Когда Кошкин разглядывал маркировку очередного блока, ему вдруг показалось, чтото ли он стал хуже видеть, то ли в зале потускнел свет. Подняв голову, штурман обнаружил, что светильники горят вполнакала — как в тот момент, когда он только появился на станции. В придачу к этому он почувствовал, что становится труднее дышать.
— Чертовщина… — пробормотал Кошкин. Указатель кислорода на несколько делений отклонился от нормального положения.
— Робинзон, у тебя непорядок, — сказал он, обращаясь к компьютеру. — Надо бы подрегулировать систему жизнеобеспечения. Так и задохнуться недолго.
Светильники мерцали. Штурман пожалел, что не захватил с собой карманного фонарика.
Следующие полчаса Кошкин взывал к совести коварного Робинзона. Изредка компьютер реагировал на его слова громким «Бам-м!». Одновременно чуть разгорались светильники и дергалась стрелка указателя кислорода. В результате Кошкин с ужасом обнаружил, что подача кислорода и света была поставлена в прямую зависимость от новизны слов, им произносимых. Видимо, соскучившийся по работе компьютер пытался выдоить из нежданного визитера как можно больше новой информации и с этой целью вырабатывал у яего условный рефлекс.
— Нич-чего себе — сбор случайной информации… — обалдело прошептал Кошкин. — Ну, кибернетики, попадетесь вы мне на Земле…
И тут он сообразил, что встреча и возмездие могут не состояться. Поскольку, беспечно болтая с компьютером, а затем пытаясь привести его в чувство, он почти полностью истратил свой словарный запас. По крайней мере, большую его часть. А до прибытия капитана Альвареца оставалось еще около двух часов. Во всяком случае, не меньше.
Кошкин решил молчать. До упора. Обнаружив застой в поступлении информации, компьютер-лингвист забеспокоился. Сигнальные огоньки на пульте управления укоризненно замигали. Кошкин молчал. Тогда компьютер перекрыл подачу свежего воздуха. Кошкин молчал. Компьютер полностью погасил светильники.
Кошкин продолжал хранить молчание.
Как уже было сказано, у него в запасе оставалось некоторое количество слов, но их следовало расходовать крайне экономно — на случай, если какие-либо непредвиденные обстоятельства задержат Альвареца. К тому же было неизвестно, что еще может изобрести этот лингвистический шантажист.
Шантажист дал штурману немного времени на размышление, а потом начал постепенно повышать температуру в зале. Тогда Кошкин сказал ему несколько слов. Из тех, которые компьютер еще не слышал. Через полчаса сказал еще несколько слов. Из того же запаса. Это позволило ему некоторое время дышать свободно и наслаждаться относительной прохладой.
«Эх! — обреченно подумал Кошкин. — С иностранными у меня плоховато… Говорили же тебе, дураку: учи, Кошкин, эсперанто! Сейчас бы… эх!»
И из груди необразованного по части языков штурмана вырвался длиннейший и выразительнейший стон.
— Бам-м! — отозвался вдруг компьютер, и светильники слабо засветились.
— Во дает, — штурман озадаченно уставился на пульт управления. — Ты чего?
Какая-то неясная, неоформленная мысль забрезжила в его сознании. (Кошкин потом уверял, что не в сознании, а в подсознании или даже еще ниже) Стон… Компьютер среагировал на стон, как на новое слово.
«Постонать, что ли?» — подумал штурман. Нет, на стонах он долго не вытянет. Стон… Бессмысленное сочетание случайных звуков…
«Внимание, Кошкин! — мысленно скомандовал себе штурман. — Почему «бессмысленное»? А может, этот стон у них песней зовется? В смысле словом? Мало ли языков во Вселенной? Бесконечное множество. И в одном из них мой стон означает вполне конкретное понятие. Но в таком случае…»
— Ур-ра!! — завопил Кошкин во все горло и тут же прикусил язык: светильники снова погасли. Слово «ура» уже не несло, с точки зрения компьютера, новой информации.
— Аррыгаст кшентрофик! — нахально выкрикнул штурман, сопровождая эту ахинею жутким завыванием (мало ли — может, интонация тоже учитывается компьютером). В голове мелькнуло: «Знать бы, что я несу?!»
— Бам-м! — обрадованно отозвался компьютер. «Порядок», — подумал штурман. И разразился новой тирадой:
— Кэрраготесталио тика рргэхия, ыкырта стонеи!
«Искатель» вернулся вовремя, как и обещал Альварец. Когда капитан снова увидел штурмана, тот стоял у входного люка, нагруженный запасными блоками, и лучезарно улыбался.
— Ты чего? — озадаченно спросил Альварец.
— Ирргаух тэ роум капррэси, — ответил Кошкин, продолжая улыбаться.
— Ч-что?… — капитан вытаращил глаза. Видя, что Альварец его не понимает, Кошкин досадливо поморщился и пояснил: — Ыыртас. Ку имаррато гхэр.
Невероятные приключения штурмана Кошкина
Из всех обитаемых планет штурман поискового звездолета «Искатель» Кошкин с подозрением относился только к двум: Тургосу и Локо. Собственно, Тургос вполне мог считаться условно обитаемым: поскольку тургосцы относились к виду Condensatim Sapiens Spoптtanis, то есть «сгустки разумные самопроизвольные». В принципе они не существовали и появлялись, только когда хотели помыслить. Для земной (и не только, земной) науки оставалось пока загадкой, каким образом у несуществующих существ могли появляться какие-либо желания, тем более желание помыслить. — Именно эта неопределенность и настораживала Кошкина.
Что же касается Локо, то посещения этой планеты были безусловно запрещены для всех видов гуманоидов, включая человека Земли. При всем том локойцы отнюдь не являлись какими-то кровожадными чудовищами, напротив, сами были гуманоидами, весьма похожими на людей Земли или Аргуса. Просто семнадцать миллионов шестьсот пятьдесят тысяч четыреста восемнадцать локоицев относились к семнадцати миллионам шестистам пятидесяти тысячам четыремстам восемнадцати расам. Посещения Локо запрещалось Галактической федерацией из опасения нарушить расовый баланс планеты и тем самым создать почву для возникновения расизма.
Таким образом, из планет сектора М-42/13 садиться можно было только на Когоа.
— Может, обойдемся без посадки? — с сомнением в голосе спросил капитан Альварец. — Чует мое сердце… — Что именно учуяло его сердце, он не сказал.
— Капитан, — укоризненно сказал Кошкин, — что за мистика. Сердце у него чует… И потом: без посадки никак нельзя. Работы — часа на полтора, не больше, но в пространстве невозможно. Нужно естественное поле тяготения. Верх — вверху, а низ — внизу.
Капитан тяжело вздохнул и запросил у Бортового Компьютера данные по Когоа. БК-216 выплюнул на панель управления пластиковую карточку, и Альварец углубился в чтение.
— Так… — пробормотал он. — Масса — девять десятых земной…
— Вот, — вставил Кошкин. — То, что нужно.
— Семьдесят процентов — азот… Кислород — двадцать процентов… — продолжил капитан. — Гуманоиды… Хомо сапиенс когоанис…
— Вот, — снова влез Кошкин. — Нормальные люди.
— Не перебивай, — буркнул Альварец. — Имей терпение… Суточное вращение… Полезные ископаемые… Ну, это нас не касается. — Он отбросил карточку и рассеянно забарабанил пальцами по панели.
— Ну? — нетерпеливо спросил Кошкин. — Что? Садимся?
— Не нукай, — хмуро ответил Альварец. — Для начала запросим базу.
— В случае возникновения аварийной ситуации экипаж действует самостоятельно, сообразуясь с обстоятельствами, — отбарабанил штурман. — Параграф двенадцатый. Кроме того, связь с базой возможна только через четыре часа семнадцать минут бортового времени. А через четыре часа семнадцать минут у нас будет полный порядок. Я же говорю — работы часа на полтора. На два — максимум.
— У нас не аварийная ситуация, — возразил капитан.
— Которая грозит превратиться в аварийную, — немедленно заявил штурман. — Ну что, садимся?
— Да что ты заладил — садимся, садимся, — разозлился Альварец. — Дай хоть запросить когоанские власти. А то свалимся как снег на голову. Инструкцию по суверенным планетам помнишь?
Когоанские власти ответили немедленно, но маловразумительно.
— Что-то я не пойму… — озадаченно сказал Альварец, прочитав ответ. — Вроде бы разрешают, но вот это дополнение… Как ты думаешь, Кошкин, что бы это значило? — Он перебросил карточку штурману.
Кошкин прочел: «…только в случае безусловного признания когоанских правоохранительных органов полностью компетентными в оценке последующих событий».
Штурман пожал плечами.
— Н-ну… — неуверенно протянул он. — Мало ли… Может, просто такая формула.
— Формула? — недоверчиво переспросил капитан. Кошкин кивнул.
— Ну, — он снова прочитал ответ, полученный с Когоа. — Мы ведь тоже, бывает, передаем: «SOS», к примеру. Спасите наши души. А при чем тут души, когда никаких душ нет? А попробуй растолковать это чужим. Вот и они тоже… Не ломай голову, капитан. Главное — посадку разрешили, значит, порядок. Вперед.
