— Спасибо, — автоматически поблагодарил я. И страшно удивился, когда вместо «буль-буль» из моего горла донеслись вполне различимые звуки человеческой речи.
Проследовав по длинному зигзагообразному коридору, мы вышли в довольно просторный зал, построенный с таким расчетом, что вода покрывает его на глубину немногим больше метра, остальное пространство заполнено воздухом, пахнущим дымом мятных сигарет. Стены украшены чеканными картинами из интимной жизни обитателей лесов, лугов и воздушных просторов. Вот петух топчет курицу, шустрый паучок тискает кокетливую мушку, а медведь затянул кого-то в густой бурелом и там опрокинул на спину. И это «кто-то», на мой взгляд, почему-то больше похож на косматого геолога, чем на косолапую медведицу.
— Тама царяка, — указав на один из ведущих из зала проходов, сообщил Уморяка. — Вы молчака. Царяка спросяка — вы отвечака. Запоминака?
— А самогоняка там будяка? — с легкостью переходя на язык морских мужей, поинтересовался черт. — Чтобы горляку промочака с дальней дорогяки.
— Обязака, — облизнулся Уморяка.
— Уряка! — воскликнул мой неисправимый «ангел-хранитель». — Веди же нас, наш рулевой!
Миновав комнату с кроликами, для которых соорудили специальный островок с макетом полуразвалившейся бревенчатой избушки («релаксака комнотяка», как пояснил наш провожатый), мы оказались в небольшом зале, полном разномастной публики. Морские девы и мужи, преимущественно без следов одежды на теле, попарно и небольшими группами столпились вокруг воодушевленно терзающего струны музыканта.
— Здравствуйте, — приветствовал я присутствующих.
— День добрый. Привет, — поддержали меня спутники.
— Горячие блюда подоспели, — заметил кто-то из толпы.
Присутствующие оживились. Послышались смешки и неразличимые реплики. Но общий фон говорит о том, что нам рады. Вот только знакомиться почему-то не спешат.
— Старые знакомые! — обрадовался музыкант, забросив гусли на плечо и повернувшись к нам лицом.
— Садко?! Какими судьбами? Что ты здесь делаешь?
— Играю, пою, — просто ответил новгородский гусляр. — Работенка не пыльная. Хотя посуше могла бы быть… Уважение, опять же, почет. Слушатель внимательный, не избалованный… Платят богато, преимущественно златом да каменьями драгоценными.
— Рады за тебя.
— Ну а вы-то по какой такой нужде сюда пожаловали? — поинтересовался он.
— Нас мо….
С легкостью заглушив меня, по дворцу прокатился низкий вибрирующий гул, судя по воцарившемуся вслед за ним воодушевлению, служащий приглашением в трапезную морского царя.
Участники намечающегося ужина с местным владыкой проворно устремились к распахнувшимся дверям. Мы последовали за ними, стараясь не сильно отставать. Им хорошо — взмахнул хвостом и поплыл вперед, нам же приходится барахтаться по пояс в воде, отвоевывая каждый шаг. Не знаю, как остальные, но я чувствовал себя лягушкой, пытающейся следовать за косяком окуней.
— У тебя ножик есть? — дернув меня за рукав, поинтересовался мой «ангел-хранитель».
— Может, тебе еще и вилку дать? — растерянно вертя головой по сторонам, спросил я. Зал, в который мы вошли, совершенно не подходит для ужина. И розовый цвет кораллового потолка, теряющегося далеко вверху, здесь совершенно ни при чем. — Что ты им резать собрался?
— Не резать — выковыривать… Посмотри под ноги.
Я посмотрел.
— Симпатичная мозаика, — признался я, переступая с ноги на ногу. — Только почему-то черно-белая…
— Да любая эта жемчужина стоит столько… — Не договорив, черт многозначительно закатил глаза.
— Это жемчуг? — не поверил я.
— А то, — подтвердил черт. — Так как насчет ножа?
— Не выдумывай. — Я погрозил ему пальцем. — Мы в гостях. Что о нас подумают?
Но остальные приглашенные о нас словно забыли, они столпились вокруг золоченых клеток с плавающими в них крупными рыбинами. Эти клетки — единственное, что появилось в этом зале с момента его строительства. Если не считать гостей.
— Пятьдесят на пятьдесят, — предложил черт.
— Что?
— Делим поровну, — пояснил он. — Твой нож и карманы для транспортировки, а моя работа и сбыт. По-моему, справедливо.
— Так нельзя.
— Почему?
— Ты же ангел-хранитель, а это воровство. Оно тебе по статусу противопоказано.
— Во-первых, — заметил черт, — я ангел лишь на полставки, Той, которая хранитель, а отнюдь не ангел. Чувствуешь разницу? Во-вторых, это не воровство, а взимание компенсации за моральный ущерб.
— Какой?
— Их морская гадюка нас глотала? Глотала. Это раз. С ужином кинули? Кинули. Это два. А для меня это как серпом по… — как это у колосьев? — стеблю. На корню губит. Еще и царь встречать не вышел… Дары царские, скорее всего, зажилил. Значит, мы имеем полное моральное право возместить убытки. И, в-третьих, его здесь сто-о-олько… от них не убудет. Так что давай ножик.
— У меня его нет.
— Попроси у супруги, — сказал черт.
— Сам попроси.
— Мне она не даст.
— Кто тебе не даст? — поинтересовалась Ливия, услышав лишь последнюю фразу черта и поэтому воспринявшая ее несколько в отличном от оригинала смысле.
— Ты, — чистосердечно признался черт. За что и пострадал.
Да уж! Путь от беса-искусителя к ангелу-хранителю усеян отнюдь не розами, разве что исключительно их богатыми на колючки стеблями.
— Конечно, ты вправе ему отказать, — упрекнул я супругу, — но бить…
На этот счет у нее оказались свой взгляд и действие… результат которого четко отпечатался на моей щеке.
— За что? — переглянувшись с чертом, растерянно поинтересовались мы.
Ливия, обидевшись, отвернулась.
Принести извинение (знать бы еще, за что?) я не успел. В зал вошел морской царь. Именно вошел, а не вплыл, как все остальные подводные обитатели. Ибо размерами он превосходил любого из присутствующих как минимум раз в пять-шесть. Да и телосложение имел отличное как от человекоподобных морских дев, так и от больше смахивавших на рыбин собратьев Уморяки. В кого он такой? Круглое плоское лицо с широко расставленными блюдцами глаз, лягушачьим ртом от уха до уха и парой вислых усов а-ля сом. Лишенная растительности голова крепится на длинной подвижной шее, сплошь покрытой толстыми валиками грубой кожи, и пребывает в постоянном движении, покачиваясь из стороны в сторону. Спина морского царя прикрыта сплошной пластиной костяного панциря, как мне сдается естественного происхождения, а выпуклая грудь и плоский живот — крупными чешуйками удивительного золотого оттенка с белесым узором на каждой. Длинные руки заканчиваются мощными клешнями, напоминающими манипуляторы трансформеров. Вокруг пояса из тела морского царя произрастают восемь толстых щупалец, прикрывающих кривые ноги до шишковатых колен. Ступни ног очень широкие, с длинными когтистыми пальцами, между которыми белеют перепонки.
— Царь… царяка… — прокатилось над группами верноподданных, которые при появлении монарха почтительно склонили головы.
Мы последовали их примеру.
Викинги преклонили колени, продемонстрировав завязанные мною бантики, веселенько смотрящиеся на красном фоне резиновых плавательных шапочек. Их рогатые шлемы остались на дракаре. Я с друзьями по русскому обычаю поклонился местному владыке в пояс. Баба Яга присела в глубоком реверансе, выставив из-под длинной юбки свою знаменитую костяную ногу и оскалив в улыбке свой не менее знаменитый клык. Но на морского владыку это не подействовало… по крайней мере сознания он не лишился.
— Как-то я иначе себе Посейдона представлял, — признался Дон Кихот, продемонстрировав знакомство с греческим пантеоном богов. — Более на человека похожим.
— А Посейдон и похож на человека, — со знанием дела ответил я. В отроческие годы мне частенько доводилось видеть его на Олимпе, куда я имел честь сопровождать Ламииру, в те времена носившую имя Афродита. Давно это было…
Морской царь приблизился к нам и произнес, обращаясь, по всей видимости, к Уморяке, широко при этом распахивая усеянный мелкими острыми зубами рот:
— Это те дары морские, которые принесла нам Червячакика?
— Сама така, — подтвердил морской муж.
— А почему их так много?
— Сикока принесяка, стока я доставляка сюдака.
— А морские дары последнее время скудны были — штормов давненько не было, морских битв тоже, — задумчиво произнес морской царь. — Слишком много гостей, а лучше бы блюд…
— Блюд… блюдяка… — загомонили морские девы и мужи, сфокусировав на нас свои взгляды.
Мне стало неуютно, и я непроизвольно начал просчитывать, сколько времени мне понадобится, чтобы выхватить из-за спины меч-кладенец. Ерунда какая-то в голову лезет…
— Така сегодняка ж четвергяка, — зачем-то напомнил Уморяка.
