Окинув нас подозрительным взглядом поверх очков, гном некоторое время колебался, но потом все же доброжелательно кивнул:
— Прошу.
Оставив нас на попечение мягких кресел, длинноногой, крашеной под зебракуду секретарши и бара с изрядным выбором напитков, гном скрылся за дверью, украшенной ослепительно сияющей медной табличкой с черненой надписью «Кол Венг».
— Где-то я это имя уже слышал, — нахмурился Бон. — И вообще, какого лешего?! Если он мне сейчас скажет, что…
О том, что должен был сказать парню хозяин, и что последует в ответ на сказанное, мы так и не узнали. Дверь распахнулась, и гном во второй раз сказал: «Прошу». Мне показалось, что тепла в его голосе стало еще меньше.
В кабинете, отделанном навощенным до блеска деревом, закинув ноги на резной столик, сидел человек лет сорока. Очень дорогие, но совершенно безвкусные одежды, напомаженные волосы и обилие драгоценностей делали его похожим на преуспевающего сутенера. Впрочем, с моей точки зрения, он им и был: мало найдется более грязного сводничества, чем игорный бизнес.
— Кого я вижу! Бон Геймс собственной персоной! — притворно радостно воскликнул этот тип, когда мы вошли. — Рад тебя видеть, хотя, извини, руки подавать не стану!
— Ой, спасибо! — кулаки Бона непроизвольно сжались, а интонация, казалось, способна была убивать наповал. — А то я, признаться, всерьез опасался, что мне прямо с порога придется посылать хозяина к его же матушке!
— Вот и ладненько! — потер руки Венг. — Хорошо, когда между старыми приятелями царит такое взаимопонимание. — Может, представишь меня своим товарищам, особенно — милой даме?
Бон повернулся к нам:
— Перед вами — известнейший в определенных кругах шулер Кол-Козырной Туз. Мерзавец, каких поискать. Когда вернемся в гостиницу, не забудьте вымыть с мылом руки, а еще лучше — принять ванну. Эта дрянь на редкость заразна: смертельно поражает ум, совесть и кошелек.
Кол визгливо, как шакал, рассмеялся.
— Ну, разве он не прелесть! Да садитесь же вы, чего зря ноги топтать!
— Спасибо, насиделись! — грубо ответил парень. — И будем крайне признательны, если ты прикажешь выдать мне мой выигрыш, а то нам завтра вставать рано.
Хозяин игорного дома всплеснул руками:
— Куда торопиться, дружище? Я-то мечтал поговорить, ведь мы с тобой не виделись, почитай, года три.
— И еще бы столько же не видеться! Твоя рожа — последнее в этом мире, без чего я стану тосковать!
— Фу, какой ты неласковый. Впрочем, это ваша геймская кровь сказывается, все вы там такие. Заносчивые, что твои короли, о слове «друг» вообще представления не имеете. А сами, если разобраться, просто-напросто сборище прожженных мошенников!
— Ой, кто бы говорил!
— Нет, приятель, ты меня с собой не равняй! Да, не отрицаю, в иных случаях и мне случалось играть с тузом в рукаве, да еще и опоив партнера до беспамятства, но я при этом никогда, — слышишь?! — никогда не прикрывался замшелыми легендами, в которых нет ни капли правды, и не орал по всему свету о своем непревзойденном мастерстве, дарованном богами!
Козырной Туз шумно отхлебнул из хрустального бокала.
— А ты хуже всех, Бон. Посмотреть на тебя — так сущий ангел, правда, малышка?
Глори пропустила шпильку мимо ушей. Впрочем, Венг не обратил на это никакого внимания.
— А внутри — ой, гнильцой попахивает! Впрочем, яблочко от яблоньки недалеко падает, приятель? Как там твой козел-папаша, не околел еще? Жаль, жаль…
У Бона выступили желваки на скулах, но он крепко сжал мое плечо, когда я было двинулся к мерзавцу, чтобы поучить его любезности.
— Не смей трепать своим поганым языком имя того, до кого тебе не дорасти, как не пытайся. И, кстати, ты, небось, уже вызвал стражу? Представляю себе картинку: кто-нибудь из нас приводит твою мерзкую рожу в надлежащее состояние, и тут вваливается… Вот, что я говорил? Вечер добрый, майор!
— Что тут происходит, господин Венг? — прохрипел тучный служитель правопорядка, ввалившийся в кабинет. Не успел Козырной Туз рта раскрыть, как заговорила Глори.
— Вы заглянули очень кстати, господин майор. Мой друг сегодня выиграл очень большую сумму денег, а господин Венг не только не желает расплатиться, но и оскорбляет всех нас. Прошу вас, наведите порядок.
Как всегда, улыбка нашей принцессы творила чудеса. Суровые морщины на челе майора мигом разгладились, и он строго посмотрел на Козырного Туза.
— Эта леди говорит правду, господин Венг?
Шулер мигом вспотел. За считанные секунды он из обвинителя превратился в обвиняемого, кому бы такое понравилось?
— Разумеется, — ответила за него Глори. — И тому есть человек пятьдесят свидетелей.
— Нет! То есть, да, он выиграл! — отчаянно крикнул Кол. — Но я заявляю, что выиграл он нечестно!
— И в чем же вы его обвиняете?
— В нарушении устава моего заведения. Этот человек выиграл только потому, что использовал во время игры магию!
Бон издевательски рассмеялся:
— Да ну? Мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее, старина! Уж тебе ли не знать, что магических способностей за мной отродясь не водилось?
Майор, как ни странно, понимающе кивнул:
— Действительно, господин Венг, я считаю…
— Проверьте его детектором!
— Что ж, если вы настаиваете…
— Да!!!
— Вы не против, господин…
— Геймс. Бон Геймс. Разумеется, господин майор. Я целиком к вашим услугам.
Страж порядка пожал плечами и повернулся к Бону, вытаскивая из кармашка на поясе стандартный правоохранительный детектор. У меня в Хойре тоже такой был. Штуковина вроде компаса: кладешь ее на руку, и если ты магически инертен, то стрелку с места тягловой упряжкой не сдвинешь. Зато если нет…
Мы все вытаращились на коробочку. Стрелка, разумеется, не вертелась, как вела бы она себя, лежи детектор на ладони у мага. Но и неподвижной она тоже не была — лениво колыхалась туда-сюда.
Венг хохотал так, что даже опрокинулся за свой стол.
— Попался! Попался! Попался! — повторял он.
— Майор, вы уверены в том, что ваш детектор исправен? — побледнев, спросила Глори.
— Вообще-то наш штатный заклинатель проверяет его перед каждым дежурством, — без особой уверенности протянул тот.
— Значит, поломки все-таки случаются? — продолжала настаивать девушка.
— Остынь, крошка! — прохрюкал из своего угла шулер. — Все с этим детектором в порядке.
Я решительно протянул вперед правую руку.
— Вы позволите?
Разумеется, все время, пока распроклятая штуковина лежала на моей ладони, стрелка даже не шелохнулась.
— Ничего не понимаю!
Бон внезапно побледнел:
— А вот я, кажется, понял.
Он расстегнул рубашку и вытащил цепочку с серебряным амулетом. В наступившей тишине особенно отчетливо прозвучал гиеноподобный хохот Козырного Туза.
— …А я тебе говорю, он знал!
— Да откуда он мог знать?
— Я показывал ему этот паршивый амулет несколько лет назад!
— И все-таки, это несправедливо! Как, скажите, ему мог помогать в игре амулет, все волшебство которого заключается в том, что он предохраняет своего владельца от потных ладоней и запаха изо рта?!
— Дело не в этом! Вы же видели устав этого окаянного заведения. «Никакой магии», понимаете! Такое ощущение, что мерзавец заглядывал в будущее, когда его составлял.
— Но почему тебе запретили играть в других местах?
— Потому! Если человек попался раз, то кто позволит ему сделать еще одну попытку?! Спасибо хоть, что просто отобрали выигрыш и оштрафовали, а не оставили в пользу Туза все наши деньги!
— И все-таки это подло! Мало того, что этот тип публично оскорблял твоего отца…
Против ожидания, Бон почти весело улыбнулся:
— Да нет, Римбольд, действительно оскорбить в моих глазах папочку — это еще нужно сильно постараться. Он видел старика только однажды, а посему оценить всей его «прелести» просто не мог. Вон, Сэд с Глорианной и то его лучше узнали…
Гном вытаращил глаза:
— Значит, ты просто разыгрывал возмущение?
— Да нет, не то, чтобы…
— Знаешь, Римбольд, — неожиданно влез я, — я, кажется, понимаю, что Бон хочет сказать. Когда я служил в гвардии, один из наших капралов, инструктор по стрельбе, помнится, говаривал: «Вот мой казенный арбалет. Безобразная, безбожно устаревшая модель, у которой вечно заедает спусковой механизм, сколько его ни смазывай, жутко неудобное ложе, сбитая прицельная планка, и все такое прочее. Это говорю я, потому что собирал и разбирал его миллион раз и протаскался с ним не один год. Я имею право его ругать. Но упаси Бог какую-нибудь тупую деревенщину сказать, что у меня плохой арбалет. Я буду не я, если не дам ему в морду!»
— Чертовски точно, — кивнул Бон, и неожиданно протянул мне руку. Я стиснул ее.
