— Хуй вам! — вздохнул я. — Взрывайте их! К херам! Они необучаемые землеройки!
— ПОДДЕРЖИВАЮ! — радостно отозвался в голове Альтер.
— Во! И Альтер поддерживает! Переговоры закончились! Война неизбежна! Что ж, мы покажем этим синим уродцам, кто тут настоящий венец Эволюции!
Овечка молча протянула у меня из-за спины руку и нажала красную кнопку. Где-то глубоко под нами что-то сильно бухнуло и экран погас.
— Хмм… Суровая у тебя жена! — хмыкнул Алекс. — И решительная!
— Ну, а чё они? — с вызовом спросил я.
— Да не, я только за! — потянулся в кресле Алекс. — Каков план босс-шеф?
— Кажется, в предстоящей зарубе нам нужны союзники! — задумчиво произнёс я.
— Ксеносы-алкоголики? — заржал Главный Инквизитор. — Ну, с другой стороны, какой Император и Империя — такие и союзники!
— Иди в жопу! — хмыкнул я.
— Сам дурак! — не растерялся друг.
— Короче, эти переговоры поломались — несите новые! — решительно сказал я и встал с кресла.
* * *
«… На поле танки грохотали, солдаты шли в последний бой
А молодого командира несли с пробитой головой
А молодого командира несли с пробитой головой
По танку вдарила болванка, прощай родимый экипаж
Четыре трупа возле танка дополнят утренний пейзаж
Четыре трупа возле танка дополнят утренний пейзаж…»
Нестройный хор голосов старательно выводил слова культовой песни заплетающимися языками. Их было слышно еще задолго до того, как мы зашли в Храм Королевы.
«…Машина пламенем объята, вот-вот рванёт боекомплект
А жить так хочется ребята и вылезать уж мочи нет
А жить так хочется ребята и вылезать уж мочи нет
Нас извлекут из под обломков, поднимут на руки каркас
И залпы башенных орудий в последний путь проводят нас
И залпы башенных орудий в последний путь проводят нас…»
Пели душевно, я аж заслушался: И когда зашёл внутрь большой пещеры, в шутку названной Алексом — Храм Королевы, то застал настоящую идиллию.
Паучиха Сонька, наконец, в жидкости почувствовала себя человеком, то есть пауком… то есть… Блин, короче хорошо она себя почувствовала. Даже гравитация планеты не мешала ей бултыхаться в новом бассейне, заполненном до краев «Розовенькой Особой». Вокруг валялись спящие, очень нетрезвые розовые гоблины, которые вообще-то должны были охранять Храм от посягательств дерзких сородичей, но вместо этого просто в усмерть нажрались.
«На ногах» была только группа «переговорщиков» — Максим Сергеич и Ветеринар, которые пили, но не сдавались. Сергеич прямо сейчас зачерпнул железной кружкой из бассейна и выпил, крякнул и занюхал волосами собрата-алкоголика.
Сонька же солировала, облокотившись на парапет, она пела сочным баритоном.
«… И полетят тут телеграммы родных и близких известить
Что сын Ваш больше не вернётся и не приедет погостить
Что сын Ваш больше не вернётся и не приедет погостить
В углу заплачет мать старушка, слезу смахнет старик отец
И молодая не узнает, каков танкиста был конец
И молодая не узнает, каков танкиста был конец
И будет карточка пылиться на полке пожелтевших книг
В военной форме, при погонах и ей он больше не жених
В военной форме, при погонах и ей он больше не жених!»
Сергеич всхлипнул и взмахнул навернувшуюся скупую мужскую слезу.
— Ну трэба ж! Якія добрыя песні нашчадкі прыдумалі! — он яростно зачесался. Почему он упорно не хочет менять свою «шахтёрское» тело с его сомнительным бонусом — я понятия не имел. — И Сонька малайчына!
— Так, алкашня! Ну-ка брысь отсюда! — приподнял я за шкирку оттопыривающуюся Группу Стратегического Планирования и Предсказания.
— Да ладно, командир, хорошо же сидели! — вяло запротестовал Ветеринар.
— Посидели и хватит! — решительно подтолкнул я их к выходу. — Чтобы через час в норме были! Идите! Нобель вас уже ждёт!
— Опять принудительное отрезвление? — нахмурился Ветеринар. — Не люблю!
— Тварь я дрожащая или право имею? — поддержал друга дед Максим.
— Херасе! Удивился я! А где это ты на белорусском хуторе Фёдора Михайловича нашёл? А, впрочем, я не хочу этого знать! Ну, тогда я отвечу тем же: «Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой!»
Сергеич нахмурился, судорожно припоминая что-то «к месту» и тут его лицо просветлело, и он выдал.
— Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства! Вот!
— Эмм… Кто это!
— Деревня! Владимир Ильич Ленин — вождь мирового пролетариата!
— Памедленней! Я записываю! — раздался голос очнувшегося Комиссара Боди, который услышал знакомое слово. — Што сказал вошть гоблинского пралитариата?
— Ща как дам по башке!! — расстроился Сергеич, но Бодя самостоятельно снова отрубился.
Я посмотрел на этот цирк и сокрушенно покачал головой.
— Твою ж мать, а я только тебя немножко зауважал! Всё, валите давайте, мне с Сонькой пошептаться нужно!
— Только ты ей больше не наливай! Гы-гы! — Ветеринар громко заржал, прочувствовав крутость собственной шутки.
— Нет, Бонд, если что-то и вечно в этой Вселенной, то только полное отсутствие у тебя чувство юмора!
— Да ладно! — обиделся два-в-одном. — Смешно же! Типа она в бассейне с водкой! А я такой, типа: «Не наливай!» А она такая в водки по самые… жвала!
— Нахер — это туда! — прекратил пререкания я. — Через час будете бухие — отправлю на реабилитацию. Между прочим, санаторий «Солнышко» уже строится. После войны все там будем! Санитары набраны, фикусы посажены!
— А зачем фикусы? — удивился Ветеринар.
— За шкафом! — буркнул я. — Красивые они! Я одного себе взял! Борисом назвал!
Дед Макс пробурчал что-то на белорусском, но определенно ругательное и они, сильно пошатываясь вышли за дверь, вцепившись друг в друга дабы не упасть.
— Ну что, Сонечка! — я ласково погладил огромного ксеноса по щетинистой морде. — Давай, рассказывай, как ты дошла до жизни такой! И да, кажется, мне нужна ваша помощь!
— Буль… — сказала Королева и у меня перед глазами всё поплыло.
Не успев испугаться я ярко увидел странную картину.
Астероидное поле вокруг яркого зеленого карлика. Между астероидами лениво переплывают здоровенные Арахезы, о чём-то оживленно перепискиваясь на своём, на «арахезском». По астероидам бегала толпа мелких паучков, видимо, детишек. Вокруг царила тишина и спокойствие!
Раздался странный звук, похожий на колокол, который каким-то непонятным образом разнёсся в безвоздушном пространстве, и «взрослые» особи оживились. Подгребая лапками, они устремились по одиночке и группами к определённым астероидам, отличавшимся от других странным чёрным цветом.
«Камера» приблизилась, и я разглядел, что это были явно искусственные «астероиды», у которых сейчас открывались люки и оттуда выплывали странные полупрозрачные пузыри. Арахезы с энтузиазмом начали втягивать в себя содержимое в радужных пузырях и у них явно повысилось настроение. В пустоте космоса разнеслась странная, но приятная мелодия, льющаяся из тысяч и миллионов глоток. Арахезы пели. Паучки были счастливы!
— Херасе! — удивился я. — Это что — «поилки»? А за чей счёт банкет?
Сонька хрюкнула, но вместо картинки меня охватило чувство преданной щенячьей любви к кому-то несоизмеримо большому и… тёплому. Кто-то большой и сильный заботился о своих детях, поддерживая их в Вечном Блаженстве.
— Понятно, что ничего не понятно! — кивнул я. — И что дальше?
Картинка поменялась. Это была всё та же «колония» Арахезов, вот только вели себя они совсем по-другому. Вот два паука сцепились в схватке, вонзив друг в друга острые лапы… Вот «взрослый» паук просто взял и сожрал «детеныша»… Вот уже толпа набросилась на «взрослого» и, в считанные секунды растерзала его в клочья…
Камера снова передвинулась и показала разодранную поилку. Такое ощущение, что страдающие ксеносы-алкоголики устали ждать и попытались достать «лекарство» самостоятельно. Вот только внутри ничего кроме пустоты не было. Хозяин забыл про них и забыл подливать «огненную воду».
