Ознакомительная версия.
— Лет через сто, — сказала Мари.
— Типа того, — кивнул Шастель. — Но совет директоров Интеркошмарпола прав — я постарел и стал недопустимо сентиментален. Отказаться от возможности войти в историю как директор, поймавший горгон, это… э-э-э… эх! Это старость. Всё правильно, мне пора в отставку. Это моё последнее дело, и я даю вам шанс. Ровно через полчаса мы начнём операцию по захвату горгон, невзирая на их очаровательных заложниц. Если этого не сделаем мы, это всё равно сделает усиленная спецгруппа, которая уже грузится в самолёт в Веллингтоне. У вас есть тридцать минут. Ваше время пошло.
Мари оглядела полицейских. Каменное лицо Джеффа, не менее каменное лицо Образцова и всё понимающее лицо Шастеля. Она уже однажды видела такое лицо, когда арестовывала пособника парковых кошмаров — Заманивателя-На-Аттракционы.
— Я буду следить за вами по планшету-локатору, — отчеканила Мари. — Вы должны максимально, насколько это возможно в пределах отеля, удалиться от нашего маршрута и не приближаться, иначе горгоны снимут очки.
— Удаляемся, сержант, — кротко произнёс генерал и увёл отряд.
Предпоследним уходил Джефф, который тайком показал за спиной скрещённые пальцы — знак обмана.
Последним уходил Образцов, который, обернувшись, изобразил лицом такую мятущуюся русскую душу, что Мари содрогнулась.
Она вернулась в ресторан, провела руками по одежде, вытащила из-под воротника похожий на мелкого паука микрофон, бросила его на пол и раздавила.
— Шастель всё знает, — сказала Мари. — И он подготовил засаду.
Ты покойник — я герой.
Я покойник — ты герой.
Из первого урока Хирона Гераклу
До чего дошёл прогресс:
Погиб не Пушкин, а Дантес,
И теперь Дантеса, что ли,
Изучать мы будем в школе?
Неаккредитованная считалочка
Они двигались боевым порядком: Сфено впереди, Эвриала позади, Мари за Сфеной, Ирэн перед Эвриалой. Посередине, несколько подавленный этим сдвоенным то ли эскортом, то ли конвоем, шёл Эдуард, прижимая к груди скатерть с заветными уравнениями.
Мари сверилась с планшетом: синие ромбики спецназа под началом нескольких зелёных треугольников честно сгрудились в дальнем углу отеля. А вот и зелёный, но гордый значок О.
— Лейтенант! — окликнула Мари своего старшего по званию подчинённого. — Всё нормально?
— Ага, — пыхтя, отозвался тот. — А мы скоро придём? А то…
— Потерпите!
Мари переключила внимание на фарватер. И вовремя — Сфено уже подходила к холлу перед конференц-залом.
— Стоять! — крикнула девушка.
Перевода не потребовалось. Горгоны застыли, как жена Лота, которой смерть как захотелось хоть одним глазком глянуть на монстров, на которых посмотришь — и окаменеешь.
Мари подошла к входу в холл и присела на корточки. Ирэн пристроилась рядом.
— Спорим, — сказала она, — я первая найду?
Мари достала из кармана лазерную указку и посветила на потолок холла.
— Вот они! — победно закричала Ирэн, указывая на нити, затянувшие потолок мелкой серебристой паутиной.
— Молодец, — сказала Мари и посветила на пол.
Пол померцал тонкой плёнкой.
— А вот и капкан на горгон. Так я и думала.
— А почему только на горгон? А если я ступлю?
— Ступи, — сказала Мари.
Ирэн тут же впрыгнула в холл. Плёнка чуть скрипнула, но больше ничего не произошло.
— Настроено на вес… от пятисот килограммов, я думаю. Сработает, когда и Сфено, и Эвриала там окажутся. Лейтенант! Ваш выход!
Выход лейтенанта О. был обставлен с максимальной торжественностью. Так мог бы выходить король Мадагаскара.
Впереди шествовал сам О., сжимая в руке, как символ верховной власти, здоровенную замороженную рыбину. За ним следовала свита в церемониальных фраках.
— Дай-дай-дай! — почтительно галдели пингвины.
Лейтенант дошагал до центра холла, остановился и оглянулся на Мари. Та кивнула. Лейтенант посмотрел на Ирэн. Та сделала вид, что целует О. Лейтенант счастливо вздохнул.
Пингвины один за другим ступали на пол и дисциплинированно останавливались за спиной О. Плёнка скрипела всё громче и громче, и когда двадцатый пингвин вошел в холл…
— Шшшах!
Тысячи титановых нитей спикировали с потолка и в долю секунды превратили пингвинов и лейтенанта в огромную личинку шелкопряда. В то же мгновение ромбики-спецназовцы на экране пришли в движение.
— У нас полторы минуты! — на бегу напомнила Мари остальным.
Но остальных подгонять не надо было. Даже Эдуард миновал входные двери, как метеор. Возможно, часть заслуги в этом манёвре принадлежала Ирэн, которая придала учёному не очень почтительное, но очень эффективное ускорение тычком в загривок. Сама Ирэн задержалась у свисающего с потолка титанового кокона, где в куче возмущённых нелетающих птиц барахтался О. Она глубоко выдохнула, закрыла глаза и вытянула губы трубочкой. Лейтенант головой распихал посторонние клювы и наконец-то поцеловал настоящую Ирэн.
Когда Ирэн вбежала в зал, там уже происходили рукотворные тектонические процессы. Поскольку шары трогать было нельзя, Горгоны выламывали участок пола под левым шаром.
— Осторожно! — покрикивал Эдуард. — После совмещения преобразователей у вас будет около двадцати секунд! Затем произойдёт перенос!
Для убедительности он встряхивал скатертью, как тореадор мулетой.
Сфено и Эвриала наклонили кусок пола, и левый шар вкатился в правый, образовав в сумме что-то вроде ромбокубооктаэдра[40]. Фигура отчётливо пульсировала, всем своим видом показывая, что в этой вселенной такая сложная геометрия задержится недолго.
— Двадцать… — сказал Эдуард. — Э-э-э… восемнадцать… э-э-э… прыгайте…
Но горгоны прыгнули не сразу. Сначала Сфено обхватила Мари, а потом Эвриала — Ирэн.
Когда запасы воздуха стали подходить к концу, а близкий к истерике Эдуард досчитал до шести, Мари осторожно постучала по чешуйке Сфено:
— Извините… Вам пора.
…В зал размашисто вбегали спецназовцы во главе с разъярённым Шастелем, губы Эдуарда беззвучно вышевеливали цифру «э-э-э-два», Мари закусывала губу, а Ирэн, не скрываясь, замедленно рыдала, когда горгоны совершили величавый нырок с места в бесконечность.
Ромбокубооктаэдр схлопнулся. Хтонические сестрички отправились домой.
* * *
— Неудобно как-то, — хихикала Медуза, — всё-таки храм Афины…
— Какая Афина может быть в такой момент?! — Посейдон запутался в костюме пеликана, который надел для первого этапа соблазнения, и теперь злился. — Причём тут вообще Афина? Иди ко мне…
— А ну иди сюда! — рявкнули у Посейдона над ухом так, что тот подпрыгнул.
— Руки от сестрички убрал, да? — гаркнул второй голос, позадорнее.
Олимпиец[41] недовольно уставился на старших Горгон, не забывая пялиться — сестрички были не такие утонченные, как младшенькая, но по-своему ого-го.
— Глянь-ка, — Сфено повернулась к Эвриале, — он ещё и пялится!
— Вали отседа, дедушка, — с ласковой угрозой попросила Эвриала.
— Это моя личная жизнь! — попыталась пискнуть Медуза, но два синхронных подзатыльника окончательно разрушили её причёску и надежду на романтическое приключение с братом самого Зевса.
Посейдон гордо выпятил грудь, втянул живот и двинулся в сторону моря.
— Встретимся ещё, лапушка! — бросил он через олимпийское плечо.
Зря.
Эвриала в два прыжка догнала его и влепила такого пенделя, что олимпиец разом втянул грудь, выпятил живот и достиг моря гораздо раньше намеченного.
Только тогда Медуза решила разрыдаться:
— Теперь он на меня даже не посмотри-и-и-и-и-ит!
— Ну и хорошо! — Сфено уже тянула младшенькую из храма. — Ты красивая, найдёшь кого помоложе!
Медуза позволила себя вести, упираясь совсем чуть-чуть, — чтобы не нарваться на очередной подзатыльник.
— Вы тоже красивые, а до сих пор не замужем!
— А что делать? Перевелись мужики в наше время. Вот раньше были — титаны!
У Сфено затуманился взгляд, а Эвриала томно потянулась, вспомнив о чём-то своём.
— Вот ви-и-и-дите! — не унималась Медуза. — Перевели-и-ись! А Посейдон… он такой… такой… Он просто бог!
— Вот именно, — снова стала строгой Сфено. — Он просто бог. Таких на Олимпе целый пантеон, да не нужны никому. А тебе нужен настоящий мужик. Надёжный. С профессией.
— И дурак! — добавила Эвриала.
Сфено и Медуза удивлённо посмотрели на сестру.
— И Геракл, — поправилась Эвриала.
— Да, по уму не Платон, — согласилась Сфено. — Зато и во всём остальном… не Платон!
Ознакомительная версия.
