АП: Насколько серьезный?
ДЭНИС: Больше года. Достаточно серьезно для вас?
АП: Может быть.
ДЭНИС: Я думаю, что могу помочь вам с вашим. Потому что, независимо от того, верю ли я в то, что ваши герои по-настоящему реальны, я думаю, мой собственный творческий кризис был весьма похож на ваш.
АП: Если вы не верите в том, что я говорю, не понимаю, каким образом ваша ситуация может походить на мою.
ДЭНИС: Мы оба боялись что-то делать с нашими персонажами.
АП: (садясь обратно, осторожно) Продолжайте.
ДЭНИС: Какова бы ни была причина, вы боитесь убить своих героев или причинить им боль, и это вас останавливает. У меня были персонажи, которых я никак не могла заставить сделать что-то решающее. Я заталкивала их в тяжелую ситуацию, но когда дело доходило до того, что они должны спустить курок — я никогда не давала им этого сделать. Я изобретала все эти способы, чтобы вытащить их из ямы, в которую заталкивала их главами. И ни к чему хорошему это не привело. В итоге меня полностью парализовало. Я просто не могла писать.
АП: Но это у вас…
ДЭНИС: (поднимая руку) Погодите, я еще не закончила. В конце концов я однажды сидела перед ноутом, так ничего и не делая с персонажами, и вдруг напечатала, как один из них поворачивается ко мне, автору, и говорит: «Да может, ты, нахрен, определишься уже? Нет? Ладно. Тогда я сам». И он сделал то, чего я не ожидала — и даже не хотела от него — и, когда он это сделала, будто огромный поток возможностей снес плотину творческого кризиса. Мой персонаж сделал то, что я боялась сделать с ним.
АП: И что это?
ДЭНИС: Открыл агентство. Совершать поступки, которые, может, в конечном итоге, и приведут героя к краху, все-таки значит что-то совершать.
АП: Агентство — это не проблема для моих героев, уж поверьте мне.
ДЭНИС: Я такого и не говорила. Но мои персонажи делали кое-что еще. Они восставали.
АП: Против чего?
ДЭНИС: Против того, как плохо я пишу. Я не делала с моими героями то, что им было от меня нужно — не была достаточно отважной в своем творчестве, чтобы сделать их интересными. Им пришлось делать это самостоятельно. Когда я говорю «им», я имею в виду себя, или какую-то отвечающую за писательство часть мозга, к которой у меня раньше не было доступа. Может, вам тоже стоит сделать что-то в том же роде.
АП: Погодите. Вы что, только что назвали меня плохим писателем?
ДЭНИС: Я не называла вас плохим писателем.
АП: Это хорошо.
ДЭНИС: Но я смотрела ваш сериал. Большинство сценариев просто ужасны.
АП: (поднимает руки) Да ладно!
ДЭНИС: (продолжая) И они ужасны совершенно без причины!
АП: (подаваясь вперед) Вы пишите сценарии? Вы знаете, как тяжело работать с еженедельным дедлайном в телесериале?
ДЭНИС: Я — нет. Вы — да. Позвольте-ка спросить — вы правда считаете, что стараетесь изо всех сил? Вспомните, я читаю ваш блог. Я читала ваши оправдания за качество вашей продукции, хоть вы и поглаживаете себя по головке за скорость, с которой вы ее стряпаете.
АП: Это не имеет никакого отношения к причинам моего творческого кризиса.
ДЭНИС: Правда? У меня был кризис, потому что я знала, что пишу плохо, но мне не хватало мужества это исправить. Вы знаете, что вы пишите плохо, но находите себе оправдания. Может быть, кризис пытается вам сообщить, что они больше не работают.
АП: Да у меня кризис не потому, что я плохо пишу, черт подери! У меня кризис, потому что я не хочу, чтоб кто-то еще умирал!
ДЭНИС: (кивает) Полагаю, это ваше новое оправдание, да.
АП (опять вставая): До этого я думал, что зря трачу время. Теперь я в этом полностью уверен. Благодарю покорно. Я точно не буду упоминать ваше имя, когда буду писать об этом в блоге.
ДЭНИС: Если вы и правда хотите написать об этом в блоге — упоминайте. И потом спросите читателей, имеет ли смысл то, что я говорила. Вы говорили, что нуждаетесь в их помощи. Хотелось бы знать, так ли это на самом деле.
АНОН-ПИСАТЕЛЬ выходит.
Вот как я продолбал мой вечер — слушая, как женщина, которая, как я надеялся, сможет мне помочь, рассказывает, какой я плохой писатель. Ах, простите, не плохой писатель, а просто плохо пишу. А то ведь есть разница, понимаете ли.
И нет, я никогда не говорил, что я пишу плохие сценарии для сериала. Я сказал, что это не Шекспир. Я сказал, что на Эмми не потянет. Это не значит «плохо». Я достаточно с собой честен, чтобы суметь признать, если пишу плохо. Но нельзя годами быть главным сценаристом, если ты не можешь писать или если пишешь какую-то хрень. Верите ли, нет — а минимальный уровень компетентности должен быть. Народ, я по сценарному университет Южной Калифорнии заканчивал. Они там дипломы просто так не раздают. А то хотелось бы. Не пришлось бы сидеть по уши в кредитах на обучение, я только через шесть лет смог вздохнуть спокойно. А вот фиг.
Что я хочу сказать — иди нахрен, Дэнис Хоган. Нашла себе бесплатное развлечение в Лос-Анджелесе. Я пришел к тебе с настоящей проблемой, а ты давай поливать меня и мою работу. Спасибо тебе неимоверное. Жду не дождусь однажды тем же отплатить.
А тем временем наслаждайся, что Интернет в курсе, как ты мне «помогла» сегодня. Уверен, все будут в восторге.
АП
* * *
Ну вот, мне позвонила журналистка из «Зеваки». Сказала, что они выяснили, что я Анон-Писатель по тому, что я тут пишу, вроде того, что мой сериал идет по базовому каналу, что серии длиной в час, что было несколько сезонов, что это сериал, в котором много людей умирает и что я выпускник Южного Калифорнийского, который впервые получил регулярную халтуру через шесть лет после выпуска.
А еще по тому, что, когда я упомянул Дэнис Хоган, они пошли на фейсбук, провели поиск картинок по ее имени и нашли ее фото, датированное сегодняшним днем в кофейне в Бербанке, где она сидит за столиком с парнем, похожим на меня. Фото сняла ее фанатка на айфон. Поздороваться с Дэнис она не подошла, потому что застеснялась. Но не настолько застеснялась, очевидно, чтоб не выложить чертово фото в социальную сеть, где ее увидит полмира, да.
Так что вот вам история, которую «Зевака» запостит минут через двадцать. Журналисточке хотелось знать, не хочу ли чего-нибудь сказать по этому поводу. Конечно, хочу.
Вашу мать!
И все.
А сейчас я собираюсь провести немногие оставшиеся часы на должности сценариста «Хроник Бесстрашного» так, как мне, вероятно, и следовало поступить, как только началась вся эта хрень — сидя на диване в обнимку со старой доброй бутылкой «Джим Бим» и упиваясь в дупель нахрен.
Спасибо, Интернет. Это маленькое приключение действительно открыло мне глаза.
С любовью,
Очевидно Не-Такой-Уж-В-Конце-Концов-И-Анонимный-Писатель.
* * *
Дорогой Интернет!
Во-первых, у меня похмелье и ты, нахрен, какой-то слишком яркий. Давай полегче.
А, нет, погоди. Я это могу поправить у себя. Погоди.
Вот. Так гораздо лучше.
Во-вторых, случилось кое-что важное. И мне нужно поделиться.
А чтобы поделиться, я опять переключусь в сценарный режим. Потерпи немного.
ОБСТАНОВКА — СОВЕРШЕННО ПЛОСКАЯ БЕСКОНЕЧНАЯ РАВНИНА ДО САМОГО ГОРИЗОНТА — КАЖЕТСЯ, ДЕНЬ
АНОН-ПИСА… а, к черту, уже все равно пол-Интернета знает — НИК ВЕЙНШТЕЙН выходит на равнину, держась за голову и пошатываясь. Рядом с ним ЕЩЕ ОДИН ЧЕЛОВЕК, небрежно сидящий на земле. На некотором расстоянии за ним — толпа людей. Все они, как и ЧЕЛОВЕК рядом с НИКОМ, в красной форме.
ЧЕЛОВЕК: Ну наконец-то.
НИК: (озираясь): Ладно, сдаюсь. Где я?
ЧЕЛОВЕК: На пустой, серой, совершенно плоской равнине, простирающейся в никуда. Идеальная метафора для твоего мозга, Ник.
НИК: (глядя на человека) Мы знакомы?
ЧЕЛОВЕК: (улыбаясь) Знакомы. Ты убил меня. Не так давно. Несколько серий назад.
НИК: (застывая с раскрытым ртом на секунду) Финн, да?
ФИНН: Верно. А ты помнишь, как именно меня убил?
НИК: Взорвавшейся головой.
ФИНН. Опять верно.
НИК: Ну, не твоя же голова-то взорвалась, все-таки.
ФИНН: Нет, кое-чья еще. Я просто неудачно подвернулся. (Встает, указывает на одного из толпы): Вот парень, чью голову ты взорвал. Помаши, Джер!
ДЖЕР машет. НИК осторожно машет в ответ.
НИК: (стоя, покачиваясь, и вглядываясь в него) Он довольно хорошо выглядит для взорвавшегося.
ФИНН: Мы подумали, что тебе будет легче не видеть нас в том состоянии, в каком мы были при смерти, когда ты нас убил. Джер был бы без головы, я был бы страшно обожжен, другие были бы разорваны на части, частично съедены или с плотью, частично растворенной страшными инопланетными болезнями. Ну, ты знаешь. Полный бардак. Мы подумали, что тебя это будет отвлекать.
НИК: Спасибо.
ФИНН: Не стоит.
НИК: Полагаю, это не может быть реальностью, и я сплю.
ФИНН: Это сон. Но это не значит, что это не реальность.
НИК: (скребя в затылке) Это для моей текущей степени трезвости сложновато, Финн.
