— Теперь знаю, но это не значит, что я его отдам!
В ветвях раздался тяжелый вздох, и в следующее мгновение перед нами появилась маленькая толстая женщина. Она была одета в длинную рубаху с воротничком-стойкой, подвязанную серебристым поясом, народное платье поволжских татар. Плюс еще бархатная шапочка-калфак с жемчужными подвесками по бокам, из-под которой спускались заплетенные в две косы седые волосы. Мелкие черты ее лица были сердиты, узкие глаза грозно сверкали, однако, когда взгляд ее останавливался на командоре, она кривовато пыталась улыбаться беззубым ртом.
Фу-у! И эта тетка претендует на Алекса, самого красивого, сильного, смелого, страстного и заботливого мужчину на свете! Мне как жене было даже обидно, но, наверное, это все же лучше, чем если бы у этой бичуры была внешность Анджелины Джоли. От этой мысли у меня чуточку поднялось настроение…
— Значит, это ты послала шурале в наш мир, чтобы он заманил сюда тебе мужа?
— Да, я. Сначала-то он отказывался мне помогать, но я его уговорила. Вообще-то он во всем меня слушается, хотя убырчик покладистее, он мой любимый сынок.
— Подожди-подожди, ты ведь злой дух, который лишает человека рассудка, может быть, ты уже проделала что-то такое и с нами? Может, все вокруг — это просто галлюцинации, которые развеются с восходом солнца? — припомнила я.
— Вы сами виноваты, нужно было, чтобы человек начал действовать как в сказке, но в наше время никто не помнит сказок. По крайней мере, мужчины нужного возраста точно не помнят, но мне повезло, нашелся один, и очень неплохой.
Я закипала все сильнее, и Пушок напрасно теребил меня за ногу, умоляя быть хоть чуточку спокойнее.
— Да он о тебе и понятия не имел! И кстати, согласно сказкам твой пол неопределен, ты лишь злой эфемерный дух, умеющий перевоплощаться в кого угодно. Так возможно, что истинный облик у тебя иной и ты вообще мужчина?!
— Это уж как вам повезет, я могу и в кого хотите превратиться. Уже рассветает, решайся, зайчик…
— Ну хватит, — я сжала кулаки, — сейчас я тебе покажу зайчика!
И тут вдруг на нас налетел смерч! Да-да, прямо посреди леса! Я еще успела вспомнить, что бабушка мне в детстве рассказывала, будто бы внутри каждого смерча сидит джинн. Он летел прямо на меня, я пыталась увернуться от этого кружащегося столба, Алекс что-то мне кричал, кот крутил пальцем у виска. Последнее, что я успела увидеть, перед тем как меня накрыло вихрем, было взволнованное лицо моего мужа, он пытался меня удержать, а мои ноги бесконтрольно отрывались от земли.
Меня закружило, горло резало ветром, но я чувствовала, как меня подхватила какая-то сила и подняла в воздух. В ушах свистел ветер, волосы развевались и лезли в рот, то есть даже орать от души было проблематично. Иногда сквозь пестрое мельтешение удавалось различить леса, поля и реки, над которыми пролетала. И тут прямо перед моим лицом возникла хитрая улыбка, а за ней масленые глаза на черной физиономии.
— Я похитил тибэ, читобы сэделать сваей жьиной! Набьлюдал за тобой с дэрива, ты минэ ощинь понравилась.
Негритянского вида карлик нес меня на руках при помощи управляемого вихря.
— Вас не Черномор случайно зовут? — постепенно сориентировалась я.
— Я дэв, зилой дух!
— И почему, интересно, вы именно меня выбрали?
— У тибэ такие короткие шэтаны, минэ нравица.
— Правда? Я тоже считаю, что эти шорты мне идут, но кот сказал…
— Ай, не могу лэгать. Мине сэрочно тэребуется жьина, читоби убирать в мой огромнэй башн, в котором я жьиву. Убирать умэишь?
— Ну это вы крупно просчитались, если думаете, что я стану хорошей уборщицей, — рассердилась я. Но умеренно, без членовредительства, еще уронит…
— Ты минэ не пугай, как это просчиталси? Ти чито, хочишь сэказать, чито нэ будьшь заныматься хозяйситвом? А хозяйситво у минэ ощинь большой!
Я поневоле опустила обалдевший взгляд вниз, дэв быстро прикрылся волосатой ладошкой. Хотя к чему такая скромность, он был вполне пристойно одет в какой-то азиатский народный костюм. Штанишки, поясок, даже тапки вроде…
— Отнеси-ка ты меня обратно к мужу и коту. Я тебе спасибо скажу, — устало попросила я.
— Нэт и нэт! Будишь типерь у минэ жить. Я так сэказал! А хозяйнищать наущишься, я тибэ научу.
Я не стала пытаться разубедить этого карлика, бесполезно…
Похоже, что он и так дурак безмозглый, потому что оставил мне руки свободными, и, хитро улыбнувшись, я ловко сорвала с пальца колечко-переходник, чтобы нажать на кнопку переноса на Базу, которую мне показал Алекс. Вдруг подействует на такой высоте, кто знает, может, это не только сказочное пространство и мы перелетаем через реальный мир, несмотря на то что движущей силой является сказочный дэв…
Это была идея. Вполне рабочая. Но волосатая рука живо ударила меня по ладони, выбив переходник, и он улетел вниз.
— Ай, непослющный жьина, нэ питайси минэ обмануть!
— Сайгак узбекский тебе жена, а я уже целый день всем талдычу, что замужем! — в голос завопила я. — Мало мне от убыра досталось, так еще и какой-то карлик озабоченный пристал с чистотой в доме.
— Молщи, пожалста, минэ такой разговорщивий жьина нэ нужен.
— Ну и отлично! Тогда сам отнеси меня знаешь куда…
Я не успела договорить, потому что у меня пропал дар речи, где-то через полчаса чары развеялись, но болтать как-то расхотелось. В эту ночь что-то мы с Алексом пользуемся большим успехом, и его и меня хочет захомутать какая-то сказочная нечисть, не слушая наши заверения о том, что мы с ним уже законные супруги и в шведской семье не нуждаемся. Пока. Шучу, шучу, на нашу голову и кота хватает…
Вскоре на горизонте показалась высокая круглая башня, более похожая на минарет. Мы влетели прямо в окно, вернее, он меня туда закинул. Благо внутри все было оформлено в восточном стиле и я успешно плюхнулась носом в подушки с орнаментом тюркских народов.
За окном уже рассвело. Получается, что мы с ребятами в любом случае опоздали — с восходом солнца убыр получит душу командора. Сбежать отсюда не было никакой возможности. Оставшись в комнате одна, я тут же подскочила к неостекленному окну, сунулась вниз и ахнула, увидев жуткую картину — под башней бегали свирепые кабаны. Прямо на моих глазах они дружно отпинали клыками одинокого медведя, который явно пытался мне что-то сказать, жестикулируя и многозначительно подмигивая.
Какое-то время я прождала Алекса с Профессором, сидя у окна башни, печально подперев рукой подбородок, как скучающая принцесса. Вместо них в комнату вошел карлик-дэв и сказал, что улетает по делам, ему надо перенести какое-то озеро и гору с одного места на другое.
— Вот ключи от всех комнат, давай пакажу тибэ здесь висе.
Он провел меня по башне, открывая все двери, и не остановился только перед комнатой с цифрой шесть.
— Там старий лопат и мотыг для сада, — нервно бросил он, запрещая мне ее открывать даже в случае пожара, наводнения и форс-мажорных обстоятельств.
Я сразу заподозрила, что мой хозяин темнит, никакого сада у него не было, если он не считал за садово-парковую зону каменистую пустошь с обрывом с одного края и лес, из которого совершали свои набеги агрессивные кабаны.
— И вот ище, сигодня на ужьин к минэ придут мои дэрузья-дэвы. Ми посидим, пагаварим, а потома я тибэ кэрикну: «Эй, подавай, жьина, на стол!» Ты молщи. Я второй раз кэрикну: «Давай жэрать, жьина!» Ты опять молщи. Я в тэрэтий раз кэрикну: «Эй, непослущний жэнщьина, подавай ужин, тьибе говорят!» Тогда только ты скажьи: «Чито подавать, дарагой, дома вще нищьего нет, кироме того мертвый человек, которого ты вчира убил». Дэрузья минэ сэразу уважьают!
Надо же, вот глупый хвастун… Такими примитивными методами пускать пыль в глаза компании нетрезвых дружков-дэвов? Ладно, пока терпим, потом отыграемся за все…
— Ну а дальше? Дальше мне что делать, по-твоему? Подавать несуществующий труп или врать, что я его сама случайно съела, от недокорма?
— Ай, ти притварысь, щито пошла готовыть, падажьди щуть-щуть, а потом приди и съкажьи — мясо падгорела! Я тибе дам па шее, нэ больна, так закрычу: «Плахой жэна, падавай баранина, который в подвал копщеный лежьит!» Минэ друзъя совсэм уважают!
В башне было несколько уровней и винтовая лестница, а все комнаты на этажах тщательно пронумерованы. По словам дэва, номера на них остались с тех времен, когда ему приходилось сдавать комнаты, чтобы прокормить свою первую жену и ее двадцать восемь братьев. Я почему-то не захотела спрашивать, что с ними всеми стало.
— Минэ все равно, чито у тибэ еисть муж. Я с табой рэгистрироватца ни сабираюсь и сэкис для минэ не главное, а важьней всего — парядак в доми! Но ни вздумай открыват шестуй комната, умэрещ ужьасный смэртью, — еще раз предупредил он меня и наконец-то убрался. Ага, как же, жди! Я тебе не забитая татарская женщина, я — оборотень!
