— Че машешь? Че случилось? — проворчал он.
— На попутках добираюсь на север, можно с вами проехать немного?
— Че, без денег? — удивился микроб.
— На попутных, — повторил Афганка. — Из южного региона.
Микроб хмыкнул и развернулся. Афганка подумал, что он сейчас уедет, но лысый советовался с кем-то в глубине. Девушка послушно стояла, задумчиво глядя в небо остановившимся взглядом. Наконец она присела, сорвала травинку, на которой сидел Афганка, и начала ее задумчиво жевать.
— Садись, — сказал лысый, и Афганка проворно перескочил с травинки на язык.
Внутри сидели четверо микробов, все они были как на подбор лысые, накачанные и неразговорчивые. Встретив таких на улице, Афганка поспешил бы отойти подальше, но здесь они не могли представлять никакой опасности.
— До границы автономии довезем, — буркнул Афганке первый микроб. — Мы несколько городов проедем на машине.
— До границы автономии? — изумился Афганка, не веря своему счастью. — Красота! А то бы я много дней добирался!
Девушка выплюнула пустую травинку и вернулась к автомобилю. За рулем сидел молодой парень, он проворно завел мотор, человеческая машина выехала из зарослей на дорогу и рванулась вперед.
— Вот крутая техника! Машина — это не пешком человека вести! — произнес Афганка, чтобы завязать разговор.
Но микроб ничего не ответил, его товарищи тоже хмуро молчали. Афганка тоже замолчал. Так за всю дорогу они не проронили ни слова. Микробы не общались ни с Афганкой, ни между собой. Так Афганка и не понял, зачем они его взяли.
Машина долго неслась по шоссе мимо лесов и проселков, и наконец замелькали жилые человеческие кварталы городка. Девушка закурила сигарету, а когда докурила — начала приоткрывать окошко.
— Вылазь, — наконец сказал микроб, который вел девушку. — Я окурок здесь скину, место хорошее, много транспорта.
— Спасибо! Удачи! — крикнул Афганка, прыгая через губу на край догорающего окурка.
* * *
Место, куда упал окурок, перелетев через забор, было бы действительно неплохим, но только для тех, у кого есть деньги: оживленные задворки большого овощного магазина. В куче коробок рылись с десяток рейсовых бомжей. Почти все они были забиты пассажирами с тюками и детьми и, судя по виду, уже вот-вот собирались отправиться, оставалось только неясным, по какому маршруту. Пока Афганка узнавал у местных бацилл, какой бомж идет на север, нужный, как назло, ушел. Правда, был еще один, который, по словам местных, тоже шел в северные районы, только дольше — через теплотрассу. Афганка нашел водителя, но тот наотрез отказался брать пассажира.
— Куда я тя? — орал он. — У меня по билетам все!
— Может, договоримся? — неуверенно намекал Афганка, нашаривая в кармане последний заветный полтинник.
Полтинник отдавать было никак нельзя — последний. А предлагать разменивать — неудобно. Афганка мялся.
— Не! — орал водитель. — Никаких тут!
Даже с каким-то облегчением Афганка отошел от него, подошел к кассе и узнал, что билетов на сегодня нет. А если бы и были, все равно денег таких у Афганки сейчас не водилось. Тем временем и этот бомж ушел. Афганка вздохнул уже с полным с облегчением. Сразу же вокруг начали прыгать блохи, из них поочередно высовывались микробы и кричали наперебой:
— Куда надо, командир? Куда надо?
— Нет денег, — отмахивался Афганка, и блохи тут же теряли к нему всякий интерес.
Время было позднее — начинало светать. Задворки стремительно пустели. Афганка плюнул и пошел прочь — на север по тропе, не оглядываясь. Прошел он всего-то ничего, когда сзади послышалось тарахтение. Афганка обернулся — так и есть, по дороге трусила грузовая собака. Старая, облезлая, чихающая и взревывающая, но еще вполне на ходу.
Афганка помахал ложноножкой, и собака послушно притормозила. Из нее никто не появлялся. Тогда Афганка забрался внутрь. Внутри сидел микроб самой простецкой и располагающей внешности, только немного уставший.
— Браток, подвезешь? — кивнул Афганка. — Из приморья еду на попутных, совсем без денег. На север мне.
— Я только до Мясного, — кивнул микроб, запуская собаку трусцой.
Сразу отовсюду затарахтело и заухало, и говорить стало невозможно.
— До Мясного — это где?! — проорал Афганка сквозь шум.
— А? — прокричал микроб, наклонившись к Афганке поближе.
— Где это — Мясное?! Сколько ехать?! — заорал Афганка изо всех сил.
— Мясное после Заборища, не доезжая железки! — гаркнул микроб и отвернулся.
Где находится Заборище и железка, Афганка тоже не знал. Выяснять или просить карту было неохота. Афганка решил, что это где-то совсем рядом. Очень хотелось спать, но уснуть не получалось — стоял шум и постоянно трясло. Выглядывая время от времени по сторонам, Афганка видел, что собака движется причудливым маршрутом — уже далеко за городом, лесами и полями, но вроде в нужную сторону и довольно бойко. Собака все шла и шла, а Заборища все не было. Разок микроб остановил собаку покормиться у бака, а сам вынул бутерброды.
— Хочешь? — предложил он Афганке.
— Спасибо, у меня есть, — Афганка достал свои припасы, но микроб улыбнулся и покачал головой.
Вскоре они двинулись дальше. После еды Афганку начало клонить в сон еще сильнее, наконец он все-таки задремал. Сколько они так проехали, Афганка не понял, но когда проснулся — вокруг уже темнело. Собака лежала посреди пустыря без движения.
— Просыпайся, приехали, — хмуро пробасил микроб.
— Это и есть Заборище? — Афганка удивленно оглядел бескрайний пустырь.
— Куда там. До Заборища пилить и пилить. Собака подохла.
— Что, совсем? — огорчился Афганка.
— А черт ее знает… Сердце вроде стучит, а давления нет…
Микроб вышел наружу, деловито протер мутное глазное яблоко, попинал зачем-то переднюю левую лапу и углубился в шрам на брюхе.
— Могу я как-то помочь? — из вежливости спросил Афганка, хотя понятия не имел, как устроены собаки.
— Да не… — Микроб высунулся наружу, его ложноножки были уже измазаны кровью. — Ты, браток, езжай себе. Мне тут ковыряться долго…
— Удачи!
Афганка покрутился около собаки еще немного. Со всех сторон к ней уже слетались мухи, и Афганка подумал, что вряд ли микробу удастся ее поднять. Одна из мух на обратном пути добросила Афганку до края пустыря — к яме, заполненной мутной цветущей водой.
* * *
И вот здесь Афганка завис окончательно. Время шло, а попутного транспорта все не было и не было. Афганка ходил взад-вперед, искал место, где лучше встать, стоял часами и снова возвращался обратно. Транспорта не было. Афганка проклял тот миг, когда сел на собаку, и проклял себя за то, что так поспешно уехал от собаки. А вдруг водителю все-таки удалось ее поднять и она побежала дальше? — с тоской думал Афганка. А вдруг там были другие собаки? Или хотя бы мухи, летящие в более пристойное место?
В бурой воде отражалась луна — дрожащая и безнадежная. Кругом не было ни души, и лишь время от времени порыв сквознячка доносил издали невнятные крики местных микробов — то ли там пели, то ли дрались, то ли хохотали. В общем, праздновали — сытно, добротно, провинциально. Афганка развязал свою котомку — еды почти не оставалось. А вскоре спряталась и луна, видимо, решив не тратить свет на это убогое захолустье.
И вот когда Афганка уже совсем отчаялся и понял, что завис в этом гиблом месте как минимум на неделю, вдали послышался шум комара. Но радость вскоре исчезла — Афганка разглядел, что это таксист. Комар летел низко-низко над землей, высматривая, кого бы взять. Поэтому Афганка даже не махал ему. Но комар сам снизился и сбавил ход. Афганка резко и с досадой махнул ложноножкой, мол, езжай, езжай дальше. Однако водитель истолковал жест по-своему и тут же приземлился рядом.
— Куда ехать? — деловито осведомился пожилой, но крепкий микроб, высунувшись из комариного хоботка.
— Денег осталось — копейки, — хмуро сказал Афганка. — Я на попутках добираюсь из приморья на север.
— Сотни за три до жилых кварталов доброшу, — предложил микроб.
Афганка вздохнул и печально помотал головой. Комар улетел. Его звук почти уже стих вдали, но затем снова стал нарастать. Комар появился снова и опять приземлился рядом.
— Две сотни до пешеходной тропы! — предложил микроб, как будто никуда и не улетал.
— Нету, — вздохнул Афганка. — Нет таких денег.
Комар обиженно взревел и свечкой взмыл в воздух. Он сделал в вышине здоровенный круг и через минуту приземлился снова.
— Ладно! — сказал микроб решительно. — Полторы сотни, и прямо до кожи доброшу!
— Да какие там полторы сотни… — махнул Афганка с такой тоской, что таксист кивнул.
— Ладно, поехали за так.
Афганка проворно забрался по хоботку внутрь, даже не спросив, куда он едет.
