— Мы обязательно доберёмся до Техора, — как мантру повторила я, не оборачиваясь. — А там придумаем что-нибудь ещё.
«Или Ивес очнётся и придумает сам. По крайней мере, я на это очень надеюсь», — повторила я мысленно.
Позднее я прошлась по нижней палубе и, к своему облегчению, выяснила, что смалодушничали и украли пайки не те люди, к которым я успела привязаться. Конечно, все они являлись пассажирами корвета, но не представляю, как бы я расстроилась, если бы узнала, что так подло по отношению к оставшимся поступили родители Зои или Пит. А так, четырьмя покинувшими «Солнечный ветер» вышли Венцеслав, Агап и ещё двое, тоже набросившиеся с кулаками на Селвина.
«Баба с борта — реактору легче», — фыркнула про себя, узнав об этих подонках.
Я занесла паёк Селвину, вновь вернулась в каюту к Ивесу и отпустила Хальгарда.
Оставалось двадцать с небольшим часов.
Я лежала с Ивом, гладила его по резонаторам и говорила полную ерунду. Всё, что приходило в голову, лишь бы только не молчать.
— Живи, пожалуйста, только живи.
— Не смей умирать, это ты слишком легко от нас отделаешься, получается.
— Вот очнёшься, и я точно тебя выспрошу про наш первый секс. Тебе придется всё рассказать, если у тебя есть хоть какие-то остатки совести. А если интим был всё-таки не с тобой… да и хорошо тогда, что я всё забыла.
Сердце болело за цварга. Несколько раз, когда меня подменяли, выходила из каюты, разносила восьмой группе пайки, воду и передавала сообщения из инженерного отсека в рубку. Утешала людей как могла.
Возвращалась, спала час или два от силы. Снова трогала Ива и говорила ерунду.
Оставалось двенадцать часов.
То ли в каюте стало ещё жарче, то ли Ивес похолодел, но из полудрёмы меня вытолкнула тревога. Вглядевшись в восковое лицо цварга, я поняла, что мне это совершенно не нравится. Кое-как примотав Ива простынёй к кровати — слишком сильно корабль вздрагивал, и я боялась отключения искусственной гравитации, — я бросилась на поиски Дениз. Короткими вопросами добилась от неё информации, что лекарства лучше не использовать — организм цварга прикладывает все силы, чтобы бороться со слюной хтэрра, но температурный режим я могу делать таким, каким сочту нужным.
— Конечно, надо его согревать, — сообщила Дени, ловя сачком сразу двух швархов в инженерном отсеке. — Но климат-контроль я не починю. Мы с Аскеллом решили поддерживать фильтры воздуха и гравитоны настолько, насколько это возможно.
— Да-да, конечно, — ответила я и бросилась на нижнюю палубу.
По дороге встретила Пита и ещё нескольких парней с самодельными сачками и крикнула, чтобы они помогли выдернуть спасательную капсулу из пазов и перетащить на верхнюю палубу. То ли люди были уже так измотаны, что больше не задавали вопросов, то ли решили, что кто-то из экипажа готовит себе запасной путь на случай полного развала корабля, — не знаю. Но саму капсулу я изо всех сил вталкивала в дверной проём каюты, а стоило поставить огромную конструкцию около кровати, как, по закону подлости, отключилась гравитация.
К счастью, я не ударилась и даже умудрилась обернуть техническую проблему «Солнечного ветра» на пользу: за те три минуты, что не работали гравитоны, я подплыла к Ивесу, развязала узлы на постельном белье и переложила тело цварга в капсулу. Заодно и брюки с мужчины стянула, чтобы кровоток лучше был.
Сила притяжения вновь придавила идеально в тот момент, когда я пристраивала цварга внутри капсулы. Цварг не пострадал, а вот я до цветных пятен перед глазами ударилась о металлическую крышку, но, к счастью, всё обошлось. Дальше всё просто — спасательные капсулы обладают автономной системой жизнеобеспечения, в том числе и климат-контролем. Я выкрутила настройки погорячее и забралась под крышку. Так устала, что меня вырубило минут на сорок.
Проснулась как от толчка. Или же он был на самом деле — не знаю.
Всё жужжало и дребезжало вокруг даже громче, чем обычно. Голова болела. В условиях постоянного стресса и недосыпа это стало моим нормальным состоянием.
Я проверила потеплевшего Ивеса. По смутным ощущениям, у него даже цвет лица стал лучше. Погладила мужчину по острой гладкой скуле, удовлетворённо кивнула собственным мыслям, выбралась из капсулы и отправилась в рубку, чтобы узнать, всё ли идёт по плану.
Селвин выглядел ужасно. Кровоподтёки на груди стали ещё больше, он тяжело сипел и дышал, открыв рот.
— Сел?.. — только и выдохнула я, во все глаза смотря на пикси. — У тебя же наверняка ребра сломаны…
— Ась? А, это ты, Морковка… — Лейтенант Санди выдавил из себя мучительную улыбку. — Да я стимуляторами обкололся, потом приду в норму.
Было видно, что он даже говорит сквозь боль.
— Неужели тебя никто не может подменить? Тебе в лазарет надо! Хотя бы обезболивающее сделать, а еще лучше — зафиксировать рёбра…
— Не-а. Гравитон глюканул, Хальгард сейчас помогает Аскеллу и Дениз, они втроём чинят…
Я покачала головой и приняла решение:
— Давай я посижу, а ты сходи.
Пикси выразительно поднял брови… и тут же закашлялся. С кровью. Не говоря больше ни слова, он с трудом поднялся с кресла первого пилота и, опираясь на стены и всё подряд, поплёлся к выходу. Я глубоко вздохнула и выдохнула, провожая лейтенанта Санди, и села в его кресло.
Швархова праматерь… Половина рычажков и тумблеров не знакома! Это же корвет, а не гражданский шаттл или маленький истребитель.
— Ничего, всё будет хорошо, — пробормотала себе под нос и ввела в бортовой компьютер запрос на открытие инструкции.
Ивес в прошлом году наставал на развитии навыков скорочтения, и я была ему в этот момент очень благодарна. Прошло минут пятнадцать, прежде чем я разобралась, что включен автопилот, который тянет корабль на полной скорости по маршруту, ранее кем-то вбитому в бортовой навигатор. Справа на панели управления располагались тумблеры и кнопки, отвечающие за закрылки, подачу топлива и другие технические аспекты корвета, на половину из которых я дышать боялась. Слева от штурвала пёстрой радугой мигали огоньки внутренней системы — кондиционирование, фильтры воздуха и воды, настройки искусственной гравитации… С учётом швархов на корабле что-либо менять без согласования с восьмой группой тоже было рискованно. Я лишь присматривала за штурвалом, и когда система предупредила, что впереди небольшой астероид, сместила «Солнечный ветер» правее, затем вновь вернулась на маршрут.
Селвин вернулся лишь через два часа: очень бледный, но с туго перемотанной грудной клеткой. Он поблагодарил меня кивком и занял кресло.
Оставалось восемь с половиной часов.
Я вновь вернулась к Ивесу и забралась в капсулу. От перенапряжения, а может быть, и недостатка кислорода в воздухе, прикрыла веки. Расслабиться полностью не получилось: чем меньше оставалось времени до приземления, тем громче шумела обшивка, нарастало внутреннее напряжение, чудилось, что швархи кишат уже повсюду, а вакуум вот-вот набросится на беззащитных нас.
Оставалось пять часов.
Я так привыкла к жаре (внутри капсулы было ещё теплее) и шуму, что не сразу поняла, что Ивес очнулся и застонал.
— О, Вселенная! — выкрикнула я радостно, осознав, что произошло.
Потянулась проверить лоб цварга — горит — и сбросила несколько градусов на капсуле. Медленно приходящему в сознание Ивесу смена температурного режима явно не понравилась. Он пошевелился, обхватил меня за талию и прижал к себе стальной хваткой. Хвост для надежности ещё и стреножил меня.
Возможно, в любой другой ситуации я бы возмутилась и начала сопротивляться такому самоуправству, но сейчас лежала щекой на мужской груди, слушала частое «тук-тук-тук» и радовалась, что Ивес всё-таки приходит в себя. Какое же счастье! Даже головная боль отступила. Как же мало, оказывается, мне надо…
Оставалось три часа.
Взвыла сирена. Её противный вой мог бы поднять хоть мёртвого. Я дёрнулась, но меня так крепко держали, что попытки встать оказались бессмысленными.
— Ив, пожалуйста, отпусти. Я вернусь, мне надо проверить, что случилось…
