— И что мне теперь говорить Элайни? — спросил он у сорок, но тем не было никакого дела до одиноко сидящего рыжего кота, решающего задачу, любые ответы на которую были неприемлемы.
* * *
Расспросив Вету и Лотта, Маргина решила лететь в столицу Арбинар, вдогонку Рохо, чтобы узнать от него самого, что передал Хамми, а потом думать, что им делать дальше. Балумут настаивал лететь с ними, заявляя, что Мо не лучшая компания для Маргины, но она, смеясь, предложила ему заиметь крылья, чтобы лететь с ними. Озадаченный медведь тут же размечтался, как он, точно пчела, будет собирать мёд из цветов, на что Вава резонно ему заметил, что не вырос ещё цветок, в который залезет пасть Балумута. Но мечты медведя на этом не остановились, и он потребовал от Маргины, чтобы она прилепила ему крылья.
— Балумут, не морочь мне голову, — отмахнулась от него Маргина, чем оскорбила его до глубины души. Когда они улетали, Мо шепнул медведю на ухо: «Когда вернусь, я тебе сделаю крылья». «Не занимайся глупостями», — посоветовала ему Маргина прямо в глифомы, и хорошо, что Балумут не слышал, иначе обиделся на неё до конца своей жизни.
Маргина и Мо набрали высоту и снова полетели по дуге в сторону Арбинара, намереваясь приземлиться прямо во дворце у короля Ладэоэрда. Возле Месаки под ними ввинчивался в землю огромный антициклон, высасывая из земли, как пылесос, всё, что плохо лежит. «Самусь», — машинально подумала Маргина, представляя, как трудно людям внизу.
Музыканты в саду перед королевской резиденцией, внимательно наблюдали за небом, чтобы не пропустить момент, когда Русик и Лоори появиться в небе. Увидев два мчавшихся силуэта, они грохнули бравурную музыку, а из внутренних покоев высыпал народ, чтобы не пропустить зрелище.
Король Ладэоэрд, сидящий вместе с Доностосом Палдором на балконе, подняли вверх головы, вглядываясь в приближающиеся фигуры.
— Да это же Маргина! – воскликнула Полиния, увидев знакомый силуэт.
Под сбившуюся музыку Маргина и Мо приземлились, удивив заморских послов, никогда не видевших летающих людей и предположивших, что они и есть ожидаемые Русик и Лоори. Их удивление было ещё больше, когда они узнали, что прибывшие – только гости. Неизвестно, что они нафантазировали о Русике и Лоори, но их внимание было отвлечено самим королём Ладэоэрдом, вышедшим встретить никак не ожидаемым гостей.
— А где Лоори и Русик? — спросила Маргина у короля, только успев с ним поздороваться.
— Ещё не прилетели, — сказал Ладэоэрд, недоумевая. Маргина, увидев выходящую из зала Полинию, не стала спрашивать о Онти и Рохо, чтобы её не беспокоить, так как было ясно, что все они попали в ураган под Мессакой.
«Онти жива», — сообщил ей Мо. Маргина бросила симпоты, но ни Онти, ни Русика, которых она могла узнать, нигде не было. «Где ты их видишь?» — возмутилась она, и Мо показал ей блёклые точки, которые никак не были похожи на те, которые знала Маргина. «Нам нужно вернуться», — сообщила она Мо, и обернулась к Ладэоэрду.
— Мы полетим им навстречу, — сообщила она королю и, улыбнувшись на прощанье Полинии, с места сиганула вверх. Зрители ахнули, а Мо взлетел вслед за Маргиной, направляясь в Мессаку.
А Балумут смотрел в безоблачное небо, представляя свой полёт, и ждал возвращения Мо, как любимой невесты, облизывая свою пасть длинным языком.
* * *
Года летят, как птицы, только никогда уже не взлетит любимый Флорик, чтобы отдаться ветру и нестись навстречу утренней заре. Затосковал по своей родине, а в одно утро не вернулся с охоты: то ли сам пропал, то ли нашёл смерть в лапах какого-то хищника. А так как горе не бывает одно, то вслед за ним почил во славе друг и сподвижник, царь Алулим. Не только в народе была скорбь, но и бог Энки, глубоко сожалел о нём, взявшем на свои плечи большую часть из намеченного Бартазаром Блутом. Двадцать лет, как один день, трудились они вместе, и много бог сообщил царю, так как не было ближе к нему человека.
Из учеников посажен на трон Алалгар, и снова пришлось Бартазару Блуту учить и наставлять нового царя, отправлять экспедиции в глубь ближнего материка в страну Офир, добывать так нужные ему металлы, учить его искусству управления, навигации и постройки водных каналов.
Самые умелые обработчики металлов работали в закрытых лабораториях, изготавливая для Бартазара Блута детали для экспериментов. Если бы у Бартазара Блута был металл саритиум[21], то не нужно было бы городить огород, налаживать технологии и долгие годы ждать результата – он бы давно улетел и был бы вместе с Элайни.
Вся суть была в том, что только в одном месте Кольца создавались репликаторы – на планете Дакорш, единственном месте, где был саритиум. Почему получилось, что такой металл находился в одном месте, никто не знал, но поиски его в других местах не дали результатов.
Поэтому Бартазар Блут делал эксперименты, пытаясь заменить выгоревший регулятор из саритиума, на что-нибудь подобное, но, пока, похвастаться ему было нечем. Была ещё одна упущенная возможность, которая помогла бы Бартазару Блуту в данной ситуации – перстень с голубовато-зелёным камнем, подаренный Элайни Творцом Глаурии, Харомом.
Об этом не подозревал даже Хамми, но с помощью перстня с камнем из амазонита можно перемещаться куда угодно, если сильно захотеть и детально представить нужное место. Дело в том, что перстень было из саритиума. Откуда у Харома взялось это перстень, Бартазар Блут не знал, но предполагал, что Харом сделал его для Фатенот, которая его отвергла.
Вероятно, Харом желал, чтобы Элайни имела свободу передвижения, а Бартазар Блут узнал о свойствах саритиума только сейчас, когда занялся ремонтом репликатора. Та кроха металла, что осталась, звучала так же, как и перстень, отчего Бартазар Блут вспомнил о нём. Задумавшись о перстне, он нечаянно двинул провод, и катушка из золотых трубок вспыхнула ярким светом и испарилась, покрыв позолотой лабораторную панель.
«Ещё пятьдесят миллионов прасеков потеряно», — не теряя терпения, сказал Бартазар Блут, снимая повреждённую панель. В дверь постучали, и Бартазар Блут бросил симпоты: за дверью был молодой царь Алалгар.
— Входи, — крикнул ему Бартазар Блут. Дверь открылась, и к нему на четвереньках пополз Алалгар.
— Вы просили напомнить о библиотеке, лучезарный Энки, — пробубнил он в пол. «Как я это ненавижу», — подумал Энки и сказал:
— Впредь, наедине, разговаривай со мой, как с равным, — а чтобы не дать царю перечить, вбросил всё, что считал нужным для библиотеки, в его голову.
— Пусть работают писцы, — сказал он ему и Алалгар, переваривая, направился к двери, забыв упасть на мраморный пол.
«Так-то лучше», — подумал Бартазар Блут, склонившись над панелью.
* * *
Они приземлились на берегу реки, подняв фонтан брызг из набегавшей волны. Когда волна чуть-чуть отходила, воды было по грудь, но следующая волна, бьющая в берег, заливала их с головой. Симпоты показывали, что Русик и Онти впереди, там, где во время отката волны виднеется верхушка земляного хода, уходящего в берег.
Маргина нырнула и поплыла к берегу, поддерживаемая Мо, иначе её опять унесло бы волной. Но стоило им попасть в нору, как их толкнуло вперёд, по ходу, так что не стоило даже тратить усилия. Они попали в круглый зал, заполненный водой так, что у Маргины выглядывала только макушка. Мо, взяв её за руку, потянул Маргину к каналу, уходящему вверх.
Но тут им навстречу юркнуло что-то длинное, которое, обойдя Мо, двинулось к Маргине. Она, пощупав симпотами скользкую плоть, закричала и захлебнулась в воде, забыв, что умереть ей практически невозможно, и дышать воздухом совсем не обязательно. Мо обернулся и дёрнул тварь посредине, отчего она разделилась на два куска, убегающие в разные стороны от них.
«Маргина, ты что?» — спросил её Мо, поднырнув ближе.
«Ерунда, просто, от неожиданности, испугалась», — отмахнулась она, улыбаясь ему в воде. Впереди, по каналу, послышался визг, и Маргина сразу узнала голос. «Мо, я слышу Онти!» — воскликнула она, а Мо, бросив на ходу: «Знаю», — исчез в норе, оставив её одну.
А вверху, на поверхности высокого берега, ветер, пусть и не был шквальным, но всё равно сбивал с ног.
— Они здесь, внизу! — кричал Блуждающий Неф, перекрикивая шум ветра. Прижимая к туловищу, так и рвущиеся распахнуться крылья, Доом наставлял вперёд свои уши, пытаясь понять слова Хранителя. То, что они оказались здесь, на берегу, стоит того, чтобы рассказать.
Доом, изгнав свою сестру, был темнее неба в самусь, и остальные лааки были не прочь изменить традициям племени, чтобы не видеть мрачного вождя, нагоняющего на всех жуткую тоску. Блуждающий Неф, так идеально соблюдающий традиции, покопавшись в головах жителей дворца, оценил горе Доома и по секрету сообщил ему, всё, что сделал. При этом подчеркнул то, что не уронил честь вождя и не изменил традициям.
