Тут мимо меня прошмыгнула белая шевелюра…
— Гончар, а ю тормоз? — Блонди протянула руку, набирая висящий над убитым пылевым облаком огонёк опыта.
— Плеер, так-то убийство этого моба — заслуга преподавателей Баттонскилла, — Дворфич покачал пальцем.
— Гармаш Дворфич, последний удар за Гончаром, — Лана даже ухом не повела, так и продолжала набирать опыт.
Склянка заметно наполнялась, приближаясь к горлышку.
— Ядрён батон, сколько ж там?
— Ну, учитывая, что этот саммон… ой, моб, — Дворфич кашлянул, — что этот моб с девятого уровня. А может, и вообще с той стороны.
Я ещё раз посмотрел на гнома, потом на своих тиммейтов.
Боря, держась за живот, поднял кулак, чтоб приободрить меня.
Биби пришла в себя, но была бледная, как моль: на фоне её рыжих волос она вообще была похожа на вампиршу.
Лекарь только и скрёб подбородок, оглядывая всё вокруг, а потом встретился со мной взглядов и кивнул.
А потом я потерял сознание…
* * *
Я очнулся в больничной палате. Несколько кроватей в большом зале, в основном все пустые. Рядом на тумбочке пакет, внутри угадывались фрукты.
Лунный свет падал через огромные окна, вызывая вокруг зловещие тени. Кажется, кто-то стоит в дальнем углу… Забвенцы?
Я пошевелился, и почувствовал больное неудобство в левой руке. Рядом стояла капельница, и в меня заливались два каких-то раствора, в темноте сложно было понять цвет.
Покрутив головой, я подумал позвать медсестру, но пересохшее горло издало только слабый звук.
— Э… — я сам себя еле услышал.
На тумбочке рядом с пакетом обнаружилась пластиковая бутылка, в которой подрагивала вода. Я протянул руку и стал мучаться с пробкой, пытаясь открутить.
— Дай помогу.
Я вздрогнул. Толстые руки гнома отобрали у меня бутылку, открутили крышку, и вернули обратно.
Силуэт коренастого Дворфича в лунном свете вытянул откуда-то из-за тумбы стул. Подпрыгнув, он уселся и откинулся на спинку.
Сделав несколько глотков, я смог прочистить горло.
— Я в больнице?
Силуэт тряхнул головой.
— Да. Уже больше суток.
У меня пробежали мурашки по спине.
— А как же… ужин-посвящение?
— Ну, куриные ножки в мёде, заправленные гоблинским мхом, были просто объедение, — Дворфич похлопал себя по животу, — И надо сказать, настойка Иннокентия оказалась очень достойной. Умеет персик найти путь к гномьему серлцу.
Я усмехнулся. То, что фирменная «алхимия» Кента оказалась на столе преподавателей, о чём-то да говорило. Вот только о чём?
— Но я же… — у меня упало сердце, — хочу учиться. Теперь как?
— И будешь учиться. Это же формальность, Георгий, — гном отмахнулся, — Знакомство преподавателей со студентами.
Я поджал губы и пробурчал:
— Ну, я совершенно не против познакомиться с учителями.
Мой план по превращению земледельца в воина подразумевал связи с преподами, но я не стал говорить об этом Дворфичу.
— Это не проблема. Боюсь, тебя уже все знают.
Снова мурашки.
— Вы сказали, Гармаш Дворфич?
— Да, я объявил о тебе, сын Тёмного Чекана, — чуть холоднее сказал гном, — То, что произошло позавчера, оказалось беспределом со стороны Отдела Забвения.
— То есть, монстр — их рук дело?
— Их… и не их… — гном чего-то недоговаривал, — Не беспокойся, Георгий, министерство уже инициировало расследование.
Ректор поведал, что на посвящении присутствовало много игроков-журналистов, и весть о том, что сын Чекана учится в Баттонскилле, теперь пронеслась по всему миру.
— Конечно, теперь за нашим батоном будет более пристальное внимание, но оно же и к лучшему. Тем, кто пытается до тебя добраться, Георгий, будет труднее это сделать.
— А кто пытается?
— Сразу скажу: Отдел Забвения говорит, что они не при чём.
— Ни фига себе, — вырвалось у меня, — Да полшколы разворотили…
У меня от возмущения спёрло дыхание, когда я вспомнил того наглого желтоглазого. И вдруг они «не при чём».
— Главное, что теперь ты не сможешь исчезнуть просто так. Борцы за демократию как никогда ухватились за тебя. Так что готовься к интервью, Георгий.
— Интервью?
— Ну, ты теперь знаменитость.
— Это не та слава, о которой я мечтал…
— Да, Чекан наворотил дел со своей женой. Одни ненавидят тебя, другие обожают, Георгий. Но теперь тебя так просто не выкрасть.
Он пояснил, что, пока я был нюбсом, Отдел Забвения пытался обнулить меня по одним законам…
— Правила Невмешательства?
— Ну, из соседнего свода правил, да, — уклончиво ответил ректор, — Правила Предупреждения.
О таких правилах я ещё не слышал…
— Теперь же, став магом… кхм… игроком, на тебя действуют уже другие законы. И судить тебя могут только, как игрока. Кстати, это не отменяет тот факт, что нужно закончить обучение, — ректор поднял палец, подчёркивая это.
Я всё равно так и не понял, в чём разница. Дворфич, заметив это, вздохнул и добавил, что нюбс и игрок имеют разные свободы. Нюбс не может выбирать, хочет он стать магом или нет. А вот игрок может свободно выбрать свой путь.
— То есть, я могу стать тёмным игроком?
— Георгий, а что это значит, тёмным? — вдруг спросил Дворфич.
— Ну… — я замялся, — Это… ну, ведь мой отец был Тёмным.
— Тёмная магия не запрещена, хоть и не одобряется, — ректор покачал головой, — Лишь самые страшные практики держатся в секрете, вот они-то и запретны. Что же касается твоего отца…
Оказалось, что Чекан получил приставку Тёмный из-за того, что примкнул к силам противника. То есть, встал на сторону тех, кто пытается проникнуть в наш мир через прорывы.
— А это…
— Дьявол, люцифер, мефистофель, — Дворфич вдруг засмеялся, — Да хоть сколько имён придумай. Армия наших игроков семнадцать лет назад смогла прогнать его на девятый уровень и ценой своей жизни запечатать проход.
Мне было больно слушать это, и я закусил губу. Мой отец — предатель рода человеческого.
В то же время услышанный мной голос «Сын. Ты должен знать…» так и не шёл у меня из головы. Кто это кричал, монстр?
— А что такое дьявольская нота, Гармаш Дворфич?
Ректор ответил слишком быстро:
— Да не забивай этим голову. Помнишь тот крик монстра, от которого всё сворачивалось внутри. Это она.
Я хотел спросить ещё кое-что, но ректор сказал:
— Мне интересно другое, Георгий.
— Да?
— У тебя уже есть скилл, и ты хоть сегодня можешь учиться применять его. Завтра инициация тех скиллов, что вы выбили до этого.
Я вспомнил. А ведь действительно, как у меня вылетело из памяти.
— А где он, этот скилл? — я покрутил головой, осматривая себя.
— Всё на уроке. Им надо учиться пользоваться, как рукой или ногой, например.
Я вспомнил табличку со сломанным ключом.
— Взлом?
Дворфич кивнул:
— Да… Но при этом ремесленник не исчез, система так и рекомендует его.
Я стиснул зубы. Да чтоб эту систему.
Машинально моя рука опустилась к поясу, чтобы достать дневник и убедиться. Кошелька не было.
— Всё у тебя в личном кабинете, — Дворфич кивнул.
— Но так нечестно, — вырвалось у меня.
— Знаешь, я ведь знал твоих родителей до всех тех событий, — гном пригладил бороду.
Я лишь молча смотрел на него. Какая разница, какими они были, если всё равно потом стали злодеями?
— Удивительно, но они вечно спорили. Когда ты ещё не появился на свет, твоя мама, Любовь, хотела, чтобы их сын стал мирным ремесленником.
Для меня это было настоящим откровением. Я так и округлил глаза… Да ну твою-то… то есть мою-то… мама, но почему?
— А вот Николай хотел, чтобы ты стал воином.
Непроизвольно я мысленно поблагодарил отца, потом осёкся. Он ведь тоже стал злодеем.
— Всё, хватит разговоров. Тебе надо отдыхать, ведь утром первые занятия. Не опаздывай.
Он соскочил со стула, и тут я вспомнил. Рука нащупала в кармане туники ключ. Странно, он такой шершавый теперь… Пальцы почувствовали, как что-то сломалось.
