Ознакомительная версия.
Леопольд Гроттер, не подозревающий о своем отцовстве – прямо кондовая Бразилия! – пытается не пропустить Таню к Змиулану. Вот это змейки, штопоры, восьмерки! Вот это мертвые петли! Оба Гроттера словно пишут историю по воздуху смелыми росчерками своих инструментов! Не удивлюсь, если через тридцать лет этот матч назовут «битвой двух контрабасов»… Ого, вижу, журналисты уже строчат в блокнотики! Тридцать лет ждать явно не придется! Интересно, на меня хоть кто-нибудь сошлется?
Заметив мелькнувший внизу обездвиживающий мяч, за которым уже гнались Фрол Слепой и тщеславный барон Мюнхгаузен, Ягун перестал тарахтеть и направил свой пылесос им наперерез.
Тем временем Таня, стремительно бросив контрабас вниз, сразу после этого резко сделала бочку. Леопольд Гроттер не разгадал маневра и немного отстал, потеряв драгоценные секунды. Но уже через несколько мгновений он вновь оказался рядом. Не размышляя, Таня набрала высоту, разрывая дистанцию, – и вновь перцовый мяч остался у нее. Где-то впереди, точно скала, мелькнул многоглазый Аргус. Он явно подставлялся, но Таня избежала столкновения, бросив контрабас чуть вправо, а затем, когда Аргус поддался на финт, левее его огромного корпуса.
Ниже мелькнул Леопольд Гроттер, двигавшийся теперь зеркально, но на меньшей высоте и выжидавший момент для атаки. Тане почудилось, что отец взглянул на нее с уважением. Еще бы! Маневрировала она ничуть не хуже, а порой даже и лучше. Отца отличала привычка все время использовать магию – Таня же больше полагалась на себя и на летные качества инструмента.
Впереди золотистым зигзагом уже маячил Змиулан, стремительный и ускользающий, но Таня почему-то была уверена, что на этот раз ему не уйти. Она ощущала особый, ни на что другое не похожий задор, который всегда предшествовал забитому мячу.
Даже Соловей, совсем уже отчаявшийся, с надеждой вскинул голову. Невысокий Тарарах вскочил с ногами на скамью, подхватив под мышки и подняв над головой малютку Клоппика. Клоппик пищал, что ему ничего не видно и со злости забрасывал всех подряд запуками собственного приготовления. В рядах зрителей кое-где были уже порядочные бреши. Дедал Критский перестал выщипывать бакенбарды, а поручик Ржевский, забавлявший дам, застрял на финале самого любимого, самого сального своего анекдота…
* * *
Неожиданно, когда впереди появился уже страхующий дракона Илья Муромец, на бородатом лице которого было написано твердое намерение «не пропущать супостата», острая боль пронзила Таню. Она почти упала животом на контрабас, едва не выпустив мяч.
«Повторять за мной, анфан Терибль! Говорить: „Я обожать майн либен Гурий Пуппер! Я хотеть к нему в Магфорд! Я весь трястись от грандиозы пэйшн!“ Повторяй или я заставлю тебя вопить от боль!» – услышала Таня змеиный голос. Голос, который могла слышать только она.
Таня обернулась. Ей почудилось, что она увидела, как Цирцея поднесла вытянутые пальцы правой руки к сжатой в кулак левой. На ее лице было скрытое злорадство, а губы что-то нашептывали.
«Я, мизеребл русский дрянь, обожать Гурия Пуппера! Повторяй!»
– НЕТ! – крикнула Таня. – НЕТ! Я не буду повторять!
«Не хотеть, упрямый киндер? Я всегда добиваюсь, чего хочу!»
Снова укол. И снова Таня уткнулась лицом в контрабас. Боль была мучительной, как от аппендицита. Должно быть, Цирцея не спешила вынимать иглу из фигурки.
Прямо перед лицом Тани что-то мелькнуло. Леопольд Гроттер хотел, видно, отнять у нее мяч, но что-то остановило его, и теперь он мчался рядом с Таней, не отрывая от нее пытливого взгляда. О перцовом мяче он на время забыл, тем более что Змиулан уже улетел, и броска все равно бы не вышло.
– ОТЕЦ! ПАПА! – крикнула Таня.
Она не могла уже сдерживаться – такой непереносимой была боль. Леопольд Гроттер не мог, разумеется, ее слышать, но Тане казалось, что он вглядывается в ее губы, пытаясь читать по ним.
«Говори: майн либен Пуппер! Я обожать тебя! Я содрагаться от кошмарный желаний полететь в Магфорд! Ты сама не знаешь свой luck!»
– ПРОЧЬ! – воскликнула Таня, одновременно пытаясь резко заблокировать сознание, как она делала когда-то, когда Ягун пытался ее подзеркалить. «Ну ты, Гроттерша, даешь! Прям турникетом мне извилины защемила!» – говорил обычно Ягун, принимаясь тереть лоб.
Таня не знала, получилось у нее или нет, но боль отступила. Понимая, что это всего лишь кратковременная передышка, она повернула контрабас и помчалась точно на Цирцею, магический купол рядом с которой треснул после атаки Гоярына. Теперь малютка Гроттер шла точно на таран, не собираясь отступать, и Цирцея это поняла. На ее лице отразился ужас. Она вскинула руку и хотела иглой уколоть фигурку в сердце, но внезапно услышала шипение. Игла расплавилась у нее в пальцах. С соседнего ряда на нее глянуло суровое бледное лицо. Взметнувшиеся волосы доцента Горгоновой превратились в змей.
– Не смей! – крикнула она.
– Прочь от меня, глюпый мегер! Я все равно добьюсь своего! Эта девушка будет принадлежать Пупперу or nobody! Никто не сможет сказать, что фрау Цирцея не справиться с заказ!
Колдунья-вуду скрючила пальцы. Ее белые ухоженные руки превратились в желтые птичьи лапы с загнутыми когтями.
Медузия вскинула кольцо, боясь, что опоздает. Она знала, что никакая искра не сможет остановить колдунью-вуду, у которой в руках фигурка. Даже если искра и долетит до цели, будет слишком поздно.
Однако помощь все же пришла, и пришла оттуда, откуда трудно было ее ожидать.
– Клоппик! Таньку заговорили, помоги ей! – крикнул Тарарах.
– Я белым не помогаю… – заупрямился малютка.
– Танька темная!
– А, ну да! Снова забыл! Лайперусснайперус! – крикнул Клоппик, выпуская красную искру. Искра эта, вопреки ожиданиям, никуда не полетела, а разрослась и принялась пульсировать, медленно затухая.
– Что это еще за снайперус? – с подозрением спросил Тарарах.
– Да так, новенькая одна штучка. Только надо, чтоб Танька чем-нибудь кинула. А вот тарана не надо, – сказал Клоппик.
– ТАНЬКА, БРОСАЙ МЯЧ! БРОСАЙ! – закричал Тарарах да так, что его невозможно было не услышать.
Послушавшись, Таня развернулась у самого купола и метнула мяч. Едва ли она попала бы в цель с такого расстояния, но где-то с полдороги мяч внезапно подхватило, точно к нему пристегнули резинку, и повело четко по курсу. Что-то полыхнуло. Выпустив фигурку, Цирцея упала как подкошенная. Глаза ее вылезли из орбит, из ушей повалил едкий, пахнущий серой дым.
– Плямо в цель! – с гордостью сказал малютка Клоппик.
Цирцея стиснула руку, пытаясь пронзить фигурку когтями. Однако восковая фигурка уже потекла от магического жара и потеряла очертания, а вместе с очертаниями и то сходство, которое подчиняло ей Таню.
– Швайн! – прохрипела Цирцея, дуя на обожженную воском руку. – Ну ничего! Ты все равно не потерять свой страсть к либен Гурий! У моей магий нет обратный путь!
– Отличный удар! – прокомментировал Ягун. – Одна из зрительниц падает под скамью, точно перезрелая груша! Перцовый мяч взорвался, войдя в соприкосновение с ее лбом! Зрительница, с виду почтенная дама, изрыгает ругательства пополам с пламенем. Ой, мамочка моя бабуся, преисподняя отдыхает! Я видел на своем веку многих ведьм, но чтобы они выдыхали ртутные пары, а их волосы полыхали синим огнем!.. Соседи в ужасе отшатываются… Еще бы – драконий заряд перцового мяча эта вам не дрыгус-брыгус! К даме бросаются циклопы, но она дважды проворачивается на месте и телепортируется. Там, где она стояла, теперь лишь обугленная воронка. Ничего себе дела! Я прямо даже и не знаю, что мне думать? Может, кто-нибудь подскажет?
Пока Бессмертник, Тиштря и Графин совещались, что им предпринять, Грызиана Припятская цепко ухватила своего оператора за плечо и развернула его лицом к себе.
– Снимай меня, олух! Если план будет недостаточно крупным, я тебя заморожу! Если слишком крупным – проломлю башку! – пробурчала она и тотчас, почти без перехода, сладким голосом продолжала: – С вами ваша Грызианочка, проклятики! Только что Татьяна Гроттер, десятый номер Тибидохса, снова неприятно удивила своих малочисленных полковников! Разумеется, я хотела сказать «поклонников»! Неправда ли, двусмысленная оговорочка, хе-хе? Воспользовавшись повреждением магического барьера, Гроттер ухлопала одну из зрительниц. И это на глазах у своего папочки! Эти Гроттеры совсем распоясались, заполнили тут все, я умиляюсь!.. Ну-с, кто же эта несчастная, посмотрим по списку зрителей! Гм… Бельму своему не верю, это же колдунья вуду Цирцея, обозвавшая меня девяносто два года назад старой выдрой! В таком случае, я меняю свое авторитетное мнение! Умница, Танечка! Интересно, команде Тибидохса начислят за Цирцейку хотя бы одно очко?.. Ну что, болван, снял? Дай взглянуть! Ой, мы же в прямом эфире! Простите, продрыглики, вашу сладенькую Грызианочку! Она больше не будет!
Ознакомительная версия.
