— Тебе не понять, — ответила она на мою поддевку. — Я же выросла во всем искусственном. Пока сидела дома с Никасом, будто вернулась в то время, когда жила на станции. Земля красивая планета, особенно весной. Пробуждение, радость начала новой жизни, — она поцеловала спящего сына в носик.
Тот сморщил его, похныкал и снова уснул. Машина действовала на него снотворно.
Родители были предупреждены о нашем визите и поэтому встречали у ворот. Отец открыл их и показал, куда ставить машину. Он даже убрал куда-то свои железки, к которым запрещал прикасаться, чтобы появилось место для парковки. Мать приняла кулек с внуком из рук Айрис и сразу начала сюсюкать.
— Нин, хорош, не порть мне внука. Дай сюда.
Никас пошел по рукам. Дед откинул уголок пеленки, открыв ему лицо. Внуку попало солнце в глаза, он сморщился и чихнул, обрызгав деда слюной.
— Пометил, — довольно произнес отец. — Будь здоров, Колька.
Внук улыбнулся беззубым ртом и агукнул на радость деду.
— Проходите в дом, у нас всё накрыто. Ждали вас, — пригласила мать. — Отец уже пару раз приложился, чтобы время быстрее шло.
— Сейчас, достану вещи из багажника, — предупредил я.
— Я помогу, — вызвался отец.
Он заглянул внутрь машины и присвистнул.
— Вот это вы снарядились, как драпающие оккупанты. Никак на год к нам приехали?
— Здесь все самое нужное, пап. Еда, коляска, сменные пеленки, подгузники, костюмчики, аптечка, чистая вода для малышей.
— Дааа, времена. У тебя, помнится, с собой только сменный подгузник из марли был, да баночка с зеленкой, а поили тебя водой из-под крана.
— Ну, сейчас все не так и слава богу.
— Двух вам не потянуть с такой машиной, барахло не влезет. Придется автобус покупать.
— Шутник. Когда соберемся второго заводить, Никас уже подрастет.
— Что за имя? Не зови его при мне так. Зови Колькой. У них там в Канаде может и живут всякие Никасы, но тут Россия и нечего коверкать хорошее имя.
— Ладно, буду звать его при тебе Колькой.
— Молодец. А то вы такие современные стали, как с другой планеты.
Мы разгрузили вещи и сложили их на солнечной веранде. Прошли в дом и сели за стол. Айрис с вожделением смотрела на угощения. Мать вынимала в большую тарелку пельмени.
— Давайте в качестве аперитива перед пельменями бахнем по рюмочке, — предложил отец. — Дамы, вы с нами? — он посмотрел на Айрис.
— Я с вами. Врач сказал, что нельзя красные напитки, иначе диатез у ребенка будет, а водку можно.
— Хорошо, что хоть иногда попадаются нормальные врачи. — Он налил ледяную водку в рюмку, и та сразу покрылась инеем.
Мы долго сидели за столом, не торопясь ели, болтали. Айрис дважды покормила Никаса. Наш малыш, видимо под разговоры, чувствовал умиротворение и безмятежно спал. Мне тоже было очень хорошо и спокойно, будто я снова ребенок, избавившийся от ответственности быть взрослым рядом с родителями. Еда и алкоголь сморили меня.
Я проспал до вечера. Айрис призналась, что тоже прикладывалась рядом, но сынок не дал ей отдохнуть как следует. Мы выбрались на свежий воздух в беседку. Мать ушла встречать коров, а отец, пользуясь моментом, принес и поставил на стол бутылку с мутноватой жидкостью.
— Что это? — подозрительно поинтересовался я.
— Пробудин. Снимает последствия сна как рукой и лечит похмельный синдром.
— Почему цвет такой?
— Ингредиенты дают, — отец налил в две рюмки. — Айрис не наливаю, не знаю, как скажется на Кольке.
— Я не спала, и у меня нет похмельного синдрома, — призналась супруга.
— Вот и замечательно. Пей.
Я взял рюмку и понюхал. Смесь алкоголя и мятного. Зажмурился, выдохнул и выпил. Вначале рот, а потом и внутренности наполнились ледяным огнем. Я вытаращил глаза и задышал.
— Я тебе говорил, Пробудин. Тонизирует на раз, — отец усмехнулся, довольный произведенным эффектом.
— Ты там самую ядовитую жвачку растворил?
— Нет, «Пектусин», таблетки от кашля. Нашел в аптечке. Думаю, еще с советских времен лежат. Решил растворить и посмотреть, что получится. По-моему, здорово. Лечит похмелье, сонливость и кашель.
— Второй раз я эту дрянь выпить не смогу.
— И не надо. Пробудин употребляют в медицинских количествах. Полегчало ведь?
— Да, — мне действительно стало веселее. — Я снова проголодался.
— Подожди, сейчас мать коров подоит, и сядем ужинать.
Айрис держала Никаса перед собой, чтобы он любовался своими большими глазками на деревенские просторы. Ему и вправду все было интересно. Он пытался следить за собакой, гремящей цепью во время вычесывания задней лапой блох. Вздрагивал от ее периодического лая, но не плакал. Вздрагивал от петуха, решившего прокукарекать. От коровы, заглянувшей во двор через забор, затянувшей на полном выдохе протяжное «мууу». Наш малыш поглощал новый мир с любопытством. Не зря мы решили вывезти его из города.
Мать подоила корову. Промчалась мимо нас с ведром на летнюю кухню и вернулась оттуда с большим блюдом отваренной картошки, облитой маслом с луком, банкой соленых опят, маринованным болгарским перцем и нарезанным салом. Айрис отдала мне сына и стала помогать матери сервировать стол.
Мы еще немного выпили с отцом и принялись неторопливо есть. Погода благоприятствовала ужину на свежем воздухе. Комары еще не появились, мухи уже не летали в сумерках.
— Гордей, помнишь поляну за Кривой балкой? Там лесок, ручей, пацаны там шалаши строили лет двадцать назад.
— Помню, а что?
— Ай, Нин, ты про эту брехню хочешь рассказать? — Отец отмахнулся, как от назойливой мухи. — Людям скучно в деревне, вот и сочиняют.
— Ты не видел, а люди видели, не мешай. — Мать не стала его слушать. — Там видят по ночам какие-то огни время от времени. Они бесшумно двигаются, будто по кругу. А днем придут, ничего нет. А ночью опять бегают.
— Да пацаны это дурью маются, — категорически заявил отец. — Как двадцать лет назад маялись, так и сейчас. Вам лишь бы в чудеса всякие верить и пришельцев. Скажи мне, Айрис, у вас в Канаде тоже во всякую дрянь верят.
— Пап, вы про что? — Айрис улыбнулась и посмотрела на меня.
— НЛО, круги на полях, пришельцы, что они пирамиды построили.
— Верят некоторые, но я точно в эту ерунду не верю. Откуда взяться инопланетянам? Сидят все по своим планетам, ужинают и никуда лететь не собираются. Надо им на какую-то Землю лететь пирамиды строить?
— Вот, зрелые мысли. Хорошо, что в вашей семье есть человек с такими взглядами, а то Гордей, он, знаешь ли, любит иногда оторваться от земли. В детстве как привяжется со своими фантастическими идеями, думал, писателем станет, или в психушку загремит, такой не от мира сего был.
— Коль, не наговаривай на сына. Нормальным он был и есть. Это ты простоватый, как три рубля, вот любой умнее тебя отклонением кажется.
— А давно там огни видят? — спросила Айрис.
— Дней десять уже. В смысле ночей.
— Я бы прогулялась, — Айрис с наслаждением втянула свежий воздух. — Жаль Никас, Колька не даст.
— Почему не даст, — удивилась мать. — Сцеди молоко в бутылку, я сама его попою.
Айрис смутилась.
— Я так никогда не делала.
— А что такого? Сцеди да гуляй. Я знаю, что такое быть привязанным к ребенку, когда лишний шаг за ворота в радость. Я сейчас принесу бутылку, из которой еще Гордея поили.
Она ушла. Айрис спросила у меня с сомнением.
— Как ты думаешь, это нормально?
— Наверное. Думаю, меня оставляли наедине с бутылочкой, раз она у меня была.
— Я бы с удовольствием сейчас нарезала бы кружок в пять километров, — размечталась супруга.
— Идите не волнуйтесь. Матери в радость побыть наедине с внуком. Заждалась она его.
Мать принесла градуированную бутылочку с широким горлышком под соску.
— Вот, кипяточком обдала, можешь цедить.
— Ладно. Я быстро. — Айрис убежала в дом, чтобы заняться интимным процессом без свидетелей.
Сын обосновался на моих руках.
— Дай, — попросил отец.
