— И вообще!.. Не собиралась я так рано залетать! На моем месте должна быть сейчас другая! Стерва! Подставить меня так! Надо было вытащить ее из моего мира и засунуть этого ребенка ей!
О, чего я только не успела наговорить за все это время и какими эпитетами не награждала каждого, кого успевала вспомнить или мечтала обвинить во всех смертных грехах. Не удивительно, что Дагнар мечтал сбежать отсюда едва не с первых минут своего прихода. Но мне хватило тогда магического заряда, чтобы захлопнуть, а потом и запереть входные двери, чтобы он не вздумал сделать отсюда ноги. Да и никто другой, вроде той же заносчивой Гриэль, не сунул сюда своего не в меру любопытного носа.
— Ты слишком все драматизируешь, дорогая… И разве ты сама не мечтала о рождении этого ребенка? Какие строила на него планы и сколько уже успела собрать для него игрушек и одежды.
— Я бы на твоем месте лучше бы помолчала, Дагнар!.. ОЙ! Мамочка!
В этот раз схватки оказались настолько неожиданными и сильными, что у меня невольно подкосились коленки, и я схватилась за мужа до того, как успела осесть на пол или же бухнуться на банкетку.
— Если он и в этот раз из меня не вылезет!.. Я точно свихнусь!
Я вцепилась что дури в плечи и шею Дагнара, уже не в силах сдерживать крики и мысленно умоляя всех местных божков, чтобы этот кошмар наконец-то закончился.
Ко мне тут же сзади подскочила акушерка и полезла под юбки моего домашнего платья, тем самым опередив дворцового лекаря и оставив того стоять с носом и не при делах в сторонке.
— Кажется, уже пошел, ваше величество! Думаю, самое время начинать тужиться.
— Как пошел? Я ничего кроме дикой боли не чувствую!
— Держитесь крепче за супруга и выталкивайте из себя ребенка.
В какой-то момент все пределы ардорского дворца наполнились нечеловеческими воплями сразу нескольких людей и одного перепуганного зверя. Кричал даже Дагнар, потому что я так в него вцепилась, что чуть было не сломала ему ключицу. Хотя в те минуты мне было совершенно его не жалко. Мне даже хотелось, чтобы ему было так же больно, как и мне! Чтобы в следующий раз трижды думал головой, а нужен ли ему еще один наследник!
Правда, потом, когда все закончилось и мне в руки сунули орущего младенца со смешным перекошенным от рева личиком и черными, слипшимися на маленькой головке кудряшками, все мои негативные за последние часы мысли и эмоции, как рукой сняло. Я даже сама разревелась, не в состоянии поверить данному чуду, которое затмило собой все вместе взятые чудеса и безумные приключения с путешествием в чужой мир, случившиеся со мной за последние девять с небольшим хвостиком месяцев.
— Поздравляю, ваше императорское величество… у вас… девочка! — после объявленного акушеркой во всеуслышание о поле родившегося наследника, в комнате как будто резко стало тихо (если не считать умиляющего плача младенца и подвывающего ему из другой комнаты Круша).
Дагнар, обнимавший меня все это время и практически державший на своих руках, даже глазом не моргнул на данное заявление, рассматривая свою темно-бардовую от натужного рева дочку, как на нечто нереальное, завораживающее и такое же волшебное.
— Великие боги!.. — наконец-то он впервые что-то из себя выдохнул, протягивая свою огромную темную ладонь к крошечной головке дочери и очень-очень осторожно обхватывая ее затылок. — Она… невероятно прекрасна!
Как это ни странно, но он никогда за весь срок моей беременности даже словом не обмолвился о том, что не поверил предсказанию своего "брата"-двойника и тайно надеялся на рождение мальчика. Хотя, возможно и надеялся. Только сейчас, глядя на его ошалевшее и невероятно счастливое лицо, никто бы из присутствующих в жизни не поверил, что он желал наследника мужского пола.
— Она самое восхитительное чудо, которое когда-либо случалось в моей жизни… Если, конечно, не считать тебя, перевернувшую мой мир вверх ногами и изменившую мое мировоззрение до основания. Я… всегда был ярым противником магии, но с данной магией, боюсь, не сравнится никакая другая. Поэтому и не перестаю благодарить богов за тот день, когда они решили послать тебя мне. Это и есть самый бесценный от них дар, который дается свыше и буквально задаром.
— Или же… оказывается чьей-то колдовской шуточкой.
— Ну-у… ей я тоже благодарен, хотя бы за возможность найти самое ценное для себя там, где и не думал найти. Единственное, что до сих пор остается мне непонятным… Почему за все это время она так ни разу и не дала о себе знать? Думаешь, с ней что-то случилось, и она действительно не хочет возвращаться?
— Думаю… — я специально затянула с ответом, зачарованно любуясь нашей уже успокоившейся малышкой и не желая расставаться с ней ни на секунду даже для того, чтобы ее обмыли и через какое-то время перерезали пуповину.
К тому же я так и не рискнула рассказать Дагнару о том, что встречалась на днях с настоящей Илларией. Правда, не совсем буквально, но не факт. Конечно, я обязательно потом ему все расскажу, но, лучше не сразу. Хватит с нас и последних потрясений. Не говоря уже о том, что он не очень-то и жаловал мою предшественницу, особенно, когда узнал, для чего именно она поменялась со мной мирами и жизнями.
Мне тоже не хватало по этому поводу очень многих объяснений, и я почему-то всегда была уверена, что все это путешествие рано или поздно, но должно закончиться. Ведь в историях со схожей тематикой все, как правило, заканчивается возвращением героев в их прежнюю жизнь, разве что за редким исключением. Но в том-то и дело. Время шло, мне приходилось уже всерьез относиться к окружающему меня миру и людям, понимая, что это и есть моя сегодняшняя действительность. Действительность, которая останется таковой уже до конца моих дней.
И все же… что-то не давало мне принимать нынешнюю данность, как за необратимую реальность, которая останется теперь со мной навсегда, до конца моих дней. Будто у меня еще оставалась ниточка или лазейка, по которой я смогу когда-нибудь вернуться обратно в свой мир. Но чем дальше я жила в этом мире, понимая и утверждаясь в своих новых ощущениях касательно того, что это не затянувшийся сон, а моя теперешняя явь, тем меньше я почему-то вспоминала или тосковала по своему родному дому и близким мне людям. Особенно когда сосредотачивалась на своей беременности и растущей под сердцем новой жизни. Или когда смотрела на Дагнара, когда занималась с ним любовью, ссорилась с ним и, наоборот, мирилась. Почему-то именно эти моменты выглядели самыми для меня реальными, а все воспоминания о моей прошлой жизни начинали казаться нечеткими и все больше стирающимися из памяти снами.
Тосковала ли я по тому, кем была в другом мире, по тому же Демьяну Антифьеву, по друзьям из соцсетей и тренеру Василине из нашего тренажерного клуба? Возможно. Но едва ли долго и не настолько сильно, чтобы жаждать вернуться домой во что бы то ни стало. Хотя и никогда не задумывалась о том, что быть может это уже навсегда и обратной дороги для меня уже не существует.
Пока однажды меня кто-то не разбудил посреди ночи тихим шепотом, позвав по имени и притянув своим зовом к огромному зеркалу в одной из комнат моих покоев. Даже Круш не проснулся, не говоря про остальных, включая Дагнара, спавшего в это время на другой половине нашей супружеской кровати.
Я подняла тогда руку, будто завороженная, и коснулась кончиками пальцев своего зеркального отражения, которое… в какой-то момент преобразилось в меня, но не в белоснежной и длинной до пола кружевной сорочке, прикрывавшей мой огромный живот, а в меня из моего мира, в красивом черном платье с блестящей чешуей из глянцевых пайеток и идеально гладкими, как у египетской царицы, волосами.
— Иллария?.. — не знаю, почему я произнесла ее имя и почему решила, что это именно она, но в ту же секунду ощутила непонятный приступ страх и даже оглядела зеркальный багет, выискивая визуальные признаки радужного свечения межмировых врат. Но ни единого намека на таковое мною обнаружено не было.
