Ознакомительная версия.
— Ничего особенного, мессер Уильям, — ответил управитель. — Меня просили передать, что женщина, которую все считают вероломной и преступной королевой Абигейл, очнулась.
— И что же? — нетерпеливо поглядел на своего союзника в куриной войне Уильям Магнус Гогейтис.
— Она с завидным упрямством утверждает, — с таинственным видом произнес мажордом, — что на самом деле ее зовут Карина Свердлова.
* * *
Золотистые цветки королевского мигелия, покрасовавшись положенное время на ветках, облетели, и теперь в окна тронного зала заглядывали только кинжально-острые, некрасивые листья, чем-то напоминавшие приютских детей, да уродливые маленькие завязи, вовсе не намекающие на то, что со временем из них получатся редкостные по вкусу и аромату плоды. А еще небо, молчаливое пасмурное небо смотрело в не застекленные и казавшиеся беззащитными окна, словно упрекало всех находившихся в зале в бессмысленности их существования и тем более поступков.
Так казалось Кириене. В последнее время она практически не покидала тронного зала, поскольку именно ей как королеве приходилось принимать на себя и все удары судьбы, и все дурные вести, что приходили с полей Великой Войны.
И когда Кириене докладывали об очередной победе многочисленных врагов, она принимала эти вести с видимым спокойствием. Хотя в душе у нее все болело.
«Но ведь это не моя страна. Не Монохромма. Здесь все не так. Войны ведутся грязно, без понятий о чести и достоинстве. Граждане, вместо того чтобы встать на защиту родины, спасаются бегством или грабят дома своих погибших соседей. И не стыдятся проливать кровь среди цветущих лугов, не боятся осквернить красоту подлостью, трусостью и жадностью. Если бы здесь были воины Монохроммы!.. Увы. Это невозможно, как невозможно и то, что я не вернулась бы сейчас на родину, даже если б мне предоставили такую возможность. Это не моя страна, но мой долг сделать все возможное для ее спасения. Я не королева. Никогда не стану королевой. Но тогда почему так сильно стучит сердце? Почему я терзаюсь бессильной яростью? Герцог Рено куда сдержанней и спокойней принимает дурные вести, а разве это не его земля?..»
— Ваше величество…
— Да?
Помянутый мысленно герцог Рено стоял перед Кириеной с удивительно невозмутимым лицом. Будто нет никакой войны. Будто он явился сообщить королеве о желании столичного магистрата провести благотворительный бал в честь Ее Величества.
Впрочем, откуда ей знать, что на самом деле творится у него в душе. Особенно когда он вот так смотрит. Мимо нее. В Монохромме она за один такой взгляд вызвала б его на поединок! Рукопашный или на рапирах — все равно.
— Я слушаю вас, герцог.
— Ополченцы прибрежного города-крепости Кэрл, Восточная провинция, сегодня утром сдались армии любовников, то есть, простите, наемников Пидзадьих Бадей. По донесениям уцелевших, главарь наемников, бадейный атаман батька Смахно, заявил, что после взятия Кэрла они завоюют всю нашу Восточную провинцию, а за ней и столицу. И будет тогда не Тарсийское Ожерелье, а Необлыжна Бадейна Вотчина.
— Вы полагаете, герцог, они на это способны?
— Да.
— Но ведь с Бадьями королевство воюет триста лет, и до сих пор они не могли нас завоевать!
— Теперь могут, — мрачно вздохнул герцог. — Кое-что изменилось.
— Что именно?
— Атаману помогает Континент Мира и Свободы. Именно Континент сплавил бадейцам огромное количество оружия прямо-таки по бросовым ценам. И при этом обещал всяческую поддержку. Хотя эта поддержка до поры до времени. При помощи оголтелых и самодовольных бадейцев Континент приберет к рукам все, что те ухитрятся завоевать, а потом силами своих железных легионеров расправится и с зарвавшимся атаманом, и с его необлыжной братвой. Недаром военачальники Континента всегда предпочитали холодную войну обычной.
— Холодная война?
— Да. Они именно так называют войны, которые ведут чужими руками. Адепты Мира и Свободы предпочитают не пачкать своих одежд в крови и потому предоставляют эту возможность тем, кто не столь изворотлив и хитер.
— Довольно. Что мы можем им противопоставить?
— Ничего, моя королева. Ни-че-го.
— Весьма странный ответ для Главного Советника королевы.
— У Главного Советника есть здравый смысл, ваше величество. И этот здравый смысл подсказывает Советнику только одно.
— Что же?
— Сдаться.
— Нет! — крикнула Кириена и глянула на герцога так, что он дернулся как от удара хлыстом. — Нет.
— Простите, ваше величество.
— Герцог, я удивлена, — дрожащим от гнева голосом сказала Кириена. — Как можно говорить о капитуляции тому, кто ради блага королевства отважился на безрассудное и преступное деяние?!
— Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше величество.
— Прекрасно понимаете. И прекрасно знаете, кто я на самом деле и каково мое настоящее имя. Так вот, герцог! Как гражданка Вольной Монохроммы я никогда бы и не помыслила о сдаче врагу!
— А как королева Тарсийского Ожерелья?
— Тем более! Ради чего тогда вы выдернули меня из моего привычного бытия? Неужели лишь ради того, чтобы красоваться в ярких платьях и короне? Или для того, чтобы выслушивать бредни советников — людей, по которым, строго говоря, плачет виселица!
— Премного благодарен, ваше величество.
— Не за что. А вас стоило бы повесить в первую очередь. За то, что даете идиотские советы.
Если герцог Рено и был удивлен этой вспышкой гнева Кириены, то своего удивления он не выказал. Ни в малейшей степени.
— Довольно пустословия, герцог, — проговорила Кириена и плотнее запахнула тонкую накидку из тарсийских кружев, хотя в зале уже не было холода, да и легкая вещица вряд ли могла от него спасти. Скорее этот жест был вызван силой привычки.
В Монохромме ведь дрянная погода…
— Довольно пустословия, — повторила Кириена. — Какие у вас еще новости, герцог, кроме взятия Кэрла?
— Новости? В основном малоутешительные, ваше величество. Пожалуйте к карте.
Они подошли к большому столу с разложенной на нем подробной картой Тарсийского Ожерелья. Карта уже была испещрена черными точками — это означало, что та или иная местность, селение, крепость или город заняты врагом.
«Повезло нам с врагами, — рассматривая карту, подумал герцог Рено. — Многочисленные, самоуверенные и нахрапистые. Просто сказка, а не враги. Хотя в друзьях я предпочел бы их не числить».
— Вот Кэрл. — На карте появилась еще одна черная точка, нанесенная грифелем в руке Главного Советника. — Вот главные поселения Восточной провинции: Лус, Окадия, Аврия и родовые поместья самых знаменитых герцогских династий королевства: Сайдинг, Роуминг, Петинг и, наконец, Киднепинг. Они пока не заняты врагом. Пока.
— Что нам мешает усилить оборону в этой части Ожерелья? Ведь с падением Восточной провинции столица окажется беззащитной перед завоевателями. Это ваши слова, герцог.
— Я от них не отказываюсь, ваше величество. Но вся наша беда в том, что на плаще королевства оказалось слишком много прорех. И латать одну в тот момент, как другие все увеличиваются, бессмысленно. Взгляните, королева, сюда.
— Деметриус?
— Да. — Лицо герцога окаменело. — Там вовсю хозяйничают Удаленные. А вчера я получил известия из своего замка о том, что… что замка больше нет.
Кириена внимательно поглядела на герцога. Нет, его лицо бесстрастно. Даже слишком бесстрастно для человека, лишившегося не просто жилища, а всей родовой славы и богатства.
— Я сочувствую вам, герцог.
— Благодарю, ваше величество, вы очень добры, — резко проговорил герцог Рено. — Но ежели сочувствовать, так всем, кто страдает от этой войны. Вот небольшой городок, также на границе с Деметриусом. Теперь от этого городка осталось только название.
Черная точка оказалась точно посередине названия, которое Кириена даже не успела прочесть.
— И таких городков много, королева. Нас лишают силы в мелких баталиях, чтобы потом, когда враг приблизится к столице, мы уже неспособны были защищаться и уж тем более нападать. Поэтому не лучше ли подписать капитуляцию сейчас? Тогда меньше народа найдет свою смерть, меньше будет разрушено и сожжено…
— Сомневаюсь. И кроме того, герцог…
— Да, ваше величество?
— Любопытно знать, кому именно из нападающих держав должно сдаться Тарсийское Ожерелье? Хрендаредису? Континенту Мира и Свободы? Злобным многочисленным фригидиям? Или старому, проверенному врагу — Пидзадьим Бадьям (омерзительное название! Весь язык исковеркаешь, пока выговоришь!)… Или предложить рвущим нас на куски соперникам соблюдать очередность: сначала, мол, мы сдаемся этим, а потом сдадимся вам?! Это смешно, герцог, только нам сейчас не до смеха.
Ознакомительная версия.
