– Мы не будем разговаривать с тобой человече! Позови нам Мигеля!
Хлюп! Кусок коричневой гадости с фиолетовыми ворсинками упали на посадочный рисунок.
Остальные пришельцы воинственно замахали руками.
Хлюп! Хлюп! Хлюп!
С каждым «Хлюпом» моё сердце разрывалось на куски.
– Стоять! – заорала я, надвигаясь на них со шваброй, – Ещё один шаг и я вас распылю на месте! – на всякий случай и ведро с собой захватила.
Пришельцы дрогнули. Остановились и замолчали. Испугались грозной русской уборщицы со шваброй.
То-то же!
– Мы ж только заправиться, – решил высказаться один из них.
– И что? Это дает вам право тут свинячить? – не унималась я.
– Слушай, человеческая самка, уймись! – грозно зашипел на меня их предводитель.
А я окатила его водой с хлоркой. Предводитель фиолетовых грязнуль заскулил, а потом и вовсе вся его шерсть, отпала кусочками.
– Ладно, ладно. Мы поняли. Мигель в отпуске. Сейчас мы сами быстренько заправимся и улетим! – примирительно сказал второй, прикрываясь, каким-то прозрачным щитом. – Только больше не брызгай на нас своим оружием.
– И уберите тут за собой! – приказала им. – А я прослежу!
Бурбадунцы уныло слезли со своего трапа. Быстренько собрали свои грязные лепёшки. Что-то понажимали на огромной огненной колонне. И молча улетели.
Джон сидел на лавочке и держался за живот. От смеха пепел с его сигареты сыпался мимо урны. Я на него зыркнула. Он подавился смехом. Рукой быстро всё собрал и положил в свой карман. И вернулся в магазин.
Я села на лавочку и попыталась успокоиться.
– Ох и испугалась же я! Не каждый день, гоняешь опасных пришельцев. Но думаю, баба Нюра мной бы гордилась!
Так я и просидела на этой лавочке, пока зной пустыни не сменился ночной прохладой. А солнце не уступило место звездному небу. Но сейчас это огромное скопление светящихся точек давило на меня с удвоенной силой. Вызывало тревогу от того что точно знаешь, что с каждой этой «крошки» может прилететь какая-нибудь бяка. Но я держалась! Иногда, то есть постоянно поднимала голову и присматривалась. Не летит ли ещё кто к нам!
– Нюрочка, у тебя шея завтра болеть будет, – сказал мне Герц Акимович.
Я, услыхав этот голос, подошла к нему и обняла, родного и настоящего человека.
– К чему такие нежности? – удивленно спросил он.
– Чтобы не расслаблялись! – испортил момент этот нехороший ученый. – Как там дела с Мигелем?
– Завтра после обеда будет как новенький! – засмеялся он. – Я кстати нашел ген ускоренного роста. Ай да, починю тебя!
– Надеюсь, после этой починки, я как новенькая не проснусь? – с опаской посмотрела на него.
– Эх, Нюра, нету в тебе духа авантюризма.
Я аж поперхнулась воздухом!
– А вокруг нас, что? Да вокруг же авантюризм чистой воды.
Он заботливо похлопал меня по спине и повел в свои лаборатории.
Я прошла мимо огромного инкубатора, в котором плавал Мигель. Брр, и я так же выглядела? Фу!
– Нюра, садись, – поторопил меня ученый.
Я села и приготовилась испытать на себе жуткую процедуру остановки старения. Пару минут подготавливалась, но ничего страшного, так и не началось.
Герц Акимович, напевая себе под нос песенку, мешал, что-то в колбе. Жидкость в ней менялась, как картинки в калейдоскопе. Затем, когда цвет удовлетворил ученого, он воткнул в неё трубочку и протянул колбу мне.
– На, пей!
– И всё?
– Угу. И прибери потом здесь, – сказал ученый и пошел проверять инкубатор.
Выпил жидкость и перестал стареть? Мне, мягко сказать, это показалось подозрительным. Но, была, не была. Вынула трубочку и как умела баба Нюра, залпом осушила всю жидкость и занюхала рукавом.
– Надо рубашку постирать, – заметила я и перед глазами всё поплыло.
Глава 3
Глава 3
Разбудило меня влажное прикосновение.
– Фу, гадость, – пробубнила и отвела это от лица подальше.
– Прости, я тебя не понимаю.
Резко открыла глаза и поднялась. Передо мной стоял голый мексиканец, покрытый грязно-розовой слизью. Я провела взгляд по дорожке из этой слизи и поняла, что Мигель ходил тут долго. Ибо всё было покрыто ей. Грозно посмотрела на парня. Но он зараза не испугался, а только захлопал своими длинными ресницами.
– Как я тут оказался, синьора? – спросил он невинным голоском.
– Я тебе покажу – синьору! – разозлилась я. – Всё тут отмывать зубной щеткой будешь!
Он зараза – рассмеялся.
– Ты такая смешная! – он сел рядом со мной на кушетку. – Как ты тут оказалась? И почему я в таком виде?
По его поведению, я, кажется, начала понимать, почему полковник по нему так «убивался». И от чего те фиолетовые «грязнули» хотели его видеть. Сразу видно – наш человек! То есть уже клон! Хрен прошибёшь.
– Мы тебя мертвого подобрали возле телефонной будки. Привезли сюда, а потом клонировали.
Мигель замолчал, тяжело вздохнул.
– Мама расстроиться. Она верит, что люди после смерти попадают в рай. А я клоном стал.
И так грустно он это сказал, что мне его жалко стало. Хотела обнять, но вспомнила про слизь и ограничилась, сочувственным вздохом.
К нашей грустной компании присоединился Герц и Джон.
– Нюра! Я просил тут всё убрать! – возмутился Герц.
– Мигель, мальчик мой, ты живой! – Джон раскрыл объятия и пошел в нашу сторону.
– И вам доброе утро, Герц Акимович! – пробурчала я, встала с кушетки и пошла в кладовку за инвентарём.
Мигель пошел следом, убегая от полковника.
Им что в гены вшивают идею, что я всех защитить могу? От злости резко остановилась и Мигель в меня врезался.
– Фу! – воскликнули мы одновременно.
– Эй! – возмутилась я.
– А что? – ответил он. – В мои планы не входили прикосновения к жесткой ткани твоей рубашки. Мне, между прочим, ещё больно. Я только из инкубатора!
– Судя по скорости загрязнения лаборатории, ты пару часов уже как оттуда вылез! – не уступала я.
– Мигель, мальчик мой! Живой! – не унимался старый полковник. – Ты как себя чувствуешь? Ты всё помнишь?
Мексиканец нахмурился. А я понимала, что в его голове сейчас, как картинки сменяются все дни его жизни. Наконец он очнулся, улыбнулся и ответил на вопросы.
– Чувствую себя прекрасно. Всё помню, кроме того, кто меня убил.
– Ну и отлично! – Джон потер руки. – Там бронхус везут.
Мигель горестно вздохнул и спросил полковника.
– Они сегодня прилетят?
– Да, – Джон печально снял шляпу.
– Извините, конечно, но что такое бронхус? – вмешалась я в их разговор.
– Топливо для Амбробов, – ответил Мигель.
– Ребята, а у вас есть словарь для всех этих непонятных слов? – начала злиться на них, а ещё этот Герц со своей уборкой.
Ох, мама дорогая! Уборка! Меня настолько увлек разговор про инопланетян, что я забыла о самом главном! Или это всё из-за жидкости подсунутой мне ученым? Ай, ладно! Потом об этом подумаю.
Я схватила тряпку и начала стирать розовую жидкость. Мигель увидел мои страдания, подошел и сказал.
– Словаря нет. Есть справочник по видам топлива. Нам его создатели автозаправки подарили, – он рукой остановил меня и поднял на ноги. – Пошли, покажу кое-что!
Я вопросительно подняла бровь и оглядела его так пристально, что парень покраснел.
– И оденусь заодно, – стараясь не выдать своего смущения, ответил он.
Мы пришли на жилой этаж.
– Это комната Джона, это – моя. Себе можешь любую выбрать, – сказал Мигель. – Ты пока выбирай себе спальню, а я быстро натяну на себя что-нибудь, – он хлопнул дверью.
Хм, а мы вроде не договаривались с Герцем, что останемся здесь. Ладно, потом определимся! Я прошла по длинному коридору. Стены обшиты стальными пластинами, по бокам и на потолке полоски ярких ламп. Открывала двери по очереди. Ничего такого особенного в комнатах не было. Всё однотипное. Серое, железные кровати, с белым постельным бельем. Холодное, без души. Открыв очередную дверь, присмотрелась. И завизжала!
