— Вы никогда не будете править миром, — сказала нянюшка. — Слишком много музыки. И слишком много железа.
— Железо ржавеет.
— Но не в головах.
Король фыркнул.
— Тем не менее… даже оно… в один прекрасный день…
— В один прекрасный день, — повторила нянюшка и кивнула. — Ага. Я выпью за это. В один прекрасный день. Кто знает? Может, когда-нибудь, в один прекрасный день… Все на это надеются. Но сегодня — не твой день. Понимаешь? Так что выходи и восстанови равновесие. В противном случае я вот что сделаю. Я сделаю так, чтобы люди раскопали Верзилу железными лопатами. И они меня послушаются, они скажут, почему бы и нет, это ведь обычный курган, а потом всякие волшебники на пенсии да жрецы, которым больше делать нечего, будут ковыряться в этих земляных кучах и писать скучные книги о традициях погребения. Это станет еще одним железным гвоздем в твой гроб. Хотя, честно говоря, мне тебя немножко жаль. Но у меня есть дети, и сейчас они живут нормальной жизнью: не прячутся под лестницей при каждом ударе грома, не выставляют на улицу молоко для эльфов и не торопятся домой, потому что приближается ночь. Поэтому, прежде чем все вернется к старому, я лично позабочусь о том, чтобы тебе рога посшибали.
Слова рассекали воздух.
Рогатый поднялся. А потом еще больше поднялся. Его рога коснулись потолка.
Казанунда открыл от удивления рот.
— Итак, ты меня понял? — спросила нянюшка уже несколько поспокойнее. — Сегодня просто не твой день. Когда-нибудь — быть может. Так что сиди здесь и потей себе, ожидая свое Однажды.
— Я… приму решение.
— Очень хорошо. Ну, мы пошли.
Рогатый посмотрел на Казанунду.
— А ты чего уставился, гном?
Нянюшка Ягг толкнула Казанунду локтем:
— Отвечай же, не заставляй почтенного господина ждать.
Казанунда судорожно сглотнул:
— Чтоб мне провалиться! А ты совсем не такой, как на картинках.
В нескольких милях от Верзилы, в узкой маленькой лощине, отряд эльфов наткнулся на кроличью норку. Она и муравейник неподалеку весьма развлекли их.
Даже у кротких, слепых и немых есть боги.
Кышбо Гонимый, бог всех преследуемых, полз по кустам и проклинал все на свете. Почему у богов не может быть своих богов?
Эльфы сидели на корточках, к нему спиной, и что-то увлеченно рассматривали.
Кышбо Гонимый заполз под куст ежевики, напрягся и прыгнул.
Он сжимал зубы на лодыжке эльфа, пока они не соединились. Эльф завопил и вскочил на ноги.
Кышбо разжал зубы, упал на землю и бросился наутек.
В этом и заключалась его проблема. Он не был создан для борьбы, в нем не было ни унции от хищника. Единственный выход — молниеносная атака и не менее молниеносное бегство.
Но эльфы тоже умеют быстро бегать.
Он перепрыгивал через стволы, отчаянно скользил по кучам листьев, в глазах у него все помутилось, и тем не менее он понимал: эльфы догоняют его, обгоняют, ждут, когда он…
Листья взорвались. Мелкий бог едва успел заметить полную ненависти жуткую зубастую тварь с множеством рук. А потом он увидел двоих взъерошенных людей, один из которых размахивал над головой какой-то железякой.
Кышбо не стал смотреть, что будет дальше. Он проскользнул у твари между ног и помчался дальше, но боевой клич еще долго звучал в его длинных, обвислых ушах:
— Ну конечно, я займусь твоим прыщом! Как мы желаем? Объемом!
Нянюшка Ягг и Казанунда молча прошли к выходу из пещеры и поднялись по ступеням. Наконец они вынырнули на поверхность.
— Ух ты! — выразил свое отношение гном.
— Ага, утечки чувствуются даже здесь, — согласилась нянюшка. — Слишком уж жуткое место.
— Нет, я имел в виду, о боги…
— Он умнее ее. Или ленивей, — сказала нянюшка. — Он предпочтет ждать.
— Но он…
— Для нас они могут выглядеть как угодно, — объяснила нянюшка. — Мы видим ту форму, которую сами им придали.
Она опустила камень на место и отряхнула руки.
— Но с чего ему останавливать ее?
— Ну, в конце концов, он ее муж. И терпеть ее не может. Можно назвать это гражданским браком.
— Но чего именно он будет ждать? — спросил Казанунда, высматривая, нет ли поблизости еще эльфов.
— Ну, понимаешь, — нянюшка небрежно махнула рукой, — он считает, что все это преходяще. Железо, книги и часы, вселенные и все прочее. Настанет день, когда все это закончится, люди посмотрят на закат и увидят его.
Казанунда вдруг обнаружил, что и сам смотрит на закат за курганом. Огромная воображаемая фигура вставала на фоне пламенеющего неба.
— Настанет день, и он вернется, — тихо произнесла нянюшка. — Когда заржавеет даже железо в головах.
Казанунда прищурился. Он всю свою жизнь провел среди представителей разных видов и, разумеется, научился понимать язык тела, особенно выделенный таким крупным шрифтом.
— И, похоже, ты об этом сожалеть не будешь, — сказал он.
— Я? Я не хочу, чтобы они вернулись! Они — не заслуживающие доверия, жестокие и высокомерные паразиты, и нам они совершенно не нужны.
— Поспорим на полдоллара?
Нянюшка вдруг разволновалась.
— И не смотри на меня так! Эсме права. Конечно, она права. Эльфы нам больше не нужны. Каждый нормальный человек это понимает.
— Эсме — это такая маленькая, да?
— Ха! Нет. Эсме — это такая высокая, с носом. Ты ее знаешь.
— Да, верно.
— А маленькая — это Маграт. Добрая в душе и немножко мягкотелая. Вплетает цветочки в волосы и верит песням. Кто-кто, а она моментально пустилась бы с эльфами в пляс.
Жизнь Маграт полнилась сомнениями. Возьмем, допустим, арбалет. Очень полезное и практичное оружие, в руках даже неопытного человека — быстрое, удобное и поразительно смертоносное, этакая быстродействующая версия обеда из замороженных продуктов. Но сконструирован арбалет для одноразового использования, после чего нужно прятаться где-нибудь и срочно его перезаряжать. Иначе арбалет превратится в обыкновенный кусок дерева и металла с тетивой.
А еще есть меч. Несмотря на опасения Шона, Маграт теоретически знала, что нужно делать с мечом. Энергичным движением руки ты должен попытаться воткнуть его во врага, а враг должен попытаться не дать тебе это сделать. Правда, Маграт была несколько не уверена по поводу того, что происходит после, и надеялась, что в случае неудачи предоставляется вторая попытка.
Были сомнения и насчет доспехов. С шлемом и нагрудником все было понятно, но остальное состояло из кольчуги. Что же касается Шона, то лично он всегда считал, что, с точки зрения стрелы, кольчуга представляет собой не более чем свободно соединенные дырки.
Ярость никуда не делась, Маграт все еще находилось во власти праведного гнева. Однако она не могла не учитывать тот факт, что охваченное яростью сердце окружала сама Маграт — известная старая дева, каковой скорее всего ей и предстояло остаться.
В городе самих эльфов видно не было, зато было видно, где они побывали. Двери, сорванные с петель… Все выглядело так, будто город подвергся нашествию Чингиз-Коэна[36].
Она выехала на дорогу, ведущую к камням. Дорога стала заметно шире. Лошади и повозки распахали ее на пути туда, а убегавшие в страхе люди превратили ее в болото на пути обратно.
Маграт знала, что за ней следят, и почувствовала почти облегчение, когда из-за деревьев на дорогу вышли три эльфа.
Один из них, стоявший в центре, улыбнулся.
— Добрый вечер, девушка, — сказал он. — Меня зовут господин Ланкин, и, прежде чем обратиться ко мне, ты обязана сделать реверанс.
Эльф говорил так, что не подчиниться ему было невозможно. Маграт почувствовала, как напряглись, чтобы выполнить приказ эльфа, ее мышцы.
Но королева Иней не подчинилась бы…
— Мы почти стали королевой, — заявила она. Впервые в жизни она смотрела эльфу в лицо.
Наконец-то ей представилась возможность увидеть вблизи настоящего эльфа. У Ланкина были высокие скулы и волосы, завязанные на затылке хвостиком, а одет он был в разномастные обрывки тряпок, кружев и меха, явно полагая, что на эльфе все выглядит элегантно.
Ланкин сморщил свой идеальный носик.
— В Ланкре есть только одна королева, — завил он. — И ты совершенно очевидно ей не являешься.
Маграт попыталась сосредоточиться,
— И где же она?
Два других эльфа подняли луки.
— Ты ищешь королеву? Мы приведем тебя к ней, — пообещал Ланкин. — Кстати, юная девушка, если ты почувствуешь вдруг желание применить этот мерзкий железный арбалет, тебе будет полезно узнать, что за деревьями спрятались лучники.
И действительно, с одной стороны дороги послышалась какая-то возня, но закончилась они глухим ударом. Эльфы выглядели несколько обескураженными.
— Прочь с дороги, — велела Маграт.
