На утро первые послушники во главе со старейшиной Квинтусом смогли выбраться из здания коллегии и взглянуть вблизи на то, что сотворил Маркус в своем отчаянном поступке.
Запах гари до сих пор яркими тонами стоял на этом самом месте, и чем ближе к эпицентру заклинания они приближались, тем труднее становилось дышать от приторно-горького запаха, упорно лезшего прямо в ноздри.
Масштабы разрушений поразили даже видавшего виды старого волшебника. теперь он точно знал почему поколения магов до него берегли эти свитки как зеницу ока и складывали в недоступном для других людей месте. Если каждый бы мог использовать подобное по своему усмотрению, то весь мир превратился бы в одно сплошное пепелище.
Люди бросили взгляд на лесополосу через которую архимаг пробрался к лагерю орков. Точнее говоря то, что от нее осталось. Зрелище было плачевным. Некогда прекрасные деревья, тянувшиеся своими густыми кронами в небо, теперь были похожи на черных скелетов, обгоревших почти до самого основания. Огонь не пощадил даже клочка земли, превратив все это место в одно сплошное черное пятно.
Квинтус и его люди прошли немного дальше. Переступая через уничтожение и сожженные магическим гнем шатры, они все ближе подходили к тому месте, где в последнюю минуту, стоя на коленях и читая заклинание со свитка, находился архимаг.
Квинтус видел все это зрелище из окна на самом верху. Наблюдал каждый его шаг. Все, от самых стен гильдии магов и до величественно-ужасного тотема орочьего бога. Он видел как зеленокожие, заметив проникновение чужака в свой лагерь, окружили его и попытались взять в плен. Затем вспышка. Ярче, чем само солнце в самый жаркий день, она осветила огромное по площади пространство и в туже секунду обрушила на место лагеря дождь из огненных частиц. Градом они сыпались на это место, уничтожая все на что натыкались. Этот вихрь неудержимой энергии методично выжигал каждый метр земли, пока на месте не осталось даже малейшего признака орков.
Наконец, они оказались почти у самого центра бывшего орочьего лагеря. Группа людей разошлась в стороны и начала осматривать место. Сложно сказать на что рассчитывал Квинтус. Не то, чтобы он питал какие-то иллюзии по поводу смерти Маркуса — в ней он был почти уверен, но вот желание окончательно убедиться в этом и отбросить все сомнения, не давала ему покоя уже который час.
Разобрав остатки главного шатра, каким-то чудом сохранившего под действием стихии свою форму и не сложившись в одну большую груду, послушники начали разбирать остальные завалы. Оружие, обгорелая броня, рогатые шлемы и неподъемные даже для сильного человека палицы. Все это было разбросано повсюду и лежало мертвым грузом, оставшись без владельцев и дожидавшихся своей участи. Все это будет собрано, может даже переплавлено — орочье оружие хоть и было внешне грубым и неотесанным, но обладало завидной прочностью и остротой. Редкий доспех мог выдержать удар таким топором, не расколовшись, как орех.
— Смотрите внимательней, мы не должны ничего упустить.
Как муравьи, послушники разбрелись и стали перебирать каждую уцелевшую щепку, пытаясь найти что-то ценное и важное. Однако поиски не давали своих результатов. За все время были найдены лишь мелкие предметы обихода: точильные камни, посуда, небольшие столовые ножи, использовавшиеся как и орудие для выделки шкур и много другое. Драгоценности или снадобья орки и их представители никогда не носили. Трофеи — это было единственное, что иногда можно было подобрать с убитого воина, на остальном они не заостряли свое внимание.
Неожиданно из огромной кучи обгоревших бревен послышалось чье-то натуженное дыхание. Человек со всей оставшейся силой пытался выбраться из-под завалов и греб своими руками, расталкивая мусор и части конструкций в стороны.
Послушники ту же подбежали к этому месту и принялись разгребать остатки вражеского шатра. Под ними вскоре показалось знакомое лицо. Подбитый глаз, исцарапанная кожа и блестящие глаза. Но все это было ничем, по сравнению с диким запахом громушника, вырывавшимся изо рта архимага, стоило ему только заговорить.
— Хех, неудачники, — начал он, — ишь чего они удумали. Старика Маркуса голыми руками еще никто взять не смог.
Он закашлял и запах эликсира буквально полился на всех окружающих его людей. Квинтус подошел к нему, наклонился и взглянул в стеклянные глаза архимага.
— Ты — сумасшедший, Маркус. Ты — псих! Только тебе могла придти в голову эта затея. Ты понимаешь, чем это могло для тебя вылиться.
— Но я жив, а они — нет. Результат, Квинтус, результат. Вот, что главное, а методы — это лишь путь, по которому мы должны пройти. Не важно какой он, главное, что нас ожидает в конце. Орки мертвы, гильдия спасена, я — молодец.
Он согнул свою руку, медленно сунул ее во внутренний карман и достал оттуда небольшую фляжку. Открыв ее, он тут же присосался к ней и сделал несколько глотков, после чего взгляд его окончательно затуманился.
— Но как? Ты ведь был в самом эпицентре этого ада. Как ты сумел, каким образом?
Маркус подтянул свою сумку, где все еще находились пожелтевшие от времени свитки и показал ее старейшине гильдии.
— Там были и защитные заклинания. Одно мне удалось прочесть, прежде чем лагерь орков превратился в горстку пепла. Вот так все и получилось.
— Боги! — Квинтус схватился за голову руками. — Поднимите его. Только осторожно, может он ранен.
— Все нормально.
Послушники подхватили обмякшее под действием громушника тело и понесли в сторону здания коллегии. На всем пути им не встретилось ничего, что еще хоть как-то могло напоминать о недавней осаде. Если конечно не считать обгоревшего мусора, то все это можно было списать на неудавшийся эксперимент, коих на территории гильдии магов было очень много. В остальном же, все было как обычно.
Квинтус всю дорогу не спускал глаз со смеющегося архимага. Он был тем исключением, которые всегда рушили его стройные ряды правил, установленные много десятков лет назад. Тем, кто плевать на все и вся, продвигая прогресс и увлекая за собой молодых волшебников. Маркус был ярым ненавистником всего, что ограничивало его изыскания в области волшебства и алхимии. Он считал, что лишь безумие и выход за рамки установленного, может двигать развитие в нужном направлении.
«Правила тормозят» — сколько раз он слышал эту фразу из уст пьяного волшебника и столько же раз удивлялся как тонко и быстро он мог решать возникшие проблемы, на которые у других волшебников уходили дни, а иногда и недели.
Его любили и ненавидели, и этим самым он пробил себе дорогу на самый верх, став самым молодым архимагом за всю историю гильдии.
Двери коллегии были широко открыты. Магическое заклинание, наложенное на них во время осады, было снято и теперь ничто не мешало свободному проходу.
Внутри все постепенно приходило в нормальный режим жизни. Страх улетучивался, больше никто не прятался. Жизнь начинала свое размеренное движение. Однако завидев своего спасителя, послушники и молодые волшебники не могли не поздравить его. Каждый считал своим долгом подойти к нему и пожать его слабую руку, поздравив с победой над огромной армадой зеленокожих.
— Это все я. Да, именно я. Архимаг Маркус, ваш спаситель.
Язык заплетался, но он все также весело и бодро кричал на всю гильдию, возвещая о своем возращении. Кто-то смеялся, кому-то все это казалось странным и они уходили по своим делам. не обращая внимания на чудаковатого волшебника, но одно можно было сказать точно, равнодушных к победе над орками не было точно. По крайней мере никто не хотел, чтобы подобное под стенами гильдии повторилось вновь.
Его уложили на кровать в его же кабинете. Сил, чтобы самому добраться до самого верхнего этажа и попасть в заветную постель у архимага не было. Послушники аккуратно уложили его, накрыли теплым одеялом и, отобрав последние запасы громушника, заставили старого волшебника заснуть.
Он провалился во мрак так быстро, что сам не успел запомнить как это произошло. Его разум попала в какое-то иное измерение, где не было ни земли, ни неба, где все было единым. Похожий не желе, мир вращал его внутри себя, переворачивал, кидал в разные стороны и снова возвращал в самый центр. Его руки были раскинуты, ноги не чувствовали под собой твердой опоры. Он был нигде и от этого ему становилось страшно.
Сколько он проспал ему сказали уже на следующий день. Восемнадцать часов непрерывного сна. Такое случалось только после самых утомительных тренировок и попыток выжать из своего организма гораздо больше, чем это было необходимо. Встав с помятой постели, он встряхнул головой и тут же ощутил резкую боль внутри черепной коробки. сухость во рту, трясущиеся руки и рассеянное внимание. Понять что да как ему удалось только спустя определенное время.
