Ознакомительная версия.
– Похоже, прищучить Гроттер нам не удастся. Цирцея сама напросилась… Магщество не может одобрить использование магии вуду в общественных местах, – недовольно проскрипел Бессмертник Кощеев.
– Вот-вот! Это возмутительно! Ни в какие ворота не лезет! – поддакнул Графин Калиостров, о котором всем было известно, что он пользуется вуду, когда только возможно.
– Но гол мы, разумеется, не засчитаем. В конце концов, Цирцея не дракон. Пускай Тибидохс – хе-хе! – попытается забросить один из оставшихся двух мячей! – потирая сухие ладошки, прошамкал Тиштря.
– Гермес, Минотавр… Фрол Слепой… Барон Мюнхгаузен… Похоже, сборная вечности решила завладеть обездвиживающим мячом во что бы то ни стало. Семь-Пень-Дыр и Рита Шита-Крыто пытаются отсечь их от мяча, да где им… Уровень игры явно не тот! – удрученно заявил Баб-Ягун после того, как Кентавропег красиво обошел его на повороте. Не помогла даже новая насадка к пылесосу, на которую играющий комментатор возлагал надежды. – Леопольд Гроттер мгновенно включается в игру! Теперь я понимаю, в кого наша Танька такая шустрая! Вот это техника, вот это владение контрабасом! Леопольд переигрывает Машу Феклищеву, смело и безукоризненно подрезает Семь-Пень-Дыра! Бедный Демьян Горьянов! Он только что пронесся мимо обездвиживающего мяча, но сумел лишь царапнуть его ногтями – мяч улизнул. Теперь Деме только и остается, что проводить обездвиживающий мяч грустным взглядом. Скорее на речке Смородине откроется боулинг с дискотекой и общественные бани, чем Горьянов поймает какой-нибудь приличный мяч.
Гоярын продолжает бестолково биться в купол. Но вот он ощущает близкое присутствие мага и выдыхает пламя. На миг кажется, что оно накрыло Леопольда. Но нет – он цел и невредим, сумел увернуться от пламени, проскользнув буквально по его границе. Обманный финт! Бросок! Обездвиживающий мяч в пасти Гоярына!.. Магия срабатывает!.. Гоярын планирует на поле и засыпает, даже не сложив крыльев. Тринадцать – ноль! Сборную Тибидохса разделывают под орех! Неужели мы не забросим ни одного мяча, лишившись шанса расправиться с невидимками? – похоронно закончил Ягун.
– А то как же! – Бессмертник Кощеев удовлетворенно улыбнулся, показав зубы, каждый из которых был шеведром ювелирного и кузнечного искусства. Стоматологов этот видный деятель Магщества не признавал, а некоторых, особо рьяных, даже высверливал насквозь их же инструментами.
Графин Калиостров и Тиштря посмотрели друг на друга страстными и черными, как греческие маслины, глазками и, хлопая друг друга по ладоням, точно играя в ладушки, разом произнесли:
– Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик!..
Внезапно на плечи им легли две тяжелые, похожие больше на окорока, руки.
– Злорадствуем? А, хмыри? – вкрадчиво спросил Тарарах.
Калиостров и Тиштря обернулись и, увидев питекантропа, мигом приуныли.
– Мы любим детские стишки! – пискнул Тиштря.
– И требуем политического убежища! – добавил Графин.
– В игре остался один лишь мяч – пламягасительный. Разумеется, три очка уже не принесут победы сборной Тибидохса, однако именно от этого последнего мяча будет зависеть будущее команды и матч реванш с невидимками, – сообщил Ягун.
Таня оглянулась на тренерскую скамью. Лицо Соловья О. Разбойника выглядело окаменевшим и одновременно беспомощным. Сколько раз на тренировках они отрабатывали тактику для этого матча. Сколько раз Соловей повторял, что выиграть у сборной вечности нельзя, и спасение команды в том, чтобы разом, оставив у Гоярына лишь защиту, завладеть хотя бы одним мячом и перейти в нападение, стараясь забить любой ценой. И вот матч почти закончен, команда Тибидохса рассеяна, а победа оставалась все такой же недосягаемой…
Прижавшись грудью к контрабасу, Таня вытянула руку со смычком и устремилась за пламягасительным мячом. Но она катастрофически не успевала. Барон Мюнхгаузен и Гермес были на полпути к мячу. Теперь, когда Гоярын был уже усыплен и пасть его была закрыта, все, что требовалось сборной вечности для победы, – коснуться мячом любого места на его морде. Даже если бы магия и не сработала – судьи все равно засчитали бы очки.
Что-то мелькнуло у Тани в памяти. Ни на что уже не надеясь, малютка Гроттер потянула за вторую струну и вскинула над головой смычок, как это делал ее отец. Получится или нет?.. На миг ей почудилось, что она лишилась тела и превратилась в чистую мысль. И это позволило ей оказаться у мяча раньше Мюнхгаузена и Гермеса. Те удивленно отпрянули, когда русская девчонка выхватила мяч буквально у них из-под носа.
* * *
Теперь на поле царствовал один-единственный дракон – Змиулан. Его золотая чешуя пылала. От морды и гребня на спине отрывались яростные языки пламени. Маленькие злобные глазки пылали.
Развернувшись, Таня открыто бросила контрабас в атаку. На сложные фигуры времени не было – вся сборная вечности мчалась к ней из разных уголков поля.
Баб-Ягун, забросивший свои комментаторские обязанности, мчался чуть выше, крича, чтобы Таня дала ему заговоренный пас, но Таня чувствовала, что любое усложнение сейчас только навредит – слишком неравен был опыт и несопоставимо мастерство. Теперь ставка была лишь на молниеносную атаку.
И тут прямо по курсу вновь возник Леопольд Гроттер. Контрабас помчался навстречу контрабасу. Таня резко откинулась, вскинула смычок и сделала мгновенный перевертон. Это помогло ей избежать столкновения – она ощутила лишь тугой удар воздуха от пронесшегося рядом отца.
Но даже перевертон не мог надолго спасти ее. Снова какая-то магия, и контрабас Леопольда оказался совсем близко. Теперь десятый номер сборной вечности уже прессовал ее не на шутку, оттесняя от Змиулана. Тяжелый мяч, пристегнутый к предплечью, мешал Тане свободно маневрировать. Сверху и снизу к ней неслись Фрол Слепой и Аргус. Илья Муромец, точно гора, вырос у нее на пути. Любой маневр, любое движение Тани читалось заранее. Ее брали в клещи, в самые безжалостные и твердые клещи, в которых ей когда-либо приходилось бывать. Она не могла никуда уйти и вынуждена была лететь по прямой туда, где, зависнув перед мордой Змиулана, точно волнорез, замер славный богатырь Илья Муромец.
Леопольд Гроттер, летевший теперь почти вплотную, вопросительно протянул руку ладонью вверх. Таня поняла, что сборная вечности великодушно дает ей шанс: или отдай мяч по-хорошему, или… Слезы сдавили ей горло. Ну почему, почему так? Почему именно он?
– ПАПА, ЗАЧЕМ? ЭТО ЖЕ Я, Я! КАК Я СМОГУ ПОТОМ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ? – крикнула Таня, одновременно понимая, что не расстанется с мячом. Лучше уж разбиться вдребезги о щит Ильи.
Лицо Леопольда Гроттера дрогнуло. Казалось, он что-то понял, или, во всяком случае, нечто забрезжило в его сознании. Он внимательно посмотрел на Таню, на ее контрабас и на смычок. Потом, точно примерясь, бросил взгляд на Змиулана и на Муромца – а еще секунду спустя Таня поняла, что их контрабасы сближаются.
– НЕ НАДО! – воскликнула Таня. – ПАП, НЕ НАДО!
Неужели таран? Как подло! Внезапно она ощутила, как ее хватают за руку и сильно тянут вниз, туда, где они неминуемо должны были столкнуться с Аргусом. Но прежде чем это случилось, неповоротливого великана откинуло сдвоенным воздушным потоком – и это создало необходимую щель, чтобы они проскочили. Секунду спустя оба контрабаса в стремительном вираже обошли Илью Муромца. Тот, ожидавший чего угодно, но только не этого, замешкался.
Внезапно Таня увидела, что они у самой огнедышащей морды Змиулана. Дракон уже надувался, собираясь выдохнуть пламя. Леопольд Гроттер еще сильнее сжал ее руку и потянул ее, но уже не вниз, а влево. Удивляясь, зачем применять такой сложный маневр уклона, когда можно просто поднырнуть, Таня все же послушно взмахнула смычком – и контрабасы, встретив боковой порыв ветра, отнесло за драконью морду.
ШШШИИИХ! ШШШИУХХ!
Да, так и есть! Змиулан выдохнул двойную, самую коварную струю: короткий сполох вверх и – резкий уход пламени вниз. Таня поняла, что, используй она стандартный уклон, от ее контрабаса – а возможно, и от нее самой – остались бы одни головешки. Леопольд Гроттер вторично спас ее.
– ПАПА, ПАПА! ТЫ, ТЫ…
Рука Леопольда разжалась и слегка подтолкнула ее. Теперь он уже вопросительно смотрел на Таню, словно хотел сказать ей: ну что же ты! Атакуй!
«Неужели он понял? Неужели?» – быстрой ласточкой пронеслась мысль.
Но выяснять это времени уже не было. Змиулан вбирал воздух для нового огнеметания. Бросив контрабас вбок, Таня скользнула вдоль его длинной шеи и, развернувшись у морды, метнула мяч тем коротким и мощным броском, который они сотни раз отрабатывали на тренировках. На одно мгновение ей почудилось, что от волнения она промахнулась, но тотчас яркая вспышка рассеяла все ее сомнения.
– ГООО-О-ОЛ! Леопольд Гроттер позволяет Тане забросить пламягасительный мяч! Тринадцать – три! Сборная Тибидохса забросила мяч на предпоследней, пятьдесят восьмой минуте игры! Теперь матч невидимки – Тибидохс уж точно состоится, клянусь своим пылесосом и вашим чувством юмора! – завопил Баб-Ягун.
Ознакомительная версия.
