Он заплакал. Но не от страха перед смертью. Глава Труппенплаца боялся другого. Он так долго и упорно строил свое военное государство с железной дисциплиной! Так старательно и беззаветно… А для кого? У Альбрехта не было наследника. Никакого. Вообще.
Монарх повалился на спину. Посмотрел в голубое небо. Стрекот автомата доносился словно из другого мира… Высоко-высоко летела ворона. Альбрехту стало безмерно жаль оставлять на произвол судьбы взлелеянный им Труппенплац.
И страшно хотелось выпить.
– Мне холодно, – пожаловался король.
Над ним склонилось круглое лицо адъютанта.
– Еще бы, ваше величество, вы же на снегу лежите.
– Кретин! Я умираю! – внятно прорычал монарх, хотя у него неслабо заплетался язык. – Дай вина и позови друга Пауля. Вино вперед. И небо, небо не загораживай! Я хочу уйти, глядя на него, а не на твое постное рыло.
К этому моменту прапорщик достреливал последних гомункулусов. Многим удалось отступить за холмы, еще большему числу чурбанов не повезло. По ту сторону границы равнина была усеяна телами лже-Лавочкиных. Некоторые, тяжело раненные, еще шевелились, бессмысленно пытались ползти.
Палваныч закончил стрельбу, глотнул из графина. В ушах звенело, руки трясло от напряжения. Он обратил внимание на зовущего его стражника. Здоровенный малый боялся подойти к саням и махал издали:
– Мастер Тьмы! Мастер Тьмы!
– Че надо?
– Король при смерти!
– Тьфу, ектыш, нашел время, – пробурчал Дубовых.
– Требует вас к себе, простите.
Пытаясь слезть с крыши кареты, прапорщик шмякнулся в сугроб. Почти на четвереньках пополз за провожатым.
– Пауль, ты? – слабым голосом пролепетал Альбрехт.
– Яволь, майн фюрер, – подтвердил Палваныч.
– Друг мой, я ухожу в края, где много… много где… – Монарх икнул. – В общем, я старый бездетный человек, Пауль. Мне не на кого оставить мое королевство. С ужасом предвижу, как ладный механизм, столь любовно мною собранный, превратится в вульгарное шапито. Увы, мы мало общались. Но за последние сутки я распознал в тебе родственную душу. Мы оба военные люди, друг мой. Настоящие солдаты. Ты понимаешь меня?
– Так точно, твое величие, – мотнул отчего-то потяжелевшей головой прапорщик. – И уваж-жаю. Я. Тебя.
– Именно! Мы понимаем грудь друга… То есть друг друга. О! Понимаем и уважаем. А я тебя так и вовсе люблю. Как сына, которого у меня никогда не было и не будет. Короче, слушаем все в моем направлении!
Стража почтительно склонилась, внимая королевской воле.
Альбрехт приподнялся на локте:
– Нынче, в здравом уме и этой… трезвой памяти… Ага. Властью, данной мне самим мной, провозглашаю последнее слово. Пауля усыновляю. Упауляю сына. Ну, считайте Пауля моим сыном, короче. Ему же после смерти завещаю Труп… Труп… Труппенплац! Такова моя воля.
Обессиленный монарх откинулся на снег и захрапел самым бесстыдным образом.
Вот примерно так и рождаются легенды.
Глава 20. Интрига Дункельонкеля, или Новый королевич Елисей
В казначействе Черного королевства находилась статуя: полулежащий суровый старик, указывающий пальцем вперед. Старика звали Юберцауберером. Он был казначеем темного ордена в ту пору, когда Дункельонкель пытался захватить Вальденрайх. После поражения ордена Юберцауберер сбежал с сокровищницей хозяина, долгое время успешно скрывался, но был превращен в статую и доставлен к Дункельонкелю.
Глава Доцланда велел поместить скульптуру в казначействе, чтобы нынешние слуги, отвечающие за сокровища, помнили о том, что честность – лучшая политика. С тех пор палец каменного Юберцауберера показывал на табличку, повешенную напротив: «Не укради у Вождя своего!»
Сегодня коридор, в котором покоилась назидательная скульптура, посетил редкий гость – Дункельонкель. Вождь и Учитель прошел, не обратив внимания на скрытого в вечерних сумерках Юберцауберера. Прошелестели белые одежды, и в анфиладах установилась привычная тишина.
Войдя в кабинет главного казначея, колдун без церемоний задал главный вопрос:
– Сколько у нас золота?
Седой дядька оторвался от огромных листов с таблицами отчетов и голосом чуть мелодичнее скрипа несмазанной телеги сказал:
– Две тысячи стандартных слитков, Вождь и Учитель. Неприкосновенный запас. Остальное вы…
– Я знаю, – осадил Дункельонкель. – Половину отдать министерству ресурсов. Завтра же.
– Но…
Дверь уже закрылась, правитель спешил по другим делам. Сейчас ему чрезвычайно не хватало Марлен. Адольф не справлялся… «Зря я послал Четырех всадников в последнее задание, – мысленно признался себе колдун. – Я ошибся. Хотя мои действия на фронтах и так лишили бы их заработка…»
Да, был дорог каждый фунт золота. Дункельонкелю требовались энергоблохи. Внутри – отражающие пластины из драгоценного металла. Первичные расчеты показали, что собранного лже-Белоснежкой и Адольфом вполне достаточно. Но при изготовлении больших энергоблохов стало возникать слишком много брака. Капсулы взрывались, золото испарялось.
Когда Дункельонкель вновь поравнялся со статуей Юберцауберера, ему навстречу выбежал один из младших помощников, толковый юный колдун по имени Финтефлюгель [39] . Костлявый рыжий коротышка с совиными глазами и немаленькими амбициями. Вождь не слишком симпатизировал Финтефлюгелю, считая его раздражающе суетливым. Вот и сейчас помощник чуть не врезался в повелителя – Дункельонкелю пришлось применить слабый защитный экран.
Коротышку отбросило в сторону. Он проворно вскочил на ноги, хотя глава Доцланда почти видел, как вокруг головы Финтефлюгеля летают звездочки.
– Вождь и Учитель, – прогундосил рыжий доходяга, – срочное донесение из Вальденрайха!
– Донесение? Ну так доноси, – велел Дункельонкель.
– Разведчики докладывают, что барон Николас Могучий направляется на север. С ним так называемая хранительница из замка ведьм. Целью Николаса является завладение Молотом Ведьм.
– Молотом?!
Старый колдун задумался. Он, разумеется, читал о странном артефакте, но всегда считал Молот Ведьм сказкой, басней для пейзан. О существовании замка знали все, только общее мнение не жаловало его обитательниц: их полагали дурами набитыми. А тут на тебе – хранительница, Молот…
Дункельонкель не спешил верить новой информации. Приказав Финтефлюгелю не отставать, Вождь и Учитель почти бегом направился в тронный зал.
Владыка Черного королевства хотел заглянуть в магический шар, но ему пришлось повременить. В гигантском зеленом кристалле-карте горело красное пятно.
– Что за гадость? – нетерпеливо воскликнул Дункельонкель.
Присмотрелся. Пятно алело возле границы с Труппенплацем. Вождь не поверил глазам. Неужели циркач Альбрехт нанес упреждающий удар?!
Повинуясь воле хозяина, карта изменила масштаб. Пятно стало расти, пока не заполнило почти все пространство внутри кристалла. Теперь колдун смог различить множество фигурок, валяющихся на снегу. Налицо признаки кровавой бойни. И били армию гомункулусов.
Губы Дункельонкеля вытянулись в тонкую прямую линию. Он обернулся к коротышке:
– Выяснить, что случилось на главном тракте в Труппенплац. Послать туда человека. Срочно. По возвращении пусть сразу же доложит мне. А ты… Отдашь распоряжение и живо сюда.
Финтефлюгель убежал. Глава Доцланда подошел к шару, погладил прохладную поверхность, сосредотачиваясь и успокаиваясь. Потом колдун обнял хрустальную сферу, приложил к ней лоб. Опустил веки.
В центре шара родился сизый вихрь. Разросся, постоянно ускоряя вращение.
– Дрюкерай! – величественно позвал волшебник.
– А? – донесся из хрустальной глубины испуганный голос.
– Жупел на! – рявкнул Дункельонкель, открывая глаза.
Теперь он видел остренькое лицо газетчика, объятого страхом. Глазки Дрюкерая были подозрительно раскосы.
– Ты пил? – строго молвил колдун.
– Да, повелитель, – робко сказал газетчик, и его нижняя губа предательски задрожала. – Моя редакция… Станок… Все сгорело!
– Заткнись. Что ты там наплел про Николаса и Молот Ведьм?
Дрюкерай сбивчиво повторил сведения, уже изложенные Финтефлюгелем.
– Когда барон отбыл на север? – спросил Дункельонкель.
– Сегодня утром.
– Что за хранительница такая?
– Смазливая девчонка, наверняка ведьма.
– Кретин. Естественно, она ведьма. Ладно, я понимаю, затею с газетой ты провалил. Отдыхай пока, я тебя найду.
Колдун позволил себе мгновение веселья, пока наблюдал за искаженной гримасой ужаса физиономией Дрюкерая. Еще бы: «Я тебя найду». Дункельонкель прошептал заклинание, и перед его взглядом возникли заснеженные леса и поля, проносящиеся, словно Вождь летел над ними с умопомрачительной скоростью. Наконец черный волшебник узрел широкий ковер, медленно снижающийся к небольшому холму. На ковре сидели Николас и какая-то девица. «Хранительница», – догадался Дункельонкель. Она будто услышала его мысль и вскинула голову, уставилась в глаза властителя Доцланда.
