– Есть! Об стенку веником! - выскочил радостный программист, не замечая обалдевшей девушки.
В двадцати метрах от того места, где они стояли, в траве валялся разбитый вдребезги луноходик и, потирая шишку на лбу, сидел писец. Он стащил с головы испорченную маску Анубиса с расплющенным об стену носом.
'Больше этому Ахтунгу не удастся схватить меня! Слишком много чести!' - решил для себя Иван Дурак, направляясь к неудачнику.
– Ну что, писец, настал тебе полный пи…сец? - гордо заявил программист, стоя перед ним.
Он посветил фонарем в лицо предателя. Парень умоляющим взглядом смотрел на Ивана, не переставая держаться обеими руками за голову.
– Что ты с этой лахудрой затеваешь? - неприветливо спросил программист, оборачиваясь в сторону Иры.
Но девушки и след простыл, словно в воздухе растворилась.
– Смилуйся надо мной, Иван Дурак, - начал лебезить Ахмос.
Чужестранец ухмыльнулся. А догадлив писец не в меру. Знает, кто перед ним, хоть он и в маске. Ничего, такие как этот прохиндей, милости не достойны. Он пихнул подлеца в бок.
– Чья идея фараона мумифицировать?
– Н…не моя, - дрожащим голосом, икая, выдавил писец.
– Её? А кто она? Имя!
– М… Майати… Но это не настоящее, настоящее она м…мне не ска…сказала…
– Хмм, - Иван почесал затылок, - Ирка она, Семёнова, проводница московская, если не знаешь.
А потом задумался: 'Машка мне про Майати не рассказывала, непорядок'.
– И где ты ее откопал?
Ахмос тем временем уже сел, а Иван продолжал допрос с пристрастием. Выглядел при этом он более чем смешно.
– Не выкапывал… я… У м…матери она жила. В Асьюте… Это между Уасетом и разва…линами Ахетатона… Я т…туда на ре…ревизию ездил. Н…на осле. П…пять дней назад… С…сказал я тогда ммм…матери, что у ффа…раона работаю, эта Майати так и загорелась с…со мной познакомиться… в Уасет запросилась. С…сказала она тогддда…
Он не договорил, потому что догадливый чужестранец уже додумал за заику:
– Сказала она тебе, что если ты поможешь ей кокнуть Тутанхамона, то взойдешь на трон, типа страну из смуты выведешь, земли - крестьянам, фабрики - рабочим, бла-бла-бла, а ты, собственно, из грязи в князи? Да еще и в какие! А ты погны гнуть давай, мол, Сехемра я, жрец храма Амона! Прости, но это уже столько раз как в истории было! За плагиат отвечать надо! И за убийство!
Писец уже не ныл от боли, а сидел и хлопал глазами, широко раскрыв рот. Многие слова монолога Ивана Дурака были ему не совсем понятны, но суть можно было уловить и без этого. И, тем более, понять, что чужестранец намного дальновидней.
– Д…д…да, - заикаясь, согласился Ахмос, - что-то такое она и сказала… Т…типа прос…славлюсь я…
– Дурак ты, Ахтунг, - плюнул Иван себе под ноги, - простая девка будет тебе голову морочить такими вещами. Узнал бы, кто она, чего ей надо, сдал бы властям, вот тогда… настоящим героем тебя бы назвали! Орден бы тебе дали! На страницах учебника истории за шестой класс про тебя написали бы! А так сожрет тебя ваш Амт, или как там его, на суде Осириса.
– Я…я…не Ахтунг, я Ахмос! Да и невкусный я… за двадцать восемь лет совсем испортился!
– Грехи вкусны, - ухмыльнулся программист, сняв уже надоевшую маску из папье-маше. - А тебе, Ахтунг, единственное спасение, если в грязи не хочешь утонуть: беги из Уасета. На два месяца, на три, а когда уляжется все - возвращайся, если совесть позволит! А вчера ты был более… хе… уверенным!
– Ахмос я, а не Ахтунг.
– Ну, какая разница… - махнул рукой Иван. - Второе тебе больше подходит!
Русский дурак на то и русский, что даже врага в беде не бросит. И он протянул Ахмосу руку помощи. Мол, вставай, заговорщик недоделанный.
– Только отдай все папирусы Харин-Хлеба мне тотчас же. А не захочешь - так у меня помощник есть.
Иван достал из-за пазухи пульт дистанционного управления. Да, луноходик сломался, но писец не знал, что еще одного такого же в кустах не припрятано.
Прижученный парень активно закивал и отправился прямо в дом прислуги, в свою комнату. Сыщик, не выпуская пульт и маску из рук, побрел следом.
Окажись этот парень более гордым, более уверенным в своих делишках, не видать бы Ивану такого успеха.
А он много интересного рассказал. И все стало ясным и понятным. Бунтарка находит себе марионеток, готовых выполнить все ее указания. Не факт, что девушка не избавится от Ахмоса и Сехемра, когда те помогут ей прикончить фараона.
– Эй, а ты, хилячок, что, Сменхкара угробил? - вдруг дошло до Ивана.
Сейчас Ахмосу было двадцать восемь. Шесть лет назад, значит, - двадцать два. Что же, вполне возможно.
– Нет, ты что… - возразил писец, - это затея жреца верховного, не иначе. Да фараон тот был моим лучшим другом! Сменхкарка-то! А… Майати я вчера сказал, так потому, что я Сехемра изображал!
Тем временем конвоируемый Иваном слуга дошел до своей комнаты. Там горел факел, эх, небрежно использовал парень осветительные приборы. Теперь в более светлом помещении программист рассмотрел черты лица этого человека. Взгляд прижученного Ахмоса был печален. А как же иначе, ведь чужестранец собственной волей ссылал его на 'отдых', и кто знает, что произойдет через три месяца, сможет ли грамотей занять прежнее насиженное местечко. Возможно, когда-то у него и была беззаботная веселая жизнь, но точно все это закончилось, когда Ахмос познакомился с коварной девушкой по имени Майати.
Свитки главнокомандующего лежали у него на кровати даже неприкрытые. Заходи, бери, уноси. Парень взял их и протянул Ивану.
– Вот, отдайте Хоремхебу и передайте ему, что он гениален! И это… простите за вчерашнее, Иван Дурак.
– Кто старое помянет, тому глаз вон! - улыбнулся программист, нажав на кнопочку пульта и взяв после этого два свитка.
– Вот именно! Если честно, то после знакомства с ней, с Майати, я стал себе так противен. Неужели, правда, лучше сбежать? А меня трусом поганым не назовут?
– Я позабочусь, не назовут! - Иван положил руку на плечо Ахмосу. - Не поверил же Тутанхамон в сплетню, что ты Сехемра рассказал, будто я убийца противный. Так что, доложу я фараону, будто ты письмо моей матушке повез. Только больше Майати на глаза не появляйся. И еще вот что… дай-ка папирус и палочку.
Ахмос послушно протянул чужестранцу названные предметы и тот, усевшись на кровать, начал писать очень важный исторический документ, естественно, на русском языке. Как Дураки уже поняли, начертанное ими на родном, мерещилось кеметцам начертанным иероглифами. Поэтому, задумываться над стилем документа особо не приходилось. Вот и вышло.
'Фараону Тутанхамону Эхнатоновичу,
разум, здоровье, сила,
от писца Ахмоса
ЗАЯВЛЕНИЕ
Прошу командировать меня в Бобруйск для решения важных внешнеполитических и дипломатических вопросов.
Ахмос (дата, подпись)
Разрешение службы безопасности Кемета Дурак И.И. (дата, подпись)'
Интересно, каким образом этот документ предстал в сознании Ахмоса, но он все понял и начертал свое имя, обведенное защитным картушем, как раз там, где Иван отметил место для подписи.
– Клянусь, что больше не встречусь с Майати. Думаете, зачем я ей нужен? - шепнул писец. - Она боится в одиночку во дворец ходить. Говорит, что ее там узнать могут и убить.
Дурак и поверить не мог такому везению.
– Ну все, езжай! Чем быстрее, тем лучше! Бобруйск, учти, на севере!
Иван помахал ему рукой и ушел в направлении погреба. А Ахмос остался в одиночестве. Правда, не надолго.
Дома программиста ждали уставшие Маша и Хоремхеб. Девушка зажгла новогодние свечки-ёлочки, и при убогом, но все же свете, они с военачальником играли в 'Дурака'. Азартная игра настолько понравилась кеметскому подданному, что он и не заметил, как пролетело время, и вернулся сыщик. Правда, уровень игры с Машей оставлял желать лучшего, но… что имеем. Когда на пороге появился Иван в блестящем новогоднем парике с маской мультяшного волка в руках и с двумя папирусами, и его сестра, и военачальник, ухмыльнулись.
– Беспонтовый из тебя Анубис, - прыснула девушка, глядя на маску из папье-маше.
– Неужели добыл? - не верил своим глазам Хоремхеб.
Иван молча протянул свитки хозяину:
– Элементарно! Хотя, это только так кажется. Меня опять чуть не убили, Машка, только в этот раз я им задал жару!
Сестра лишь покачала головой. Эх, видела бы мама все выходки своего сына. Никаких нервов у нее бы не хватило.
– А вы, господин Харин-Хлеб, - обратился сыщик к военачальнику, - проследите, чтобы ваш грамотей Ахтунг, то есть Ахмос, завтра же утром в Бобруйск отправился. Овец считать, например.
Лицо его вытянулось от удивления, а чужестранец продолжал:
– Преступников - в Сибирь! Правда, господин Харин-Хлеб?
