В общем, бабка у Селивана была мудрая, и не грех было последовать ее примеру. Селиван напрягся и завещал:
Прокопию — купить водки и готовиться к 10-му воскрешению.
Никифору — всех еще оставшихся в живых бабок, которых он любил.
Федору — путеводитель по монастырям.
Марусе — клок своих волос на долгую память
Фросе — пару калош (обе на левую ногу)
А так же положить ему в могилу ящик пива и компакт-диск Ван Халлена.
И тут все внезапно поняли, что дед Селиван помер.
— Ну вот, Селиван мертвый, одна штука. — тяжко вздохнув, подвел итог дед Прокопий. И тут все задергались в горьких рыданиях. Причем больше всех рыдал и трясся дед Никифор. Может, он и не хотел, но так получалось. Его всегда слегка поддувало сквозняком. Слезы Прокопия скапливались в бороде, а потом мутными каплями скатывались в пустую сковородку. "Нашел когда помирать, — думал дед Прокопий, — В доме ни водки, ни хлеба… хоть бы сала на помин души оставил, сволочь…" Все молча поддержали деда Прокопия, но сделали вид, что просто грустят по Селивану. Причем так, что дед Федор даже собрался затянуть печальную поминальную песню. Однако в этот самый момент в комнату влетела жена Прокопия, бабка Маруся, узрела, что никто не собирается отмечать международный праздник последнего четверга на неделе, и возмутилась.
— Я не поняла… Мы что, не гуляем что ли? — тут все на нее зашикали, и до Маруси что-то дошло. Правда, что именно до нее дошло, не понял никто, в том числе и она сама. Впрочем… Нельзя сказать, чтобы на нее шикали действительно все. Бабке Фросе, например, было не до этого. Добрый дед Селиван, помимо клока волос, оставил ей в наследство еще и пыльный мешочек со своими маленькими, скудными мозгами, и она очень этому радовалась.
Хоронили Селивана всей деревней. Добежали до кладбища, закидали землей и кинулись поминать.
Подскочил Селиван, и ну выбираться на свет божий. Взял он ноги в руки и примчался на собственные поминки.
Селиван назвался. Ему, естественно, не поверили. (Хотя подобное воскрешение происходило уже не в первый и даже не во второй раз). Потом, когда Селиван громко сказал все, что он думает о своих соседях, признать его пришлось, но пустить его к столу все равно никто не захотел. (Вот еще! Самим больше достанется.). Тогда Селиван поднапрягся, и дернул дверь за ручку. Дверь не шелохнулась. Селиван еще раз поднапрягся и дернул сильнее. Дверь не поддалась. Тогда Селиван рванул изо всех сил, и с ручкой в руках отлетел в угол. Чертыхаясь и отряхиваясь он встал на ноги. Дверь стояла на прежнем месте. Селиван злобно ударил ее ногой. Никакого эффекта. Ударил другой ногой. Ничего. Тогда он разбежался и ударил ее головой. Проклятая дверь сорвалась с петель, и Селиван влетел на ней, как на ковре-самолете прямо в центр комнаты. Застолье тут же приостановилась, компания страдальчески переглянулась, но делать было нечего. Селивана подняли на ноги, усадили за стол на почетное место и продолжили пьянствовать уже с ним вместе, отмечая очередное воскрешение неуемного вампировидного зомби. И долго еще по деревеньке Вершаевке разносилось дружное пение развеселой компании и ласковые хиты любимого Селиваном Ван Халлена."
Несмотря на свое довольно-таки мрачное содержание, очередная Варькина сказка вызвала у окружающих очередной взрыв веселья. Казалось, что все собравшиеся в зале, на какое-то время забыли и о проблемах, и о наступающей войне. Однако совсем выкинуть из головы угрозу нападения вурдалаков было уже нельзя. Оказалось, что умертвь активизировалась на западной границе и постепенно движется в сторону обжитых земель.
— Вряд ли мы сможем их сейчас победить, но мы, по крайней мере, можем их задержать. — подвел итог знакомивший собравшихся с существующим положением дел Мернир.
— Рюрик сказал, что вурдалаков можно в Темные болота вытеснить. — тут же влезла Варька.
— Лэрд согласен пожертвовать своей территорией? — удивленно переспросил Ухрин.
— Фактически, Темные болота, кишащие разными омерзительными тварями, вообще никому не принадлежат. — желчно возразил Мернир. — Поэтому я не думаю, что идею загнать туда вурдалаков можно рассматривать как большую жертву со стороны Рюрика.
— К тому же, вурдалаки не одним нам угрожают. — дополнил ехидный комментарий викинга Руальд.
— Если нам действительно удастся загнать умертвь на территорию болот, сколько нам это даст времени? — деловито поинтересовался Дмитрий.
— Примерно недели две. Не больше. — ничем не порадовал собравшихся вояк Мернир. — Возможно, за это время колдуны Тьмы и маги Света найдут какое-нибудь оружие против этой умертви.
— А если нет? — нахмурился Луиджи, прижимая Эллен к себе покрепче.
— Если нет, тогда нам всем придется принять открытый бой. И, возможно, погибнуть. — отвел глаза Дмитрий. — Когда-то на наших землях уже были вурдалаки. И после сражения с ними мало кто остался в живых.
— Я вот думаю, нельзя ли наших женщин отправить куда-нибудь… где они будут в большей безопасности. — тут же взял быка за рога Хай-Ри.
— К драконам! — тут же в один голос воскликнули Кеша и Вулиметр.
— А что? Это идея… — согласился Мернир. — По крайней мере, мужчинам так будет проще.
— Я не поеду. — тут же отмела подобную идею Сирена. — Вэрлокини не будут сражаться без своей маркграфини. Это нереально.
— Я тоже не поеду. — решила Варька. — Мне не на кого оставить своих подданных. И не надо так смотреть на меня, Мернир. Ты ведь, если я не ошибаюсь, тоже на войну уходишь?
— Ухожу. И, кстати, совершенно не собираюсь уговаривать тебя покинуть Дельту. Хочешь неприятностей на свою голову — твои проблемы.
— А ты поедешь к драконам, и не возражай мне! — в приказном порядке заявил Луиджи своей Эллен. — Тебе, слава богу, есть на кого оставить своих подданных. И свое графство. И мне будет не все равно, если у тебя вдруг появятся проблемы!
— Да ладно, ладно, я и не возражаю… — тут же уступила Эллен. — Надо только подумать, как нам лучше туда добраться…
— А тут и думать нечего. — сразу же взяла инициативу в свои руки Варька. — Эллен, Диса и Марья пусть на Кеше летят, а Луиза с Изольдой — на Лукерье. И еще, Кеша, обязательно проследи, чтобы Лукерья там и осталась, под бдительным присмотром собственной матушки.
— Ну Варька-а-а… — тут же захныкала не желающая оказаться вне поля боевых действий Лукерья.
— Нечего тебе на войне делать — в три голоса поддержали Варьку Ухрин, Кеша и Вулиметр. Лукерья хлюпнула всеми своими тремя носами, но возражать больше не стала.
— И все-таки, Варь, на твоем месте я бы подумал о том, чтобы тоже перебраться к драконам. — попытался уговорить своенравную графиню Ухрин.
— Да ну, вот еще! Лучше уж я дома останусь. И буду вас тут ждать. И попробуйте только не вернуться живыми и здоровыми!
— Никто не знает, как сложится судьба… — философски пожал плечами Ухрин. — Как Бог даст… все в его руках… Мы можем только надеяться.
— Ну почему же… — возразил Коррель. — мы можем не только надеяться. Мы можем и сами изменить свою судьбу. Или, хотя бы, попытаться это сделать. Я, во всяком случае, готов рискнуть. Прямо здесь и прямо сейчас. Варвара, ты выйдешь за меня замуж? Тут присутствуют все твои друзья, все твои подруги, здесь даже священник есть… Ответь мне, пожалуйста. Сейчас. Я не согласен ждать решения ни до «завтра», ни до «потом» ни до "как-нибудь на недельке". Ты выйдешь за меня замуж? Да или нет?
Варвара набрала в грудь побольше воздуха и почти физически почувствовала, какая в зале стоит тишина. Неужели! Принять такое историческое решение… рубь за сто, что если она сейчас скажет «да», все облегченно вздохнут, а Элль тут же выудит из кармана заготовленную пару колец. Варька нервным жестом потерла переносицу. В принципе, судьба дает ей великолепный шанс. Не каждой провинциалке удается стать королевой. По-хорошему подумать, для нее это большая честь. Тем более, что делающему ей предложение русалу не помешали ни ее положение главы гоблинов, ни ее рабоче-крестьянское происхождение, ни ее довольно-таки бурное прошлое. Любая другая девушка ухватилась бы за такое предложение не раздумывая. Любая другая. Но только не она. Особенно после классно проведенного времени в одной постели с Рюриком. Варька еще несколько раз глубоко вздохнула, набралась мужества, честно посмотрела русалу в глаза и сказала то, что должна была сказать уже давно.
— Нет. Извини, Коррель, Я не могу выйти за тебя замуж.
В зале наступила минута молчания на полчаса, а потом всех прорвало. Кто-то уговаривал Варьку, кто-то выражал сочувствие Коррелю, кто-то тихо чертыхался, бубня под нос, что именно этого от ненормальной графини и следовало ожидать… Словом, общая неразбериха продолжалась довольно долго, пока Варька уже не прикрикнула на всех собравшихся.
