– Сейчас наденешь что-нибудь из моего, – велел друг, приводя в свою комнату.
Размерами комнатушка Майка не отличалась, но была идеально убрана. Вообще, проявляющийся во всем перфекционизм друга меня порой дико бесил. Особенно, когда он без спроса приходил в мою общажную комнату и устраивал уборку, так что потом невозможно было ничего найти. А главное, откровенного бардака у меня тоже не водилось, исключительно творческий беспорядок, когда все под рукой и на виду. А Майку требовалось, чтобы вещи стояли в строго определенном порядке по размеру, виду, цвету и прочей одному ему понятной логике. Пожалуй, это была единственная причина, по которой мы регулярно ссорились.
– Держи, – друг протянул мне голубую рубашку. Разумеется, идеально выглаженную. – И можешь не возвращать, мне она все равно стала мала.
– Так, может, она и мне мала? – разглядывала я подарок с Майковского плеча. – Если в груди жать будет?
– Ой, дорогуша, я тебя умоляю, было бы чему жать, – отмахнулся друг, за что получил своей же рубашкой.
– Надевай давай, – поторопил Майк, игнорируя мой выпад. Наверное, и правда, пора поспешить.
– Отвернись хотя бы!
Майк вздохнул и закатил глаза, но все-таки отвернулся, пока я сбрасывала траурный плащ и расстегивала черную рубашку.
– Слушай, – вспомнила я о своем поручении. – А как там с булочником? Получилось что-то диагностировать?
Пуговицы на рубашке Майка, как назло, оказались мелкие и круглые, а петли неразношенные. Наверное, поэтому друг ее и не надевал, такую пока застегнешь…
– Все у меня получилось, – Майк попробовал обернуться, но, видя, что я до сих пор борюсь с пуговицами, снова встал спиной.
– Молодец! Я в тебе не сомневалась! Осталось целебное зелье для него сварить – и все будет в ажуре!
А то что-то я затянула с обещанным чудо-лекарством.
– Зачем зелье? – удивился друг. – Я его сразу на месте и вылечил.
Я так и застыла на предпоследней пуговице.
– Чего?
– У него межпозвоночная грыжа была, – ударился в объяснения Майк, – а я всегда неплохо работал с тканями… Ты что творишь?!
Мои руки сами сомкнулись на тонкой шее. Убью гада!
– Тебя кто просил его лечить?! Я что сказала – провести осмотр и поставить диагноз!
– Да хватит уже! Его как раз боли мучали, – Майк разжал мои пальцы и вывернулся, заваливая на кровать. Удивительно, но за прошедшие годы друг как-то возмужал и стал сильнее, раньше я с ним легко справлялась, а сейчас Майк, даром, что худой и невысокий, уверенно прижал мои запястья к изголовью кровати, а сам уселся сверху на ноги, лишая возможности для маневров. Не к магии же против него прибегать?
– Что б я тебе еще когда-нибудь помог! – пропыхтел пытающийся сдержать мой гнев мужчина.
– Чтоб я тебя еще о чем-то попросила! – я все-таки смогла сбросить с себя этого наглеца, вечно не знающего ни в чем меры, схватила ближайшую подушку и запустила в Майка.
– Я хотел как лучше! – окончательно обиделся Майк. – Зачем ставить диагноз, если его все равно лечить не надо?
– Надо, но вылечить его должна была именно я! Это отец моей помощницы Рози, и мне нужно произвести на него хорошее впечатление.
Майк даже подушку отложил от удивления.
– Я что-то не совсем понял, дорогуша. А зачем тебе понадобилось производить на отца девушки хорошее впечатление?
И при этом ощутимо так напрягся.
– А зачем обычно это делают? – решила поиздеваться я, догадавшись, к чему он клонит.
– Ты чего, рыба? – испугался Майк. – Когда это ты вдруг заинтересовалась девушками?
– А что такого? Раз с мужчинами не везет, решила попытать счастье с женщинами. К тому же Рози милашка, согласись.
Пока Майк пытался придумать ответ и переварить услышанное, дверь с силой распахнулась, ударившись о стену.
– Вас сколько ждать можно?! – Милли, а матушка Майка иначе к себе обращаться не разрешала, кипела от недовольства. Свой буйный темперамент друг явно унаследовал от нее.
– Мама, подожди, у нас серьезный разговор!
– Все разговоры потом, – женщина уверенно зашла в комнату. Маленького роста и худенькая, несмотря на семь беременностей, она пугала похлеще многих здоровых костоломов. – Девочка до сих пор некормленная, а ты ее тут запер!
Материнский инстинкт Милли, натренированный на семерых детях, никогда не позволял никому уйти не поевши.
Я поспешно вскочила с кровати и застегнула оставшиеся пуговички, что не укрылось от цепкого взора хозяйки. Но никаких слов или упреков не последовало. Женщина, давно мечтавшая женить сына и не подозревавшая о бесперспективности своей затеи, только довольно улыбнулась. Мою кандидатуру в невестки она одобрила с первого же знакомства. Ее не смущала ни моя манера одеваться, ни мое увлечение работой и даже короткую стрижку сразу оценила. Если бы Майк не был категорически против, я бы сама вышла за него, исключительно ради такой золотой свекрови. Но ведь не соглашается, гад!
– Мы еще не закончили, – шепнул друг, догоняя меня.
– Обязательно продолжим, – согласилась я. Все планы мне сломал!
В большой обеденной было шумно. Дети носились и орали, взрослые пытались их перекричать, но, увидев нас, все радостно захлопали. Я в этой большой и очень активной семье давно стала своей.
– Линда, мы уже заждались! – пожаловалась одна из майковских сестер.
– Да, – подскочила ко мне одна из его же племяшек. – Бабушка без тебя торт не несет!
Не удивительно, что моего появления так ждали. Я с улыбкой потрепала мелкую по голове.
– Опоздавшим штрафной! – а это уже кто-то из братьев, успевший наполнить мне чем-то высокий стакан для эля. Судя по запаху, точно не элем.
– Штрафной! – дружно закричали присутствующие.
Майк, все еще обижавшийся на мою черную неблагодарность, насупившись стоял в стороне. Никакой помощи и поддержки когда надо.
Пришлось соглашаться. Судя по вкусу, это была одна из фирменных настоек отца семейства, алкоголь в которой почти не чувствовался и пился на удивление приятно. По телу сразу растеклось тепло и легкость, я даже Майка простила, настолько настроение улучшилось. А с Брайаном как-нибудь разберемся, он же в любом случае не остался в накладе.
Дальше была куча еды и литры чего-то спиртного, подливаемого мне со всех сторон. И как я ни старалась пить через раз, встать из-за стола трезвой все равно не вышло. Точнее, не так: встать в принципе не получилось.
– Переночуешь у меня, – решил Майк, после того, как я чуть не завалилась под стол.
– Нет-нет-нет, – я принялась упираться, сама понимая, что немного перебрала. – Меня ждут дома.
– Рози? – ехидно спросил друг.
– Ксавьер, – на последнем слоге я икнула, но Майк ответ разобрал.
– Ну раз Ксавьер, вызовем тебе экипаж. Пусть лорд сам с тобой разбирается.
– Не нужно со мной разбираться, – решила проявить характер я, сделала шаг в сторону, и только отличная реакция друга спасла от очередного падения.
– Разумеется. Ты трезва как стеклышко.
– Ну ладно уж, не совсем, скажем так, я чуть помутнела…
– Могла бы и меньше пить, – не выдержал Майк, после того, как я едва не полетела теперь на лестнице, а он снова меня поймал, чуть не грохнувшись при этом сам.
– Майк, да у меня такое…
Я обняла друга и повисла на его шее.
– Представляешь, тот проклятийник, который делал проклятье для Ксавьера, умер…
– Это плохо? – удивился друг.
– Да, – я отчего-то шмыгнула носом, – он хорошим был. И химера у него милая. Просто взялся не за тот заказ и сделал кому-то сигналку. А Ксавьер в нее влез и случайно подцепил проклятье, представляешь?
– Представляю… И почему он умер?
– Ксавьер жив! – возмутилась такому предположению. – Я сама с него проклятье сняла, высшего порядка, между прочим!
– Да я не про лорда. Проклятийник как умер? – Майк в ответ на шмыганья погладил меня по спине.
– Убили, – совсем расклеилась я, – он клятву о неразглашении дал, Ксавьер сказал, что через нее и убили, когда Пауль пытался мне подробности рассказать.
