– А, вижу. На дюване, – сказала нянюшка. – Ну, это по-заграничному «кровать».
– Но что она делает?
– По-моему, старается произвести впечатление на мужчин.
– Кто? Маграт?
– Ну да. По-моему, этот твой гипнотизм неплохо сработал – сама взгляни!
Маграт обмахнулась веером и взглянула на Грава де Йойо.
– Ля-ля, сэр, – изрекла она. – Ладно, можете принести мне еще тарелочку перепелиных яиц, если вы так на этом настаиваете.
– Я пулей, дорогая леди! – Старичок заковылял по направлению к буфету.
Маграт обвела взглядом толпу своих воздыхателей и наконец протянула руку капитану дворцовых стражников де Веру. Офицер тут же встрепенулся.
– Дорогой капитан, – с придыханием промолвила Маграт, – можете иметь удовольствие протанцевать следующий тур со мной.
– Ведет себя как настоящая распутница, – неодобрительно заметила матушка.
Нянюшка бросила на свою товарку какой-то немного странный взгляд.
– Разве? – удивилась она. – Никогда не сказала бы. Кроме того, немного распутства еще никому не вредило. Главное, что дюка нигде не видно, и то ладно. Эй, ты что там делаешь?
Эти слова были обращены к низенькому лысому человечку, который пытался незаметно установить возле них небольшой пюпитр.
– Э-э… многоуважаемые дамы, не могли бы вы несколько минут постоять неподвижно? – застенчиво попросил он. – И позировать для резьбы.
– Для какой-такой резьбы? – нахмурилась матушка Ветровоск.
– Ну, для резьбы… – туманно пояснил человечек, раскрывая небольшой ножичек. – Лестно ведь увидеть свой резьбяной отпечаток на улицах после такого бала! «Леди Такая-то мило шутит с лордом Таким-то». Понимаете меня?
Матушка Ветровоск уже открыла было рот, чтобы ответить, но нянюшка Ягг мягко сжала ее локоть. Матушка немного расслабилась и попыталась подыскать более подходящие к ситуации слова.
– А я вот знаю анекдот про аллигаторов, – наконец нашлась она и стряхнула руку нянюшки. – Один, значит, заходит в таверну и спрашивает: «А вы делаете большие бутерброды?» А другой ему и отвечает: «Да», а он тогда и говорит: «Тогда сделайте мне аллигаторский бутербродик – да побыстрей!»
И матушка торжествующе воззрилась на резчика.
– Ну а дальше что было? – поинтересовался тот, сноровисто работая резцом.
Нянюшка Ягг быстро потащила матушку прочь, на ходу подыскивая, чем бы ее отвлечь.
– Юмора кое у кого ни на грош, – фыркнула матушка.
Когда оркестр начал следующий номер, нянюшка Ягг порылась в кармане и обнаружила танцевальную карточку, которая принадлежала прежней обладательнице наряда, сейчас мирно посапывающей далеко отсюда.
– Так, значит… – Она перевернула карточку и, шевеля губами, удивленно прочитала: – «Сэр Роджер, Полька…» Вот заграницы! Где это видано, чтобы мужчина носил женскую фамилию?!
– Мадам!
Матушка Ветровоск оглянулась. Ей кланялся пухлый человечек в военном мундире и с огромными усами. Вид у него был такой, словно он готовился сожрать заветную сметану.
– Да?
– Вы изволили обещать протанцевать этот танец со мной, миледи!
– Ничего такого я тебе не обещала.
Усач был явно озадачен.
– Уверяю вас, леди Д'Авалия… Ваша карточка… Я полковник Усун и…
Матушка одарила полковника исполненным глубочайшей подозрительности взглядом, а затем посмотрела на приколотую к вееру карточку.
– О!
– Ты хоть умеешь танцевать-то? – прошипела нянюшка.
– Разумеется.
– В жизни не видела, чтоб ты танцевала, – хмыкнула нянюшка.
Матушка Ветровоск собралась было дать полковнику самый вежливый отказ, на который только была способна. Но после такого замечания она вызывающе расправила плечи.
– Настоящая ведьма умеет все, Гита Ягг. Пойдем, господин полковник.
Нянюшка смотрела, как пара исчезает в толпе.
– Алло, лисичка моя, – окликнул кто-то за ее спиной.
Она оглянулась. Там никого не было.
– Чуть пониже.
Нянюшка Ягг опустила голову.
Ей лучезарно улыбалось лицо гнома, облаченного в форму капитана дворцовой стражи и украшенного напудренным париком.
– Позволь представиться: Казанунда, – произнес он. – Считаюсь величайшим любовником в мире. Что ты на это скажешь?
Нянюшка Ягг смерила его оценивающим взглядом с ног до головы или, скорее, с головы до ног.
– Ты же гном, – объявила она.
– Размер значения не имеет.
Нянюшка Ягг прикинула, как быть. Одна из ее коллег, известная своей застенчивостью и скромностью, сейчас вела себя, как эта самая… ну, в общем, словно та самая варварская королева, которая вечно заигрывала с мужчинами и принимала ванны из ослиного молока. А вторая ее подружка вообще вела себя очень странно и танцевала с мужчиной, хотя на самом деле не могла отличить одну ногу от другой. Нянюшка Ягг решила, что тоже имеет право хоть немного побыть самостоятельной женщиной.
– А танцевать ты умеешь? – устало спросила она.
– О да. Как насчет свидания?
– Сколько, по-твоему, мне лет? – вопросом на вопрос ответила нянюшка.
Казанунда задумался.
– Что ж, ладно, – наконец промолвил он. – Тогда, может, просто потанцуем?
Нянюшка вздохнула и взяла его за руку.
– Пошли.
Леди Хотелия Д'Авалия, спотыкаясь, плелась по коридору – одинокая тощая фигура в сложной арматуре корсета и длинной нижней юбке.
Она так и не поняла, что произошло. Сначала возникла эта ужасная женщина, потом нахлынуло ощущение невыразимого блаженства, а затем… она вдруг очнулась сидящей на ковре без платья. За всю свою скучную жизнь леди Хотелия посетила множество балов и потому знала, что бывают случаи, когда просыпаешься совсем без платья и в абсолютно незнакомых комнатах, но это обычно случалось уже после бала, и, по крайней мере, ты всегда отдаешь себе отчет, как именно ты там оказалась…
Придерживаясь за стену, она упорно ковыляла вперед. Ой кто-то поплатится…
Из-за поворота вдруг появилась какая-то фигура, беззаботно подбрасывающая индюшачью ножку одной рукой и ловящая ее другой.
– Ничего себе, – начала было леди Хотелия, – представляете, с меня кто-то… О…
Перед ней высилась затянутая в кожу фигура с повязкой на глазу и улыбкой безжалостного корсара.
– Ур-р-р-о-ул?
– Конечно хочу!
Ничего такого сложного в этих танцах нет, сказала себе матушка Ветровоск. Главное – двигаться в такт музыке.
Весьма помогало чтение мыслей партнера. Танец – вещь инстинктивная, особенно после того как вы миновали стадию, когда нужно постоянно пялиться вниз, чтобы знать, чем там заняты ваши ноги, – а ведьмы очень здорово умеют читать резонирующие инстинкты. Последовала недолгая борьба, это полковник попытался вести, но вскоре он покорился судьбе – отчасти перед лицом отчаянного нежелания матушки Ветровоск следовать за ним, но в основном из-за ее сапог.
Туфли леди Хотелии оказались ей малы. Кроме того, матушка испытывала к своим сапогам искреннюю привязанность. У них была сложная система железных застежек, а носки больше напоминали осадные тараны. И теперь, когда дело дошло до танцев, матушкины сапоги двигались исключительно туда, куда им хотелось.
Она попыталась направить своего беспомощного и частично покалеченного партнера в сторону нянюшки Ягг, которая к тому времени расчистила вокруг себя довольно обширное пространство. То, чего матушке удалось добиться с помощью двух фунтов подбитых гвоздями синкоп, нянюшка Ягг достигла всего-навсего благодаря своей груди.
Это была большая и опытная грудь, такая, которая не выносит никаких ограничений. Когда нянюшка Ягг опускалась вниз, грудь подпрыгивала вверх, стоило нянюшке крутануться вправо, как грудь упрямо забирала влево. Вдобавок ко всему ноги нянюшки независимо от темпа музыки исполняли какую-то сложную джигу; вот так и выходило, что, в то время как нянюшкино тело двигалось в ритме вальса, ее ноги выделывали кренделя, больше похожие на разудалый матросский танец. В результате всех этих эволюций ее партнер был вынужден танцевать в нескольких футах от нянюшки, а многие пары по соседству вообще прекратили танец, чтобы понаблюдать, не зашвырнут ли ее все нарастающие гармонические колебания на люстру. Матушка и ее беспомощный партнер прокружились мимо.
– Кончай выставляться, – прошипела матушка и снова сгинула в толпе.
– Это твоя подружка? – поинтересовался Казанунда.
– Она… – начала было нянюшка. Но тут оглушительно взревели трубы.
– По-моему, немного не в такт, – заметила она.
– Нет, это означает, что сейчас появится сам дюк, – пояснил Казанунда.
Оркестр смолк. Пары все как одна повернулись лицом к главной лестнице.
По ней величественно спускались две фигуры.
«Да, ничего не скажешь, он и впрямь выглядит этаким лощеным и симпатичным дьяволенком, – подумала нянюшка. – Все так, как говорила Эсме. По его внешнему виду ничего и не скажешь…»
