— Слезами, — робко поправил внезапно озаботившегося здоровьем нации брата красавчик. — Плачут обычно слезами.
Принц в гневе сжал кулаки.
— Они у меня умоются собственными слезами, соплями, кровью, мочой и…
— Дальше не надо. Общее направление твоей мысли до меня дошло. И, вообще, тебе пара. Давай-давай, вставай. Последний бой, он трудный самый.
— Домой хочу, — пожаловался Его Высочество с трудом, но вставая, подпираемый герцогом.
— А там так и поётся: «Домой хочу!» — мол, — «Я так давно не видел маму!», — покряхтывая под весом Великолепного, заверил брата юноша.
— Чью маму? — не понял принц, как-то странно озираясь.
Герцог, заподозривший что-то нехорошее, с тревогой заглянул в глаза Дарина.
— Свою, наверное…
— Я свою и не видел никогда, — тоскующе протянул принц. — В смысле, видел, но не помню.
— М-да, кажется, на счёт «без травм» я погорячился, — буркнул себе под нос Далан. — Ладно, голова не задница, заживёт.
Взгромоздить на коня Его Высочество оказалось непросто. Ноги Дарина вдруг стали разъезжаться, как у новорождённого жеребёнка. Пришлось призвать на помощь служку. Зато когда принц оказался в седле, мужество и самообладание к нему тут же вернулись. Взгляд стал угрюм и угрожаешь, лик суров, а рука тверда. Чего не скажешь о разуме. Видимо, он куда-то отлучился по неотложным делам. Так как когда юный герцог протянул брату шлем, тот гордо отказался.
— Я не боюсь встретить врага с открытым забралом! — с несвойственным ему пафосом оповестил принц и пришпорил такого же взмыленного, но решительного коня.
Позже этот поединок вошёл в легенды и был удостоен пары весьма недурных баллад. Конечно, события свидетели несколько исказили, кое о чем умолчали, а кое-что и приукрасили. Но образ храбро скачущего к барьеру героя с горящими глазами, развевающимися по ветру волосами и стелющимся за спиной плащом, остался неизменным. Да и кого бы ни впечатлил столь романтичный и в то же время грозный вид?
Только одного — некого барона Рампу, последнего из поединщиков. Следует отметить, что барон считал себя человеком отнюдь не робкого десятка. Турнирные поединки он любил смолоду, понимал в них толк и сумел наработать недурное мастерство на ниве рыцарской доблести. Ну и не последним аргументом в пользу отсутствия страха стало то, что герцог Ливейн, которого нагло развивающаяся на копьях никому неизвестного мерзавца вуаль супруги порядком допекла, пообещал барону всяческие блага, если он сумеет досаждающее инкогнито в ристалище втоптать. Конечно, имелось в речи хозяина мероприятия и некое «но» и «не то…». Но их содержание история не сохранила.
А у храброго барона имелись все шансы выйти победителем. Так как он в тот день провёл всего три поединка против семи, выигранных Дарином. И хоть взгляд его не был столь грозен, в отличие от принца в седле он сидел гораздо твёрже. В общем — да, возможности стать победителем турнира у барона имелись. Не вмешайся в дело Его Величество Случай.
Я не буду утомлять тебя, дружок, скучными и неинтересными деталями поединка. Скажу лишь, что противники два раза сходились у барьера. Но оба раза без особого прока. Даже отсутствие шлема принцу не помогло — копья так и не встретились ни друг с другом, ни со щитами. И третий заход должен был стать решающим.
И вот, представь. Противники несутся на встречу друг другу. Кони хрипят, копья опускаются, словно перст указующий направляясь на соперника. Песок ристалища летит во все стороны веером. Глаза в глаза — прищуренные, горящие черным огнём очи Великолепного Дарина и злобно поблёскивающие за щелью забрала буркала барона. Все ближе и ближе они друг к другу. Всего один удар сердца до столкновения!
Принц приподнимается на стременах, удобнее перехватывая копье, собираясь нанести сокрушительный удар. Его противник напротив прижимается к шее коня. И-и-и… Бум! Хрясть! Ты-дыщ! Грохот! Треск! Ржание коней! Размочаленные копья отскакивают от барьера! Расколотой дерево разлетается, словно брызги воды! Барон откидывается на круп своего коня, его рука, потерявшая поводья, ловит воздух. И рыцарь с тяжёлым лязгом падает на взрытый песок.
И длинная тонкая, но безумная острая щепка, похожая на дротик, кувыркаясь в воздухе, падает на спину наклонившегося вперёд Дарина. Впиваясь в ту самую злосчастную щель, оставленную нерадивым герцогом. Будто специально заточенный конец скользит по звеньям кольчуги под панцирем. Кажется, что щепка не причинит нашему герою никакого вреда и все же!..
Все же с подлостью змеи она впивается в незащищённую плоть пониже поясницы. Принц, словно его за нитки дёрнули, выпрямляется в полный рост, вытягиваясь, будто струна, широко раскинув руки. Его спина выгнута назад, распущенные волосы полощутся по ветру. А из распахнутого рта вырывается крик, полный муки. И на фоне, как стяг, гордо веет вуаль.
Но седла герой так и не покинул.
* * *
Полог шатра бесшумно откинулся в сторону. И внутрь нежной тенью скользнула госпожа герцогиня. Далан, дежуривший у постели брата, от природы будучи юношей вежливым, да ещё и хорошо воспитанный учителями, при её появлении встал и поклонился. Правда, его взгляд, гусеничкой скользнувший в декольте посетительницы, нельзя было назвать не вежливым, ни воспитанным, ни даже юношеским. Но красавица сей наглости не заметила. Хотя и ланиты гости заалели. Да и повернулась женщина так, чтобы блондин не мучился и не портил зрения, косясь, как боевой конь.
— Как он? — прошептала герцогиня встревоженно, указывая на мирно посапывающего принца.
Спокойно уснувший герой представлял собой картину умиротворяющую, но и в тоже время волнующую. По понятным причинам лежать ему приходилось на животе. Зато обнажённая и очень мужественная спина предстала очам гости во всем своём великолепии. А сунутые под подушку руки заставляли и без того выпуклые мышцы бугриться ещё значительнее.
— Он в полном порядке, — успокоил волнующуюся даму заботливый герцог. — Лекарь уже осмотрел его и заверил, что больше пострадала гордость, чем тело. Ну а голова… собственно, он ей никогда и не пользовался. Она ему без надобности. Вот я, например.
— Да-да, — рассеянно перебила его красавица и протянула юноше свиток, изящно перевязанный ленточкой. — Тут я написала подробный адрес повитухи, указала, как доехать до села. А так же составила письмо для нее самой. Передайте ей и она расскажет вам все, что знает. Мой почерк и подпись женщина узнает без труда. Тот случай, которым вы так интересуетесь, был далеко не единственным во дворце. И нам доводилось с ней сноситься письменно.
— Благодарю вас за вашу доброту, — снова поклонился юный обольститель и подпустил в голос мурлыкающих ноток. — У вас поистине сострадательное, но благородное сердце. Так же я благодарю вас за то, что вы столь щедро пожертвовали для моего брата свой собственный шатёр. Мне всегда нравились дамы с…
— Как же мужественно он держался, — восхищённо прошептала красавица. — И как прекрасен был…
— Щепка в заднице особенно гармонировала с его цветом лица! — раздражённо буркнул себе под нос блондин.
— Вы что-то сказали? — рассеянно переспросила герцогиня, разглядывая спящего принца и, кажется, не в силах отвести от него взгляда.
— Нет-нет, что вы. Я вообще молчал. Я молчаливое, но дружелюбное привидение, — заверил её герцог. — Не обращайте на меня внимания.
Северянка, покорная мужской воле, как и все хорошо воспитанные женщины, тут же последовала рекомендации. То есть перестала уделять юноше то немногое внимание, которое перепадало ему ранее. И всю себя сосредоточила на Его высочестве. Гостья присела на краешек кровати, нежно отведя со щеки спящего мужчины слегка вьющиеся локоны. И как бы случайно задела кончиками пальцев успевшую отрасти щетину. Во взгляде герцогини сквозила поистине материнская нежность.
— Нечистый! И вот почему ему всегда достаётся все самое лучшее? — приходя в крайнее раздражение, пробормотал Далан.
И с размаху уселся в походное кресло, едва его не развалив. Но промах блондина не смутил. Он демонстративно закинул ногу на ногу и сложил руки на груди. всем своим видом показывая, что шатёр покидать не собирается и давать посетительницы возможность в продемонстрировать глубину своего милосердие не намерен.
Впрочем, его показательные выступления никого и не смутили. Дарин продолжал безмятежно спать. И даже всхрапнул с наслаждением. А герцогиня любовалась им, как самым захаивающим зрелищем в своей жизни.
Но идиллия на то и идиллия, чтобы её разрушали совсем не вовремя подоспевшие антагонисты. Сие правило в полной мере сработало и на сей раз. Полог снова откинулся, но на этот раз совсем не осторожна. Рука входящего едва не сорвала ткань с поддерживающих её шестов. И на пороге объявился герцог Ливейн собственной пузатой персоной.
