Последние километры я ехал против всякого желания и, в конце концов, вынужден был наглухо закупориться под Женькиной черепушкой. Остановив машину у ворот во двор замка, до меня дошло, что не могу даже прощупать наличие людей в здании. Было такое впечатление, что замок готов раздавить гостя своей мощью. Но я по-прежнему пытался изобразить легкий интерес и уверенно нажал кнопку звонка у ворот.
Спустя некоторое время с той стороны показался пожилой, весьма благообразный мужчина, который, не открывая ворот, представился Генрихом, садовником и домоуправом в одном лице. Я попытался радостно улыбнуться, слегка поклониться и, прищелкнув несуществующими каблуками, вежливо представиться, а заодно объяснить цель своего визита: очень важное и секретное дело от Вазгена Рашидовича из Москвы…
Дяденька вежливо поклонился в ответ и попросил меня немного подождать. Слава богу, при развитии современной техники мне не пришлось долго топтаться, пока этот немолодой человек бегал бы по переходам замка, разыскивая своего хозяина. Генрих просто отошел немного в сторону и, достав мобильник, переговорил с боссом. Я, наконец, понял, что не зря наведывался к московскому колдуну, но даже не столько из-за адреса, как для такого поручительства. Ворота замка начали открываться передо мной, и мне было учтиво предложено оставить машину на парковке.
Я въехал во двор, стараясь запоминать любую мелочь – наученный в доме Вазгена, сейчас пытался избежать ошибок с мудростью мыши, обнюхивающей сыр в мышеловке перед своим последним пиром. Двор был произведением немецкого… нет, не искусства, скорее порядка. Несмотря на всю правильность и ухоженность, что-то было во всем этом неживое, как будто даже кусты были пластмассовыми. Даже птиц не было слышно, будто жизнь старалась обходить этот шикарный уголок стороной. Я, следуя указаниям Генриха, прошел к парадной лестнице и, зайдя в прохладный холл, остался ждать хозяина.
Небольшая передышка оказалась весьма кстати. Ведь дальнейший план действий приходилось выдумывать на ходу, сообразуясь с обстановкой. Первый шаг в своей операции я проделал успешно, оказавшись в логове настоящего зверя, причем, совершенно не испортив отношений с ним. Где-то здесь находился и обсидиановый самадхи. Но на этом мои «завоевания» пока и кончались. Определить, где конкретно находился артефакт, с изнанки было просто невозможно, а здесь я не мог воспользоваться своими способностями, не рискуя Женькиным здоровьем. Нужно было разговорить нового, пока незнакомого мне слугу Селима.
Походив из угла в угол по зале с высокими готическими окнами, и не зная, куда себя деть, приземлился на кожаный диванчик в уголке. Но посидеть мне на нем не довелось, так как именно в этот момент в залу вошел хозяин замка, которого я успел немного рассмотреть в самолете.
Да, это была личность! Он не смотрел тем противным взглядом из-под полуопущенных век, которым частенько награждает своих приспешников инферно. Но, несмотря на свою «открытость», его неподвижные глаза словно воткнули в меня мертвящий укол черных зрачков, и никакая дипломатическая улыбка не могла скрыть властного выражения лица. Только спустя несколько секунд мне удалось рассмотреть, что это нестарый мужчина, с щеголеватой, коротко стриженой бородой и ранней сединой в волосах.
- Здравствуйте, меня зовут Иоганн Шанке, - представился он, протягивая руку для пожатия.
Я немного обалдел: или он полный лопух, или играет в поддавки! Вместо того чтобы выяснить, откуда мне известно его имя, и знаю ли его вообще (а я его не знал, ни сном, ни духом), он сам мне его называет. Однако взяв себя в руки, я самым вежливым образом представился и начал рассказывать те же байки, что и дяде Вазгену о своих снах и поручении Селима.
На вопрос: «Чем же я должен здесь заняться?» - я, не моргнув глазом, ответил, что думал, это должен знать человек, проживающий по указанному адресу.
- Хорошо, - ответил, задумчиво усмехнувшись, немецкий Иван и, указав мне на одну из дверей, предложил. – Давайте обсудим это за столом. Как там у вас в России говорят: в ногах правды нет?
Мы рассмеялись каким-то паралитическим смехом, долженствующим показать, как нам весело от бессмыслицы, принятой в обращении. Не знаю, как хозяин, но я шел, как на эшафот, совершенно не зная, что предпринять для захвата статуэтки. Мысли и даже настроение Иоганна были для меня секретом за семью печатями. Я, словно узник в темнице сырой, бился внутри Женькиного тела, припертый инфернальной энергией артефакта, а внешне продолжал лопотать что-то про местный мягкий климат и чудесные пейзажи, потягивая между делом дорогущий коньяк.
Наш благодушный разговор был прерван самим хозяином, ни с того, ни с сего сменившим улыбочку на серьезный и строгий вид:
- Кажется, мы с Вами уже достаточно наболтались, чтобы понять, что так ни к чему не придем. Итак, еще раз попытаюсь спросить, какова настоящая цель Вашего визита? – собеседник уперся в меня своими неподвижными глазами и я понял, что игры закончились.
Мне с тоской припомнились бесконечные лабиринты старинного здания, и я представил, как придется бегать по ним наперегонки с темным дяденькой. От этого у меня как-то разом пропало желание дальше врать и уворачиваться. Поэтому я, спокойно выдержав взгляд монстра, еще спокойнее произнес:
- Цель моего визита – маленькая стекляшка, в виде сидящего в позе лотоса черного самадхи.
И без того неподвижный взгляд моего собеседника совершенно остановился. Иван словно погрузился сам в себя, не спуская своих глаз с моего лица. Я же невозмутимо пригубил коньяк и скроил мину, будто наслаждаюсь его ароматом, что, в общем-то, не противоречило действительности. Спустя довольно долгое время хозяин замка переспросил:
- И чем же он Вас так заинтересовал?
По его вопросу я понял, что он уже успел свыкнуться с мыслью о том, что гость знает о статуэтке, и теперь хозяин пытался понять, друг перед ним или враг. Хотя, какие друзья могут быть у них? Только партнеры-соперники по дележу власти и управлению миром. За этими глазами не было видно души, только мрачная тяжесть власти. Это был настоящий, высший и посвященный слуга инферно, и посмертной наградой ему будет самое дно преисподней, но об этом он пока не догадывается. Ведь принцип его повелителя ничем не отличался от принципов его слуг: подчинять себе, не гнушаясь никакими уловками.
Ну и ладно – это не мое дело, и душеспасительными беседами тут заниматься было бы последней глупостью. Так что я ответил первое, что мне пришло в голову под действием неукротимого желания побыстрее провернуть всю эту неприятную операцию:
- По моим данным, статуэтка представляет собой очень большую ценность, и хотелось бы взглянуть, как она выглядит в действительности.
Я приготовился к самым неожиданным последствиям вплоть до немедленной драки, но хозяин опять меня удивил. Он вдруг кивнул и, слегка чему-то улыбнувшись, согласился:
- Хорошо, пойдемте, я покажу. Только сможете ли Вы выдержать это «счастье», лицезреть столь древнее произведение искусства?
До меня дошло, что он просто издевается надо мной, и здесь кроется какой-то подвох. Но подвохи подвохами, а мне было нужно поскорее добраться до своей цели. Я бодренько вскочил и заявил, что готов принять любые муки, но не откажусь ни за что на свете от возможности лицезреть это черное чудо.
Дальше стали происходить какие-то таинства, или мне так показалось. Но вид торжественно вносимого канделябра с горящими свечами, какое-то, не менее торжественное бормотание, закрывание внешних дверей – все это было, мягко говоря, странно в полностью электрифицированном доме. Однако я послушно двинулся вслед за хозяином в путь по длинным замковым коридорам, спускающимся под землю.
Мы бесшумно шагали в темных закоулках, увешанных портьерами и гобеленами. Я старался не отставать от черного силуэта, маячащего впереди в бликах призрачного света. Жутковатое ощущение от всей этой старины подкреплялось давлением артефакта. На самом деле я даже не «высовывался», плотно забаррикадировавшись от возможного влияния и подсматривания. Так мы и дошли гуськом до своей цели.
И все-таки я не ошибся в «гостеприимном» хозяине. Он не соврал и привел меня к вожделенному самадхи, но, как я и подозревал, привел не затем, чтобы первый захожий тип мог пялиться на сокровище. Мы оказались в абсолютно темном помещении, предположительно находящимся глубоко под уровнем почвы. Хозяин поставил канделябр на стол посреди комнаты и зловеще улыбнувшись, указал мне на противоположную стену. Я присмотрелся и увидел в небольшой каменной нише статуэтку сантиметров двадцати высотой. Она не отличалась оригинальностью, являясь почти копией сидящего Будды. Единственным явным отличием являлись руки, которые были сложены впереди, изображая какой-то крутой знак, типа свастики. Черный обсидиан играл бликами от пламени свечей, и казалось, вся фигура самадхи переливалась темной энергией.
