него это давно не новость. У меня же по коже бегают мурашки. Вот это да… ну и клубок!
Я думала, что иду куда хочу, но сотни судеб вокруг направляли меня. Что, если у того старика, что подвёз меня до города, была судьба — подвозить странных попаданок? Что, если у хранителя на таможне, была судьба послать ящерицу вслед за девушкой в свадебном платье и яркой искрой? Вон, даже отношение горожан было предопределено судьбой, написанной на сердце Мортланда! А для Шейна я та, кто должен его излечить! Получается, у меня никогда и выбора не было?
— Это всё так странно, — потерянно шепчу.
— Не то слово, — откликается Шейн и подаёт мне руку, чтобы проще было перебраться через камни. Я принимаю помощь, и мы идём дальше.
Я проматываю весь разговор в голове. Просто уму непостижимо. Война Посланников и Алмазного нарушила гармонию. Появились судьбы… и они зачем-то привели меня сюда. А эти Посланники с абсолютной искрой… ведь и у меня искра необычная. Сильная. Об этом упоминал даже Янтарный. Вдобавок я смогла забрать у Шейна негативную энергию.
Что если…
Нет, быть этого не может!
Но всё-таки...
— А эти Посланники, о них много известно? — осторожно спрашиваю, глядя дракону в спину. Он идёт впереди, иногда оглядываясь.
— Почти ничего.
— Ты правда веришь, что существовали такие люди… ну, с абсолютной искрой?
— Не знаю. Но, может быть, ты — одна из них.
Я спотыкаюсь от такой новости, выпучиваю на дракона глаза. Он оборачивается, смотрит очень серьёзно.
— Это бы всё объяснило, — говорит Шейн своим низким голосом:
— Объяснило бы “что”?
— Твою судьбу, Алиса. Сказано, что ты должна наделить мужа “силой бога”. Подобная сила не может взяться из воздуха, однако если ты потомок Посланников, то всё встаёт на свои места.
— Н-но… — бормочу, — ерунда какая-то! Как это всё взаимосвязано?
— В нашем мире брак — это всегда магическая связь, — серьёзно говорит Шейн. — Если ты обладаешь абсолютной искрой, то, возможно, через брачную связь передашь свою силу супругу. В некотором роде — передашь ту самую “силу бога”. Всё может быть.
Шейн смотрит очень внимательно, а мне хочется схватиться за голову. Столько информации, что её нужно хорошенько осмыслить.
— Нет… это ошибка. Я совершенно не чувствую никакой силы, — тихо говорю я. — Ни капельки.
— Возможно, твоя искра ещё не пробудилась. Она спит. Ты всю жизнь провела в мире без магии, ничего удивительного, что тебе требуется время.
У меня пересыхает в горле.
— Как давно ты заподозрил, что я…
— Когда впервые увидел, — Шейн делает ко мне шаг.
“Это значит — на Земле? Поэтому украл мою жизнь?” — мысль болезненно режет.
— И что собираешься делать? — говорю одними губами.
— Зависит от тебя, Алиса, — отвечает дракон. На солнце неожиданно набегает туча, и тень ложится на его лицо, делая жёстким, почти пугающим. На миг я вижу другого Шейна, его тёмную сторону. По спине бежит холодок страха.
Дракон медленно протягивает руку и убирает мне за ухо выбившуюся белую прядь. Его пальцы осторожно касаются моей щеки, а я почему-то не отстраняюсь, чего-то жду. Сердце тяжело бухает о рёбра.
А потом Шейн переводит взгляд мне за спину, и с хлопком расправляет крылья, шагает вперёд, заслоняя меня.
— Покажись! — рычит он.
Я теряюсь, не понимая, что происходит. Затем вижу, как тень у скалы вздрагивает, и нам навстречу выходит измученная дикарка. Та самая, что держала меня в плену. “Виола”, вспоминаю я имя.
Виола выглядит безумной, глаза её лихорадочно блестят, тщедушное тело трясётся, словно в судорогах. А на её руках сидит девочка с косичками и заплаканными глазами. Лицо ребёнка и матери пересекают воспалённые письмена.
Теперь я знаю, там написано: “Убей-убей-убей…”
Дикарка делает к нам шаг. Её взгляд упирается в меня, тонкие губы ломает ненависть.
Шейн предупредительно поднимает руку, словно готовясь ударить своей силой. Вокруг начинает потрескивать воздух. Я хватаю его за локоть, шепчу:
— Не надо, не используй магию, иначе болезнь...
— Вы убийцы! — вдруг воет Виола. — Ничем не лучше нас! Вы убили моего мужа! Я теперь совсем одна с доченькой! Одна.
— Убирайся, — приказывает Шейн.
Женщина трясёт головой, а потом падает на колени. Крепче прижимает испуганную дочь и ползёт к нам, раздирая юбку, царапая ноги. По искажённому лицу Виолы текут слёзы.
— Не бросайте нас! Не губите, господин, — рыдает она. — Заберите судьбу. Умоляю… Умоляю...
Виола бормочет как помешанная, ползёт к нам. Ребёнок на её руках начинает жалобно хныкать, светлые глаза девочки наполняются слезами, которые она тут же растирает по пухлым щёчкам.
Жалость колет моё сердце. Ребёнок ведь ни в чём не виноват! Я с надеждой смотрю на Шейна, но он стискивает зубы и хватает меня за руку. А потом попросту тащит прочь от рыдающей матери и её несчастного ребёнка.
— Пожалуйста, умоляю! — летит нам в спины. — Мы не выживем! Вы обрекаете нас на смерть.
Я пытаюсь затормозить, остановить дракона, оглядываюсь, потерянно шепчу:
— Шейн, подожди, Шейн… может быть…
— Нет! — отрезает он.
— Но почему?
— Потому что.
— Тебе разве не жаль их?
Шейн резко останавливается и поворачивается ко мне. Мне хочется втянуть голову в плечи, до того становится жутко. Лицо у Шейна — совершенно пустое, словно ластиком стёрли все эмоции, безжалостное. Нет, ему ни капли не жаль ни эту женщину, ни ребёнка, ни даже меня. Как никогда, вдруг становится ясно — он не человек, а нечто другое. На чужие жизни ему плевать.
Но мне не хочется верить, что он — такой.
— Шейн, — голос у меня жалобный.
— Мы уходим, — рычит он, словно ставит точку. Но я несогласна.
— Ты ведь мою судьбу забрал, — шепчу, — почему не заберёшь их?
— Ты не поймёшь.
— Так объясни!
До ушей всё ещё доносится горестный плач. Шейн наклоняет голову так, что чёрные пряди падают ему на глаза.
— Ты дала мне кое-что взамен, — говорит он. — А у этих я брать ничего не стану.
— Что дала? Воду? Но ведь я не просила забирать судьбу!
Дракон остро ухмыляется, глаза сужаются до чёрных щелей. Я понимаю, ещё секунда, и мы уйдём, он просто
