— Айе.
— И не потеряетесь, и не напьетесь, или еще что?
Роб Всякограб явно был оскорблен.
— Спокон веку не теряемся мы! — ответил он. — Всегда ведаем, где мы ести! Мож порою не вовсе уверены мы, где все остальное девалося, но не наша вина, коль оно потерялося! Не теряются никогда и нигде Нак Мак Фигглы!
— И не напьетесь? — сказала Тиффани, таща Роланда к маяку.
— Никогда за всю жизнь не терялися! Не по нас это, парни? — продолжал Роб. Ему ответил ропот возмущенного согласия. — «Потерямшись» и «Нак Мак Фигглы» не такие слова, что рядышком стоять могут!
— Так что насчет не напиваться? — спросила Тиффани, положив Роланда наземь.
— Теряться, энто не к нам! — заявил Роб. — Ясно я выррражаюся!
— Ну, все равно на маяке нет выпивки. — Тиффани засмеялась. — Разве что парафиновое масло, но на такое ни у кого ума не хватит!
Пиктси внезапно притихли.
— А это что за штука за такая? — медленно и осторожно проговорил Вулли Валенок. — Навроде того, что налито как бы в бутылку большую?
— На ней мальца череп еще и две косточки крестиком, да? — сказал Роб Всякограб.
— Наверно, да, — сказала Тиффани в ответ, — и это стрррашная вещь. Если выпить, болеть будешь стрррашно.
— Взаправду? — отозвался Роб Всякограб задумчиво. — А интеррресно… вроде как послушать, что энто будет как бы за болезнь?
— Можно умереть, — ответила Тиффани.
— Мы уже мертвые, — сказал Роб.
— Ну, тогда очень, очень плохо будет с желудком, — проговорила Тиффани, а потом хорошенько посмотрела на них. — Оно еще и легко воспламеняемое. В общем, сильно повезло, что никто из вас его не выпил…
Вулли Валенок шумно рыгнул, пахнуло парафином.
— Айе, — сказал он.
Тиффани пошла за Вентвортом. Позади себя она слышала сдавленный шепот пиктси, которые сбились в кружок.
— Я рек вам, тот мальца череп означает «не трожь сего»!
— А Здоров Ян рек, энто значится: оно славно крепкое! Что за жизнь учинтся, ежели все начнут выпивку опасную бросати где ни попадя, а кто-нибудь ни сном ни духом случайно двери вынесет, засов своротит, со шкапа цепь сорвет, замок взломает и ненароком выпьет!
— А что такое легко воспламеняемое?
— Загорается легко!
— Так, так, не паникуем. Никому не рыгати да не отливати вблизи огня открытого, окей? И держитеся как бы ни в чем не бывало.
Тиффани улыбнулась про себя. Прикончить пиктси действительно не просто. Может, из-за веры в то, что ты уже мертвый, тебя смерть не берет. Она повернулась и глянула на дверь маяка. Во сне она никогда не видела эту дверь по-настоящему открытой. Ей всегда казалось в глубине души, что маяк должен только маячить где-то. И еще, он существует, чтобы светить — значит, внутри там сплошной свет. Вроде того, что коровник должен быть полон коров, а водопой — воды.
— Ладно, ладно, — сказала она Робу Всякограбу. — Я потащу Роланда, вы возьмите Вентворта.
— Не желаешь меньшого нести? — спросил Роб.
— Маля маля цы! — крикнул Вентворт.
— Вы его понесете, — ответила Тиффани кратко. Это значило: я не уверена, что все пойдет как надо. И думаю, что на такой случай ему будет безопаснее с вами, чем со мной. Надеюсь, что проснусь у себя в спальне. Так хорошо было бы проснуться у себя в спальне…
Конечно, если все остальные тоже проснутся у меня в спальне, то мне могут задать всякие разные вопросы, но это лучше, чем встреча с Королевой…
За спиной у Тиффани раздался рокот воды и дробь катящейся гальки. Тиффани повернулась и увидела, как море стремительно отступает от берега. На глазах у нее из-под прибрежных волн показались вершины валунов, груды водорослей на них — и вот они уже сохнут высоко над уходящей водой.
— А, — сказала она через мгновение. — Все в порядке. Я знаю, что там такое. Это отлив. На море так бывает. Оно каждый день приливает и отливает.
— Айе? — сказал Роб. — Диву даться. На вид вроде как утекает оно через дырку …
Примерно в пятидесяти ярдах от них последние ручейки морской воды исчезали, сбегая за край прибрежной отмели, а несколько пиксти уже направлялись в ту сторону.
И на Тиффани внезапно накатила не то чтобы паника. Это чувство было куда замедленнее и хуже паники. Оно началось лишь с маленького покалывающего сомнения: послушай, а отлив правда должен быть таким быстрым?
Учитель (Удевительное Природаведение, Один Яблок) не очень вдавался в подробности, но сейчас Тиффани видела рыб, которые бились на обмелевшем дне. Наверно, рыба не гибнет при каждом отливе?
— Э-э… мне кажется, надо сейчас быть осторожнее… — проговорила она, поспешая следом за Робом.
— Почему? Ежели бы вода прибывала, то дело другое, — ответил он. — Когда воротится прилив?
— Мм… через несколько часов, я думаю, — сказала Тиффани, чувствуя, как медленно и мучительно паника разрастается у нее внутри. — Но я не уверена, что это…
— Так времени кучища, стало быть, — сказал Роб.
Они добрались до края отмели, где уже стояли в линию все остальные пиктси. Остатки убегающей воды еще журчали у них под ногами.
Это было как смотреть с холма в долину. На дальнем ее краю, в милях и милях от них, отступающее море было лишь туманно-блестящей линией.
А поблизости, внизу, были останки затонувших кораблей. Много их было. Галеоны, шхуны, клиперы. Сломанные мачты, свисающие снасти, пробитые борта. Обломки кораблекрушения лежали повсюду на обнажившемся каменистом дне бухты.
Все как один Фиггл, пиктси блаженно вздохнули.
— Потопшие клады!
— Айе! Золото!
— Груды!
— Сокррровишша!
— Почему вы решили, что там должны быть сокровища? — спросила Тиффани.
Нак Мак Фигглы посмотрели на нее с удивлением, как если бы она предположила, что камни могут летать.
— Надлежит им там быти, — сказал Вулли Валенок. — А то с чего бы оне потонули?
— Верное слово, — сказал Роб Всякограб. — Должно быть золото на потонувших кораблях, а то чего ради драться с восьминожками, акулками да все такое прочее? Хитить сокровища со дна морского — лучшее грабство, какое бывает!
И тогда Тиффани почувствовала настоящую, откровенную панику.
— Это маяк! — сказала она, указывая рукой. — Видите? А маяки для того, чтобы корабли не разбивались о скалы! Правильно? Понимаете? Это ловушка специально для вас! Королева где-то здесь!
— Можно мы толечко чуточки спустимся и в один мальца кораблик заглянем? — кротко попросил Роб Всякограб.
— Нет! Потому что… — Тиффани заметила краем глаза блеск и подняла взгляд от корабельных обломков. — Потому что… море… возвращается…
То, что казалось облаком на горизонте, становилось все больше и блестело все сильнее. Тиффани уже могла расслышать рев.
Она кинулась обратно на пляж, сунула руки Роланду под мышки, чтобы дотащить его до маяка. Оглянулась назад и увидела, что пиктси по-прежнему стоят и смотрят на гигантскую наступающую волну.
И Вентворт был рядом с ними, восторженно глядя на воду и наклонившись вперед, так что мог бы взяться за руки с двумя пиктси, если бы они стали на цыпочки.
Эта картина отпечаталась у нее перед глазами, как выжженная раскаленным железом. Маленький мальчик и пиктси, все они стоят к ней спиной и с интересом смотрят на летящую к ним, сверкающую стену воды высотой до неба.
— Быстро! — завопила Тиффани. — Я ошиблась, это не прилив, это Королева…
Затонувшие корабли поднялись и закрутились в шипящей пене.
— Быстро!
Ей удалось просунуть под Роланда свое плечо, и она поволокла его, шатаясь на камнях, к двери маяка, и вода с грохотом ударила позади о берег…
…на миг весь мир заполнился белым ослепительным светом…
…и под ногами заскрипел снег.
Это был молчащий, холодный мир Королевы. Никого вокруг и ничего, только снег. И лес вдали. Темная туча клубилась над ним.
Впереди, едва-едва различимая, висела в воздухе картина: трава и несколько камней, озаренных лунным светом.
Это была дверь домой.
Тиффани в отчаянии обернулась.
— Пожалуйста! — Она просила не кого-то конкретно. Просто не могла не кричать. — Роб? Вильям? Вулли? Вентворт?
Со стороны леса раздался лай Мрачных Псов.
— Выбираться, — пробормотала Тиффани. — Выбираться отсюда…
Вцепилась в воротник Роланда и потащила его к двери. По снегу он хотя бы скользил легче.
Никто и ничто не попыталось остановить ее. Немного снега просыпалось через врата, на траву меж камней, но воздух был теплым и живым, полный шума ночных насекомых. Под настоящей луной, под настоящим небом, она дотянула мальчика до поваленного камня и усадила, оперев об этот камень спиной. Села рядом, обессиленная до мозга костей, стараясь отдышаться.
Платье на ней было мокрое и пахло морем.
Она слышала свои собственные мысли, как будто издалека.
