— Если бы! — фыркнул секретарь. — Нет, не родственники. Но их родители все равно люди в городе очень уважаемые, хоть и в родстве друг с другом не состоят. А девочки, должен я вам сказать, весьма приличные — скромные и набожные. Теперь вот все трое к постригу готовятся, чтобы грех свой под платом Невест Небесных скрыть. Тоже дело благое, конечно, но…
— Не хорошо дев невинных совращать, я понимаю, — перебила явно собирающего удариться в демагогию секретаря Лара, — но за что же его в демоны записывать?
Честно говоря, вся эта ситуация Её Высочество уже всерьёз раздражала. Кажется, рыжего было проще холостить, чем разгребаться с ордами невинных дев, этой самой невинности по вине певуна лишившихся.
— Так он их в одну ночь соблазнил, — пояснил недогадливой принцессе секретарь.
— Ну, му-ужи… В смысле, я хотел сказать, грех это, но…
— А проживают они в разных концах города.
— Н-да, проворство, конечно, удивительное, но…
— И совершил он своё грязное дело в течение не более трёх часов.
— Беру свои слова обратно, — почесала ногтем кончик носа Её Высочество, — он не инкуб, и не мужик. Он кролик. Но это уж точно не преступление.
— И все три девицы, околдованные чарами злого духа, помогли ему получить в банках своего отца займы. Которые он, между прочим, не вернул. И не вернёт. Так как немедленно спустил все деньги за игрой в кости.
— И велики ли суммы? — кисло поинтересовалась Лара, начиная тосковать.
Если в дело вступали деньги, то отвертеться от костра становилось затруднительно.
Секретарь посмотрел на посетителя многозначительно и, нацарапав на бумажке цифры, подвинул листочек Ларелле. Та только глаза на написанное скосила. И тяжело вздохнула.
— Он однозначно инкуб, — признала своё поражение принцесса.
— А я вам о чем толкую? — довольно ухмыльнулся секретарь, снова откидываясь в кресле и складывая руки на животе.
Конечно, средства у Её Высочества имелись. Но это путешествие и без того обошлось совсем не дёшево. А кошель с каждым днём стремительно худел и сам собой поправляться не собирался. Ситуация вырисовывалась весьма затруднительная.
* * *
Все-таки жители королевства Анкалов, при всей своей любви к крепким напиткам, в умении винопития северянам проигрывали. Конечно, если уж быть совсем откровенными, то ни один только природный талант и приобретённая при дворе отца-императора, очень такой вид досуга уважающего, сноровка позволила Ларелле удержаться на ногах. Верная Фрейда, сливающая каждый третий стакан в бурдюк, спрятанный под столом, немало помогла.
Так или иначе, хотя в голове принцессы слегка и шумело, а косяки явно открыли охоту на Её Высочество, результат был совсем неплох. Толстый монах, принадлежащий к ордену Братьев Защитников, спал на столе, сотрясая стены кабака могучим храпом человека с кристально чистой совестью. В расплату за обильный ужин и ещё более обильную выпивку, оставив девушкам свою рясу и папку, в которой хранились бумаги по делу неугомонного певуна. Правда, по поводу взымаемой платы он остался в счастливом неведенье. Но зачем же смущать и без того не слишком натренированный разум святого брата лишними подробностями?
Следует упомянуть, что бумаг этих имелось совсем немного - только жалобы отцов жертв, да свидетельские показания самих обесчещенных. Но, собственно, объём документов Лару не слишком и интересовал. Одеяние монаха, крепко попахивающее потом и кислым вином, позволяло проникнуть в зал суда и узнать, как и что там происходит. Так как Её Высочество от дел церковных, а тем более инквизиторских, была далека. И не слишком хорошо представляла себе, как следует поступить в подобной ситуации.
Оставив Фрейлину приглядывать за отдыхающим монахом, принцесса пешком прогулялась до дома святого Антипия, где должно было состояться слушанье. Свежий воздух помог развеяться лишнему хмелю, оставив как раз такой запас отчаянной храбрости, который помогает безумцам выйти сухими из любой ситуации.
В зал Лара попала без особых сложностей. Справедливости ради стоит заметить, что на неё и внимания-то никто не обратил. Братья Защитники считались мало уважаемым орденом. И не только потому, что на них возложили сомнительную честь защищать еретиков, придавая судебному процессу видимость справедливости. Просто в это братство традиционно принимали людей низших сословий, не отягощённых избыточными знаниями и умом. А зачем такой сомнительный багаж защитнику? Только лишние печали на свою душу взгромождать.
Начало заседания откладывалось. Зато это промедление позволило Ларелле рассмотреть и подсудимого, и судей. Собственно, рыжему, который умудрился даже на каменной скамье развалиться весьма вольготно, а, главное, безмятежно, она уделила минимум внимания. Отметив только, что даже кандалы его не смущали. Больше принцессу интересовали господа инквизиторы.
С секретарём она уже была знакома. Второй судья особого интереса также не вызвал, ибо принадлежал к той породе робких крысок, которые щерятся исключительно по велению начальства. Собственно, они все делают согласно этому велению - открывают рот, противоречат и даже до ветру ходят.
А вот главный судья — просто он сидел в кресле, спинка которого была выше двух остальных — заставил Ее Высочество занервничать. Инквизитор мог похвастаться высохшим лицом убеждённого аскета, нервными, постоянно двигающимися руками, кривящимися губами. И горящими глазами фанатика-садиста. Из тех, у кого аппетит пропадает, не обвини он перед обедом в еретичестве хотя бы хомячка.
Наконец, начало заседания было объявлено. И Ларелла с удивлением узнала, что судить, собственно, в данный момент никого и не собираются. Поскольку обвиняемый не признал себя виновным — читай, не согласился с тем, что он инкуб — господа инквизиторы собрались дабы обсудить: как бы половчее от него это самое согласие получить.
— Ну, давайте начнём по маленькой, — задумчиво протянул секретарь, пощипывая бугристый кончик носа и оценивающе разглядывая подобравшегося рыжего. — Предлагаю лёгонькое: дыба, тисочки и вырывание ногтей.
— Да ты посмотри на этого бугая, — недовольно отозвался крысёнок. — Эдак мы с ним неделю возиться будем. Железная Дева — и признание лежит на столе.
Её Высочество судорожно пыталась припомнить, что такое Железная Дева. В памяти всплыл мельком увиденный где-то саркофаг по форме человеческого тела, изнутри усеянный шипами. Видимо, когда в инструмент запихивали преступника, эти шипы впивались в тело. А такой исход принцессу не устраивал вовсе. Не то чтобы она хотела вставать на дороге правосудия. Просто после таких процедур певун вряд ли сможет дальше путешествовать.
— Право слово, ваши наклонности, коллега, меня порой пугают! — поморщился секретарь, и Лара в унисон с рыжим облегчённо выдохнули. — А на казнь опять кусок мяса волочь? Народ и так ропщет, поговаривают об излишней жестокости. Знаете ли, дорогой мой, реноме уронить просто. Поднять потом сложновато.
Видимо, облегчение было преждевременным.
— Мне о реноме думать не следует, — окрысился крысёныш. — Я заёмных касс, как вы, не держу. Для меня служение Церкви - вся жизнь. Но не хотите Деву, давайте водой его испытаем.
— А это как? — робко пискнула Лара.
— Присылают всякий молодняк. А ты им объясняй прописные истины, — скроив брезгливую мину и не слишком понижая голос, буркнул положивший жизнь во славу благого дела. — Это когда подозреваемого опускают головой в чан с водой - холодной или горячей, по нашему решению — и держат, пока он в своих прегрешениях не сознается.
Секретарь, присмотревшись к неоправданно неосведомлённому защитнику, что-то заподозрил. Но отвернулся в сторону, всем своим видом демонстрируя, что от дискуссии, а, возможно, и от самого дела, он самоустраняется.
— А если он, преступник в смысле, не захочет сознаться? — настаивала принцесса, подумавшая о нехорошем.
— Тогда держат, пока не сознается, — пожал плечами крысёнок, дивясь подобной наивности.
Рыжий испуганно сглотнул. И получилось это так выразительно, что Лара его с другого конца зала расслышала. Впрочем, и саму принцессу начинало мутить.
— А может, что-нибудь традиционное? — предложила она. — Экзорцизмы там, изгнание беса?
— Какое изгнание? — инквизитор потерял к защитнику остатки уважения. — Он сам — демон!
— Так ведь не доказано же…
— Чего тут доказывать? По морде все видно — инкуб!
Лара с таким доводом была не согласна. Она не знала, можно ли по морде определить инкуба. Только вот певун сейчас походил на кого угодно, но только не на коварного соблазнителя. Пожалуй, его бы стоило назвать человеком, находящимся на грани обморока.
— Экзорцизмы против сына Нечистого неэффективны, — вдруг изрёк до этого молчавший и сидящий как истукан главный судья. — Потому назначаю этому отродью дыбу, затем котёл с холодной водой и, напоследок, вырывание суставов. А там и спалим, помолясь.
