Я, наверное, уже в сотый раз подошёл к изумрудным яйцам и прислушался. Скребутся, мои хорошие. От умиления слёзы выступили на моей морде. Что-то у меня совсем психика расшаталась — то разорвать всех готов, то плачу, как домохозяйка над бразильским сериалом. Чёрт, да как же чешется! И ведь, паскудство такое, как всегда по закону подлости, чешется в таком месте, где лапами не достанешь — между лопатками, там, где сходятся крылья. Нет, я так с ума сойду! Я подскочил к стене пещеры, поднялся на задние лапы, упершись хвостом в пол, и стал тереться о стену спиной, оставляя на ней целые слои слезшей шкуры. Помогало плохо. Мне нужно срочно помыться!
— Сержант! — завопил я, на мгновение обратившись в эльфа. В пещеру влетел старший пятёрки моих гвардейцев, и отдал честь, гулко ударив кулаком по блестящему нагруднику в области сердца.
— Сержант, вызывай сюда всю гвардию. Всех! Окружить гнездо! Не пропускать к яйцам никого! Никого! Даже если Морхин захочет посмотреть, или хранители, валить всех на месте! Понятно? Выполнять!
Гвардейца как ветром сдуло. Я превратился обратно, мгновенно почувствовав жуткий зуд по всему телу. Не выдержав этой пытки, я заревел и ударил в стену сжатой в кулак когтистой лапой. Боль отрезвила, и влетевшим гвардейцам и Нарви я уже более-менее спокойно поставил задачу по охране, сказав, что отлучусь минут на двадцать. Гвардейцы окружили гнездо плотным кольцом и ощетинились разнообразным оружием.
Спрыгнув с уступа взлётно-посадочной площадки, я камнем рухнул вниз, расправив крылья в самый последний момент. Недалеко была небольшая заводь, образованная отколовшимися, и упавшими в горную речушку большими скальными обломками. Вода была ледяная, река брала своё начало от мощного ледника на вершине, но это мне сейчас и было нужно. Рухнув в заводь, и подняв нехилую волну своей тушей, я с наслаждением растянулся на каменистом дне. Драконы, к слову о птичках, при необходимости могут очень надолго задерживать дыхание. Какое блаженство… Собрав немного речного песка вместе с грязью, я начал тереть зудящее тело импровизированным скребком. Шкура сходила пластами. Так вон оно в чём дело! Я же элементарно линяю! Как змея, или там ящерица. Выбравшись из заводи, я сломал небольшое деревце, росшее неподалёку, и постанывая от наслаждения, стал сдирать шкуру со спины, орудуя деревцем как мочалкой. Ох, хорошо-то как!
Ну, вроде всё. Ошмётки шкуры плавали в воде, висели на близрастущих кустах и валялись на земле. Да уж, устроил я тут срач. Но да ладно, уборкой мне сейчас заниматься некогда. Надо возвращаться. Окунувшись в последний раз, я снарядом вылетел вверх, рывком расправив крылья. Обсохну в полёте, надо торопиться. Мои дракошки вот-вот проклюнутся, пока я тут водные процедуры принимаю. Я прибавил скорости, чаще замахав крыльями. Ветер засвистел вокруг, я нёсся как пуля, вытянув вперёд длинную шею и поджав под себя лапы.
Рухнув на площадку перед пещерой и пробежав какое-то расстояние по инерции, я, снедаемый беспокойством, побежал к гнезду.
— Стой! Ни шагу дальше! — перед гнездом, выставив вперёд копья, мечи и секиры, и закрывшись щитами, выстроились мои гвардейцы. Перед ними с напряжённым лицом, подняв перед собой руки в атакующем жесте застыл Нарви. Чего это с ними?
— Кто ты? Чего тебе здесь надо? — спросил Нарви, отводя сжатый кулак в сторону. Он что, охренел? Он же заклятье Копьё Праха готовит, я видел, как он такое же применил, когда мы от нежити отбивались. Я недоумённо взрыкнул, не понимая, что происходит. Может, неведомые завладели их разумом, пока я отсутствовал? Тогда у меня не остаётся другого выбора…
— Стой, Тиларин! — в пещеру, задыхаясь и хватаясь рукой за правый бок, вбежал мастер Груммботт.
— Это не Тиларин! — не отводя от меня нацеленного заклинания, крикнул Нарви. — Я этого золотого первый раз вижу! Это Неведомый!
Золотой? Что за ерунда? Я изогнул шею, рассматривая своё тело и у меня отпала челюсть. Чешуя приобрела насыщенный цвет золота! Откуда? Почему я этого не видел, когда старую шкуру сдирал? Или это я просто высох, когда летел, и цвет поменял? Или что? Я недоумённо смотрел на хватающего воздух и никак не могущего отдышаться учителя.
— Это он. Он просто перелинял. Я, старый дурень, не сразу догадался. Вот, сам посмотри, — наставник подобрал обрывок шкуры там, где я тёрся о стену и продемонстрировал его Нарви.
— Тиларин, превратись уже обратно, пусть убедятся.
А, ну да, действительно. Зелёная волна, и я уже в теле эльфа.
— Ваше величество, это действительно вы? — опустил наконец руки Нарви.
— Нет, блин, твоя бабушка! Я это, я! — ответил я, переводя дух. — Учитель, вы очень вовремя. Ещё мгновение, и я бы их поджарил. Я подумал, что Неведомые завладели их разумом. Извини, Нарви, — сказал я гному, которого явственно передёрнуло. Он только сейчас понял, чем могло кончиться наше противостояние. Магия на драконов влияет плохо, и у гномов не было ни единого шанса.
— Твоё величество, яйцо пошевелилось! — вдруг воскликнул Глим, который, конечно, тоже был здесь.
— Все вон! — заорал я, бросаясь к яйцам. — Дракончики должны первым увидеть своего отца, а не ваши рожи. Без обид, парни, но так положено.
Крайнее слева яйцо дрогнуло, и его поверхность пересекла трещина. Начинается!
Мои глаза прикипели к изумрудному яйцу, которое начало раскачиваться от внутренних ударов, угрожая вывалиться из гнезда. Боковым зрением я видел, как гномы вместе с учителем распределились вдоль стен и встали цепью на площадке перед пещерой. Свою службу парни всё же знали туго. Ну же, давай, ещё немного! Ох, совсем забыл! Я обратился в дракона, и придержал лапой яйцо, которое раскачивалось всё сильнее. Дракончику первым лучше увидеть меня в своём крылатом воплощении. Трещины на изумрудной скорлупе расширялись и множились, покрыв яйцо сплошной сеткой. Ну же, малыш, ещё чуть-чуть, папа ждёт тебя! Дракончик в яйце, видимо услышал мой призыв, так как изнутри последовал особо сильный удар, от которого скорлупа просто взорвалась изнутри, оставив среди изумрудных осколков крошечного дракончика. Господи, какой же он прелестный! Я наклонил голову, рассматривая это чудо. Свершилось. Драконы снова вернулись в мир.
Маленький, по сравнению с моей драконьей ипостасью, конечно, детёныш пытался подняться на лапки. Падал, недовольно пищал, но пытался снова и снова. Настырный! Я осторожно взял в лапы дракончика, который замер и стал принюхиваться, тыкаясь мордочкой мне в ладони. А потом поднял голову и наши глаза встретились. Это было как удар током. Я окончательно понял, что этот мир окончательно и бесповоротно стал моим. Я обрёл друзей и врагов, впервые в жизни по-настоящему влюбился, у меня только что появился ребёнок. И за всё это я буду драться до последней капли крови.
Дракончик зевнул, поворочался у меня в ладонях, укладываясь поудобнее, свернулся, положив голову на задние лапы и сладко засопел. Уснул… Я стоял, прижав самое дорогое и бесценное в мире существо к груди и на моей морде сияла счастливая улыбка.
— Кхм. Тиларин… — раздался вдруг шёпот слева от меня. Я автоматически отпрыгнул назад и плюнул огнём в то место, откуда донёсся звук.
— Ушастый, ты что творишь?! Это я, твой наставник!
Ой… А вот нефиг ко мне так подкрадываться! Наверное, сработал инстинкт защиты, вот я так и отреагировал. Мастер еле успел отпрыгнуть, гранит на том месте, куда пришёлся мой плевок, оплавился. Если бы не гоблинская реакция и увёртливость, то… Мда. Там и хоронить-то было бы нечего. Я осторожно положил дракончика в ясли — отдельное гнездо, которое приготовили хранители. Оно было выложено мягкой тканью и не давало детёнышам замёрзнуть, если их не грела мама. Но так, как мамы не было, греть дракошек предстоит мне. Придётся, ничего не попишешь.
Я вопросительно рыкнул, посмотрев на учителя, на что он просто ткнул пальцем в остальные яйца.
— За остальными смотри, бестолочь ушастая! — громко прошептал гоблин, неодобрительно качая головой. — Остальные вот-вот проклюнутся.
