День практически заканчивался. Солнце клонилось к закату, но лучи его не освещали западную половину небосвода, остававшуюся по-прежнему темной. У нас еще имелась масса вопросов друг к другу, но основное мы уже обсудили.
— Мне надо заскочить к себе в замок, — сказал Кощей. — Поэтому давайте двинем сейчас ко мне, а завтра я доставлю вас к Яге.
— А что будем делать с этим парусником?
— Я позабочусь о нем, — сказал Соловей-разбойник. — Его экипаж погиб, значит это мертвый корабль. Я знаю тут кладбище погибших кораблей, отгоню его туда, и душа его успокоится.
— Как он вообще попал сюда?
— Это очень длинная история, — ответил Кощей. — А если коротко, то в акватории моря-окияна существует место, где можно открыть портал в Бермудский треугольник.
— Тогда все ясно.
Мы от всей души поблагодарили Соловья-разбойника за оказанную нам помощь, ведь он не один раз спасал нам жизнь в этом опасном приключении, пустив слезу распрощались с ним и погрузились в летающую тарелку.
Восемнадцатое июля
— Стало быть, магическая техника тоже имеет вероятность отказа? — с некоторой долей иронии в голосе спросил Колобков-Мельников.
— Стало быть так, — буркнула Баба-яга, убирая в буфет яблоко с блюдцем.
— Может быть, специалисту показать, пусть починит или настроит? — предложил Мокус.
— Да какому специалисту? О чем ты говоришь, бриллиантовый? Порчу напустил ктой-то или защитным экраном навроде моего отгородил, потому и не показывает. А мое антизаклинание не действует, значит сильный маг орудует.
— Поменьше порнуху надо было смотреть, — пробурчал под нос Константин, но так, чтобы бабка его не услышала.
Но она то ли услышала, то ли догадалась, и на десять минут лишила Константина голоса. В смысле, не избирательного права, а речи.
— И не узнаешь ведь, что там с ними сейчас происходит! — посетовала Мария Дюкова. — Да и вообще, что в мире делается. Плохо, конечно, без информации,
— Плохо, милая, ой плохо. Газеты мне сюда не приносят, дальнозырик покупать — уж больно дорого. Хоть и предлагал Лешек, давай, мол, купим, а я не соглашалась — ну куда такие деньжищи на ветер бросать! Да и было б чего там смотреть? Новости, да сериалы всякие паршивые. Ну, погоду иногда скажут, так погоду я и сама предсказать смогу, когда снег, когда ветер.
— А ветер, кстати, сегодня западный, — выглядывая в окно, заметил Игорь Геннадиевич, — судя по облакам. Но слабый. И парит, не иначе — гроза надвигается.
Он отошел от окна и, расстегнув ворот рубахи, уселся в кресло-качалку, которое недовольно скрипнуло под его грузным телом.
— И хорошо! — Мокус, потягиваясь, откинулся на спинку стула и помахал на себя ладонью как веером. — А то жара уже заколебала. Третий день духота стоит невозможная.
— А смотрите, и потемнело вдруг как неожиданно, — Эльвира подняла глаза от своего вышивания. — Вот она и гроза, наверное.
— Да нет, — возразил Колобков-Мельников. — Только что небо было совершенно чистое, и в помине ни одной тучи не наблюдалось, только облачка маленькие. Может, это затмение солнечное?
В это время землю начали сотрясать глухие удары, от которых задрожал весь терем и, звякая, стала подпрыгивать посуда в буфете.
— Это гром такой? — удивилась Эльвира.
— Жесть! — воскликнул Мокус. — Тут у вас что, строительство идет какое-то? Сваи где-то забивают?
— Да никакие не сваи, — Баба-яга выглянула в распахнутое окно. — Это вон, нехристь, хозяина чует, хвостом виляет. Кощеюшка летит, наверное. Вон он и солнышко своей тарелочкой загородил.
За окном и вправду Змей Горыныч поднял вверх все три морды, глядя на опускающуюся летающую тарелку, и радостно колотил хвостом по земле…
* * *
Переброска полка была закончена утром второго дня. Интенданты обустроили четыре лагеря, разбили палатки, заготовили дрова. Повара сварили перловую кашу и ждали прибытия последних дружинников. В каждом лагере находилось по батальону. С прибытием последнего ковра командиры батальонов устроили перекличку, проверили наличествующий состав и отправили с конными вестовыми письменные рапорты более высокому начальству. Само высокое начальство располагалось в головном лагере на берегу Синявы близ городка Петрово Ближнее.
— Какие будут дальнейшие указания? — спросил ротмистр Губарь своих четверых руководителей после того, как доложил им о том, что переброска полка завершена.
Все члены «большой четверки» сидели в штабной палатке и занимались своим любимым делом — пили виски. Точнее, пили не все, Черноусу — как, впрочем, и Фролу — «басурманский» напиток пришелся не по вкусу. Но если, за неимением ничего другого, Фрол и этой «отравой» не брезговал, то колдун вообще не был охоч до спиртного и пил чай со смородиновым листом. Никитке тоже велел не наливать, нечего молодежь спаивать, он нам тверезый нужен, мало ли, вдруг послать куда придется.
— Отдыхайте пока, господин полковник, — сказал Бэдбэар стоящему навытяжку Губарю.
— Никак нет, ваше высокоблагородие! Ротмистр!
— Отныне вы — полковник. Чин должен соответствовать должности и исполняемым обязанностям. А после нашей победы, дружище, станете главным воеводой всей армии. Если будете вести себя хорошо. Хе-хе.
— Рад стараться! — Губарь счастливо заулыбался, радуясь перспективе такой головокружительной карьеры. — Разрешите идти?
— Задержитесь, — сказал Черноус и продолжил свою незаконченную речь, прерванную появлением бравого вояки: — До столицы, наше войско будет двигаться дня четыре, ежели пешком. Вся внезапность пропадает: первая же ночевка в какой-нибудь деревне — и на следующий день о нашем марше будет известно царю. Так. Поэтому делаем вот что: сегодня ночью, в один и тот же оговоренный час захватываем три печеходные станции — в Петрово Ближнем, в Букашкино и в Волобуево. Главное — чтоб ни один станционный смотритель не успел гуднуть по дальнослову своему начальству, ясно? Так. Есть ли среди воинов водилы печеходов или те, кто с такой задачей смог бы управиться?
— Не могу знать, — ответил полковник Губарь. — Но велю взводным выяснить, через два часа сведения будут.
— Очень хорошо, если найдутся, то пришлите их сюда на инструктаж. Троих достаточно, но лучше шестерых, чтоб для подстраховки. Прибываем в столицу с трех направлений и встречаемся в центре города у фонтана. Так. А теперь все свободны, Черноус думать будет. Следующее совещание после обеда.
Губарь козырнул, повернулся и вышел.
— Подремлю часочек, — зевнул и потянулся колдун, когда новоиспеченный полковник удалился. — Чтой-то плохо спалось, отвык я на сырой земле-то.
— Надо было тулупчик подстелить, — дал запоздалый совет Бэдбэар. — Как предусмотрительные люди делают. С тулупчиком-то и помягче, и потеплее. Хе-хе. А то ведь так и до радикулита, или, чего доброго, до простатита недалеко.
— Ничего, — сказал Фрол. — Вот завтра все разрешится, будем во дворце спать. На пуховых перинах.
— Тьфу на тебя! — рассердился Петрович. — Сглазишь! Еще моя бабушка говорила: «Не скажи «гоп», покуда не прыгнешь!»
— А что помешает? Погода? Гроза? А смотрите, и правда, как нахмурилось-то! Похоже гроза надвигается. Ух ты!
Снаружи действительно потемнело. В маленькое оконце шатра было видно, как ярко вспыхнула молния. Через несколько секунд громовой раскат сотряс не только парусиновую палатку, но и всю землю.
— И в самом деле, гроза, — согласился Бедбэар..
— Вот видишь, одно уже накаркал! — съязвил Петрович, обращаясь к Фролу.
Крупные капли дождя забарабанили в туго натянутое полотнище. Снова сверкнуло, потом грохотнуло, почти без интервала. Фрол перекрестился, Петрович матюгнулся, высказав неодобрение в адрес сил природы. Никитка закопался в ворох какого-то тряпья, сваленного в углу. На парусиновой крыше уже через минуту образовалась лужа, с нее закапало внутрь, прямо на голову черного мага.
— Ох ты ж, мать честна?я! — Черноус отодвинулся от капели и подставил под нее котелок. — Недобрый знак.
— Да вы что, в самом деле грозы испугались? — Бэдбэар недоуменно обвел взглядом своих компаньонов. — Июльский ливень, это ненадолго. Никакой беды в этом нет, не потоп же, в конце концов.
— Господа! Беда! — в палатку ворвался мокрый до нитки полковник Губарь. — Беда! Оружие!
— Что оружие?! В чем дело!? Да что вы все паникуете! — рассержено заорал Бэдбэар. — Объясните нормально, в чем дело!
— Оружие! — все так же растерянно кричал Губарь. — Оно тает! — Что значит тает? Оно не сахарное, оно железное, как оно может таять? Говорите толком, капитан!
— Почему капитан? Вы же сказали…
— Будете паниковать, вообще рядовым станете? Объясните, как может таять желе…
