Жестом велев стражникам оставаться на месте, он направился в одну из камер подвала. Там вытряхнул хвису из мешка и затянул на ней ошейник.
Теперь стоит объяснить своим бойцам, которым не терпелось порвать виновницу, почему пока этого делать нельзя.
Просыпалась я очень тяжело. Так, словно накануне вкалывала, а спать легла только несколько часов назад. Организм противился такому, но какое-то настойчивое чувство говорило – лучше открыть глаза.
Зрение упорно отказывалось подчиняться, выдавая какую-то околесицу. Право, сначала я подумала, что еще не проснулась и это страшный сон. Дурной. Наверное, я приложилась головой… хотя, судя по тянущей тяжести сзади, крылья еще при мне. Мой организм, как и у всех хвис, довольно устойчив к воздействию ядов, так что видеть галлюцинации под воздействием отравы я тоже не могу. Тогда откуда эти грубые каменные стены, откуда цепи и прочие железки? Вывод крутился на задворках разума, сдерживаемый от прорыва только моим упрямством. Ну не может же такого быть на самом деле? Или может? Я что, действительно в…
Нет!!!
Прикрыв глаза лапами, я зашептала:
– Мне снится. Мне снится! Снится! Пресветлые боги, пусть я проснусь в своей постели, пожалуйста! Я брошу заниматься всякой дурью. Я стану хорошей девочкой. Пожалуйста. Ну, хотите, я выйду замуж?! Мне больше нечего вам пообещать. Неужели вам жалко? Я выкину компьютер, перестану язвить и начну прикидываться нормальной. Только не надо меня закидывать еще куда-то. Верните меня домой!
– Прекрати скулить.
Я вскинула голову.
А лучше бы приложилась ею об стену посильней, дабы вырубиться и не видеть.
Не видеть холодных карих глаз.
Как этот цвет может быть ледяным? Как? Таким, чтобы промораживало тело до самых костей, чтобы застучавшее быстрее сердце вдруг практически остановилось. Как можно так измениться, что я едва узнаю это лицо?
Интересно, лисы умеют плакать? А то мне очень хочется…
– Что случилось, Рейвар?
Молчание. Ледяное. И этот ненавидящий взгляд.
Смотреть на него не было сил. Я и без того чувствовала каждым волоском гнев и лютую ненависть.
Прикрыв глаза, я какое-то время просто лежала. Умеют лисы плакать или нет, но мне не хотелось, чтобы он видел. Через несколько минут (когда во мне начали появляться дырки, протертые чьим-то чересчур назойливым взглядом) я резко вскочила и дернулась в сторону, проверяя натяжение своего поводка. Мало того, что на меня ошейник надели, так еще и как бешеную псину на цепь посадили.
Теперь понимаю, каково собакам, – просто жуть. Я фыркала и тихо поскуливала, испытывая цепь на прочность. А заодно и свою шею.
Сумасшествие схлынуло так же резко, как и накатило, оставив меня растерянно сидеть посреди каменного мешка. Я не понимала, что происходит, теряясь в догадках. К сожалению, единственный, кто мог объяснить, стоял грозным монументом. А в карих прищуренных глазах не было жизни, только смертельный холод.
Кажется, сюда кто-то шел. Подушечками лап я чувствовала слабое вибрирование пола, которое не различил бы даже эльф.
Р-р, ушастый, я до тебя еще доберусь!
Так, Лисочка, возьми себя в руки… то есть в лапы. Впереди еще разбор полетов, причем твоих.
Наконец дверь распахнулась, впуская злющего маркграфа и пару здоровенных лбов, обвешанных железом, – нашим металлистам такое и не снилось. Особенно меня порадовал пирсинг всех частей тела (хи-хи, интересно, действительно всех?). Не знаю, как эти качки истолковали мой заинтересованный взгляд, но они сделали попытку покраснеть, что при зеленоватом оттенке их кожи выглядело словно переизбыток хлорофилла в растительном организме. Забавно! Тот, который вошел последним, даже споткнулся.
Рейвар недовольно засопел.
– А чего она так смотрит? – возмутился зелененький. Бушрут, блин!
– А чего вы тут такие ходите? – не удержалась я. Знала, что влипла по самую хвостатую задницу, но не подразнить эти злобные морды не могла. Особенно Вареника. – Приличную девицу смущаете. – Подперев голову лапой, я делано вздохнула, выдавая самым томным голосом, на который только была способна: – Всегда любила мужчин в теле. Да с широкими плечами…
Наконец глаза Рея оттаяли. Теперь в них царило пламя. И читалось сильное желание меня придушить. Чем он и занялся. Быстро подошел ко мне и, схватив за ошейник, подтащил к стене и приложил об нее головой.
Сдержать обращение я оказалась не в силах. Короткая жаркая вспышка в теле – и шею стянул ошейник, явно не предназначенный для человеческих размеров.
Горло сдавило словно тисками. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Да что там – казалось, позвоночник начал крошиться. Хрипя, я каталась по полу и расцарапывала кожу ногами, силясь снять с себя удавку. Не знаю точно, сколько продолжалась эта пытка. Лишенная воздуха, я едва не сошла с ума, а через какое-то время начала терять сознание. Только тогда ошейник ослабили…
Очнулась я уже прикованной к стене наручниками. Хорошо хоть не подвешенной – это было бы невыносимой пыткой. Едва придя в себя, я поспешно прикрыла все самое сокровенное хвостом. А то не нравится мне, как загорелись глазки вон того Бушрута. Невольно порадуешься наличию шикарного мехового веника. Хотя… судя по лицам присутствующих, быть ему воротником.
А дальше начался кошмар. Мне задавали такие вопросы, на которые я даже не знала, что ответить.
– Как ты узнала о маршруте отряда?
– Какого?
– Кто выдал тебе информацию?
– О чем?
– Кому ты ее передала?
– А?
– Что ты делала в замке?
– Э-э… какого числа, не уточните? А то долго перечислять.
– Кто тебя подослал?
Мне бы знать! Придушила бы за такое чувство юмора.
– Что еще ты должна была узнать?
– Все. Я же тут в первый раз.
– О чем еще ты успела донести?
– Кому?
– Что было в той тетради?
Этот вопрос вообще озадачил. В тетрадь с белыми шелковистыми листами я вписывала стихи и песни моего мира. Иногда еще рисовала, вспоминая былые навыки. Записывала какие-то детали, касающиеся этого мира: названия важных географических объектов, расы, имена. Там же столько всего!
А они думают, что я туда записывала? И вообще, за кого меня принимают? Неужели узнали, что я, по сути, иномирянка? Ой, не надо! А вдруг они таких дурех на ужин кушают – в этом-то я до сих пор не разобралась. Все не знала, как к «другу» своему с таким вопросом подойти.
– Любовные послания, – заявила я, кокетливо помахивая ресницами. – А что, тебе ни одного не досталось?
О! Наглый ушастый предатель начал выходить из себя! Лиска, поздравляю. Тебя сейчас точно придушат.
Но душить меня никто не стал. Рейвар просто сделал пасс рукой, и тело скрутило от боли.
Я ненавижу боль. Я не переношу боль. Я ее боюсь. Я благодарю всех богов, что моя смерть была такой: одно мгновение, грохот погибающего вместе со мной рояля… и тишина. Я за эвтаназию, а из способов самоубийства предпочитаю пулю в висок. Боль – это маленькая смерть. Только хуже.
А этот гад… Да сразу по всему телу. Ведь знал эту мою слабость. Сам лечил порезанную лапу.
Меня окатили холодной водой из ведра, чтобы привести в чувство. Очнуться самостоятельно я была не в состоянии. Привалившись к стене, сидела и ощущала, как боль медленно отпускает тело. Хорошо, что вода скрывает дорожки слез.
– Ну что, готова говорить? – присел на корточки Рейвар.
– А ты сволочь, Вареник, – усмехнулась я. – А еще эльф.
Он пугающе рассмеялся:
– А ты действительно считала меня эльфом?
– А разве нет? Укуси тебя комар, как можно развести столько рас? Бабушка, а почему у тебя такие большие уши? А зубы? Проредить бы их, а!
– Ну, попробуй, Лисенок, – сказал Рейвар очень тихо, практически интимным полушепотом. – Хм, мне интересно, почему ты соврала, назвавшись чужим именем?
– Оно мое. И попробуй со мной поспорить.
– Не слишком ли громкие слова? – Указательным пальцем псевдоэльф коснулся моей чуть распухшей прокушенной нижней губы. Карие глаза слегка потеплели. – Ты же только себе хуже делаешь своим упрямством. Пойми, тот, кто послал тебя сюда, знал, насколько это опасно. Тебя банально бросили в пекло.
– А тебе не кажется, что соблазнять меня как-то уже поздно? – внимательно посмотрела я на руку, поглаживающую мою шею и медленно сползающую к груди.
– Да? А почему же ты так реагируешь? – улыбнулся Рейвар. Довольно и очень опасно.
Щеки еще сильнее запылали.
– Ну, так я в шоке. Думала, ты совсем отмороженный. Или извращенец какой, раз лису девке предпочитал. Как видно, не зря думала.
И чтобы окончательно добить, пощекотала его лицо кончиком пушистого хвоста, открывая как раз ту часть своего тела, к которой он подбирался рукой.
Кто же знал, что это на него так подействует… Чуть зубы мне не выбил, гад. Где я тут дантиста возьму? Если по выходу из каземата он мне еще понадобится…
