Помещение башни расплылось в множестве красок, которые с каждой секундой блекли, тускнели, становились более темными и приглушенными.
Огонь в камине медленно пожирал сухие поленья, теплое одеяло смято, укрывает меня с головы до ног. Все тело трясло, дыхание было не равномерным, прирывистым, внутри царила самая настоящая пустота, которая могла граничить с безумием.
Я была на грани.
Вновь и вновь в голове возникали кадры… Мама с бабушкой внезапно исчезают. Они обе целуют меня в щеки, прощаются будто бы навсегда, явно что-то понимая.
Небо тогда окрасилось в алые краски заката.
Я видела, как две родные фигуры растворяются в лесной части, как на горизонте раз за разом раздаются крики о помощи, а в сумеречном небе то тут, то там вспыхивают магические огни.
Я вспомнила, как сражалась рядом с Виктором. Вспомнила, как мы держались друг за друга несмотря ни на что и вновь и вновь наносили удары. Он использовал силу, но не так, как все привыкли это видеть. Помимо черных глаз, действие которых меня не затрагивало, он водил в воздухе руками, словно меняя пока что неизвестные мне потоки магии.
О нет… Его сила не в смерти… Совсем не в ней. И ведь мы с ним давно это поняли.
Время…
Он ускоряет его ход настолько быстро, что все вокруг тут же сгнивает, теряя жизненные соки и подпитку. Именно это могло остановить ту тварь, что напала на Лысегорье.
Невероятных размеров тень заслонила собой половину неба, она вновь и вновь выпускала огненные потоки, уничтожающие на своем пути все живое. Мы так и не смогли добраться до эпицентра – защищали местных, но вскоре все затихло.
Остановилось…
И мы оба поняли, что это значит.
В тот вечер, когда я наконец-то осталась одна среди родных до боли стен, я наблюдала за тем, как в моем котле медленно закипает зелье.
Успокоительные травы были смешаны со снотворным, плюс капля настоя, притупляющего эмоции – безобидное зелье, часто используемое во время обучения в момент сдачи экзаменов, когда ты настолько сильно нервничаешь, что даже уснуть не в силах.
В дверь тихонько постучали.
Я думала – Виктор.
Но ошиблась.
- Как ты? – голос Милы звучал безумно уставшим. Ведьма выглядела поникшей, с синяками под глазами и разбитой губой. На ее руке был виден след от ожога, который под действием магических мазей начинал медленно исчезать, но этот процесс очень долгий и главное – болезненный.
- Я словно ничто, - шептала я, глядя в камин. – из меня будто сердце вырвали вместе с душой.
Мила села рядом и обняла меня за плечи. Думаю, я бы расплакалась в такой момент, но слезы все давно высохли. Я просто не могла их из себя выдавить.
- Где Виктор? – девушка всхлипнула, не в силах сдержать эмоции, я же ощущала, что мои глаза настолько сильно воспалились, что я толком не могла их открыть.
- Я не знаю…
- Вы не вместе?
- Нет… ты это прекрасно знаешь, Мила.
Я молчала. Она тоже. Общее горе не могло изменить того факта, что ведьма уже давно была влюблена в Кощея точно так же, как и я. Но он ее не замечал, а меня игнорировал с куда большей силой.
- Что это? – ведьма достала флакон из сумки.
- Забвение, - шепнула она, - я давно его варила, хотела уйти, но тебе, возможно, нужнее. Ты уже месяц из дома не выходишь… месяц!
- В смысле? – я невольно дернулась, поежилась под одеялом, с трудом поворачивая к ней голову. Мила беззвучно роняла слезы, но искренне пыталась с собой справиться. – ты сейчас о чем?
- Несколько месяцев назад, еще до катастрофы, я призналась Виктору, что люблю его. Он отказал. До этого я потеряла родных на ферме Дракуловича, мне так и не рассказали, что там произошло. Я всегда мечтала жить в центре города, хотела стать сильной и независимой, уйти из старого покосившегося родительского дома, но в итоге осталась на улице и теперь должна жить в замке вместе с Виктором, зная, что он никогда не ответит мне взаимностью. Химичи не понимает моего горя, Кот единственный, кто всегда был рядом.
- Зачем ты мне эту дрянь принесла? Мила, ты с ума сошла?
- Нет, Афь, - девушка все же успокоилась. Она смогла взять себя в руки и смотреть на то, как переливается синяя субстанция в принесенном ею флаконе, - я хотела все забыть. Я хотела исчезнуть так, чтобы никогда больше не вернуться в Лысегорье. Но сейчас, видя то, что переживаешь ты, после всего, что произошло с этим городом… С нашими близкими… Я думаю, для тебя это шанс начать все с начала во внешнем мире. Я же не подливаю его тебе в котел, Афь, я прошу просто подумать. Новый сценарий, новые отношения, новая семья – все другое. Все словно совсем иначе и без этой дерьмовой боли в душе, которая рвет на части.
- Я никогда не буду пить это варево, оно не поможет, - рыкнула я, отодвигая флакон на столе как можно дальше, - это слабость, Мила. К тому же в этом зелье основа – твоя сила, а не моя. Ты хочешь меня убить? И что за новая светлая жизнь? Эта жизнь – не твоя, чужая. Все чужое! Не вижу в этом никакого выхода.
- Наши с тобой силы примерно равны, - заметила ведьма даже не догадываясь, что я всегда на всех испытаниях специально себя сдерживала, - для нас с тобой пропорции одинаковые... Знаешь, я ни на чем не настаиваю, у меня дома такой же флакон стоит. Это сложное решение, Афь, но если ты меня не встретишь в ближайшие дни – знай. Я в новом мире.
На этом наш с ней разговор был окончен. Ведьма медленно встала, тихонько попрощалась со мной и вышла на улицу, оставив флакон с Забвением на столе.
Я долго вертела его в руках, боль в сердце отзывалась пламенным призывом совершить невозможное.
Перед тем, как уснуть, я выпила своего зелья.
Флакон с Забвением я не открыла…
Но кто-то ведь открыл его!
Кто-то знал о том, что Мила сварила зелье, более того, каким-то образом его изменил, но разве это возможно? Мила никогда бы не перепутала пропорции, но она и не подливала мне его в мое зелье… или все же…
- Если она не остановится, я рехнусь, - голос Дракуловича медленно возвращал меня в реальность. Я ходила по башке из стороны в сторону и лепетала что-то несусветное, заламывая себе руки, - может в нее кто вселился?
- Память в нее вселилась, - буркнул Себастьян, убирая на моем пути все колющие и режущие предметы. Какой предусмотрительный! – вон, аж волосы дыбом встали! Ну что, красавица? Поведаешь нам тайну врага нашего?
- Забвение варила Мила, - пролепетала я, рассказывая то, что произошло в моем доме в ночь перед тем, как я улетела во внешний мир. – она принесла мне готовый флакон, но судя по всему он был испорчен.
- Либо она хотела, чтобы решение сдохнуть было твоим целиком и полностью, - развел руками Себастьян, - либо кто-то испортил зелье в момент готовки, кто знал, для кого оно предназначалось.
- Она сама его выпить хотела, - заметила я, продолжая борьбу с внутренней болью, - черт, как же мне плохо. Опять эти воспоминания, я словно и не жила последние несколько лет! Больше похоже на то, что кто-то саму Милу отравить хотел. Химичи, у вас враги есть?
- У меня очень много, - печально заметил ее брат, скрипя от ненависти зубами, - у нее их нет, она же чистой крови, у нас мамы разные. Могли мне мстить.
- Или знать, что она предложит его Серафиме, - заметил Кощей, спокойно добавляя в кипящий котел пучки сушеных трав с едким ужасным запахом, - кто-то мог подарить ведьме эту идею, наблюдая за ее действиями. В таком случае это мог быть кто угодно. Семейство Ягинь и Кощеев многие не любят. И многие знают, что мы общаемся.
- Вот вам и тайное общество! – хмыкнул Себастьян, падая в кресло, - надоело мне все. Уйду от вас… вечно какие-то проблемы с этим Лысегорьем. Ну да ладно, как там наш поисковик? Скоро будет готов?
- Почти, осталось добавить лопуха и дать настояться примерно час.
Кощей не дал Себастьяну сбежать, мигом открыл холщевый мешок и высыпал стакан перемолотой травы в зелье. Мутная взвесь вызвала лишь одно – рвотный рефлекс, а Себастьян так вообще чуть в обморок не грохнулся.
