Некромант упал на меня, вонзая кинжал в мое тело. Больно. Больно же как! Сцепив зубы, я потянулась к шпильке на голове и из последних сил вонзила ее некроманту в спину. Он заорал, и скатился с меня.
– Взять ее! – крикнул он кому то, и я почти безучастно увидела, как на меня кидаются два зомби.
Больно.
Темнота.
– Ола, Ола, Ола!
Больно.
– Ола!
Больно.
– Ола!
Да дайте же мне умереть спокойно!
– Ола!
Я открыла глаза и увидела перед собой полугнома. Из его глаз катились слезы, большими каплями скользя по спутанной бороде.
– Ола! Не умирай, только не умирай, еще немного, потерпи, золотце.
– Я… – прохрипела я, царапая языком сухой рот. Отто почти прижался ко мне, чтобы услышать, что я скажу.
– Я еще вас переживу, – прошептала я и умерла.
Оказывается, это даже приятно.
Я словно плыла в сером, плотном тумане, нетерпеливо ожидая, кто же явится за мной – демоны или ангелы? Надеюсь, все таки посланники Госпожи Удачи, чьей преданной верующей я была последние лет десять. Впрочем, если демоны, это тоже не плохо. Во всяком случае, у меня будет возможность дождаться большинство своих знакомых. А если я буду хорошо себя вести и покорно кипеть в котле, то, может быть, мне разрешат на денек смотаться в загробный мир гномов и встретиться там с Отто? Или после смерти понятие «день» уже утратило свою актуальность?
– Пррривет, – раздался низкий голос и передо мной возник рыжий, полосатый и пушистый кот. Такой красавец, что, если бы я не умерла, то завела бы себе такого дома. Он бы лежал у меня на коленях и мурлыкал, а я бы чесала его за ушком и кормила бы рыбкой, сметанкой и молоком. Если бы не съедала бы их раньше сама. Впрочем, мышей еще никто не отменял.
– Ёшкин Кот? – потрясенно спросила я.
– Он самммый.
Жаль, конечно, что я отправляюсь к демонам, зато приятно, что мою душу будет сопровождать сам Ёшкин Кот. Может быть, я попаду к элитным грешникам?
– Ну что, идем? – спросила я у Кота.
– Ты куда то спешишь? – спросил рыжий.
– Уже никуда, – осознала я.
– Вот и пррравильно. А то все спешат куда то, бегут, и бегут, и бегут по делам. А потом попадают к нам и понимают, что вспомнить нечего. Все дела и дела, а пррриятного душе и нет ничего. И рррыдают потом веками, у нас, сама понимаешь, событий маловато. Вот ты, какие приятные вещи будешь вспоминать?
Я задумалась. Поцелуи Ирги. Дружеские объятия Отто. Маму, пахнущую моими любимыми пирожками с яблоками. Лиру, спасающую меня от похмелья. Сестер, валяющихся у меня на кровати и делящихся последними новостями. Папу, подбрасывающего меня вверх, когда я была еще совсем крошкой. Бефа, сердито вычитывающего мне за очередную оплошность. Иргу, лежащего на кровати в его любимой позе на спине с руками под головой…
– Видишь, как много тебе есть чего вспомнить! – обрадовался Кот.
– Подожди, я еще не все вспомнила.
– У тебя еще будет вррремя этим заняться, – сказал Кот. – И Хьюдорррский шоколад, и сморрродиновую настойку, и сосиски с пивом. Кстати, ты пробовала эльфийскую копченую рррыбку тиливи? Нет, вижу, что не пррробовала, а жаль. Очень рррекомендую.
Интересно, как это я смогу попробовать эльфийскую копченую рыбку?
– Ты думаешь, ты больше никогда не встррретишь эльфов? – спросил Кот.
Ага! Эльфы тоже попадают к демонам! Я так и знала! Так им и надо! Надеюсь, их всех поджаривают на самых некрасивых сковородах. Эээ, стоп!
– Подожди, – спросила я, – ты что, читаешь мои мысли?
– Да, – сказал Кот, потягиваясь.
Это значит, что он знает, как я думала про него, как про обычного кота? Еще и мышей думала заставить ловить.
Я не знаю, может ли бесплотная душа краснеть, но моя покраснела, это точно.
– Да ладно, – сказал Кот, мягко подходя ко мне поближе. – ты не пррредставляешь, как иногда хочется побыть обычным котом.
Я, уже ничему не удивляясь, села в туман, и Кот залез мне на колени. Я ласково чесала его за ухом, гладила густую и пушистую шерсть, а он мурлыкал так, что у меня дрожало где то в кишках. Так, незаметно для себя, я задремала.
Разбудила меня мягкая лапа, постучав по моему носу.
– Тебе поррра.
– Я не думала, что души спят, – поделилась я, потягиваясь.
– Твоя душа очень устала, – мягко сказал Кот. – Ей пррришлось пррроделать очень тяжелую ррработу.
– А почему я этого не помню? – спросила я. Неужели мне удалось осуществить самую большую мечту всех лентяев – спать и работать одновременно?
– Подарок за ласку, – ответил Кот. – Зачем тебе лишняя боль? А теперррь тебе поррра.
– Спасибо тебе, – от души поблагодарила я рыжего за доставленное удовольствие. – А теперь куда – в котел или на жаровню?
– Хуже, – захихикал Кот. – Деррржись, Ольгерррда, еще увидимся.
Меня понесло куда то, закрутило в вихре, и наступила темнота.
Я открыла глаза. В углу на потолке в паутине сидел здоровенный паук и смотрел на меня. Я скосила глаза влево и увидела край коврика с коровами на лугу – подарок на какой то Новый год от моих сестер. Я у себя в комнате? Да, у себя. Этот грязно белый потолок с трещинами я вижу каждое утро в Гнедино. Но как? Каким образом? Я же умерла!
Я скосила глаза вправо и увидела кресло качалку, на котором спал Ирга. Я попробовала повернуть шею и меня пронзила острая боль. От неожиданности я застонала. Значит, я все таки не умерла? Не помню, чтобы в учениях про загробный мир упоминалось про боль в шее! Я попробовала повернуть шею и опять застонала. Некромант пошевелился, открыл глаза и посмотрел на меня. На миг его лицо застыло, а потом осветилось такой радостью, что у меня перехватило дыхание.
– Ола, – прошептал он и прикоснулся к моей щеке ладонью так осторожно, будто я была экспонатом в королевском музее драгоценностей. – Милая, ты узнаешь меня?
Я решила не кивать и попробовала сказать.
– Да, – язык ворочался с трудом, будто он забыл о своих обязанностях.
Ирга закрыл глаза и прижался своим лбом к моему. Кап. Кап. Мне на щеки упали теплые капли.
– Ирга, – я все таки заставила непослушный язык двигаться, и во рту наконец то появилась слюна. – Ты плачешь?
Вместо ответа он обхватил ладонями мое лицо, словно боялся, что оно рассыплется.
– Как я рад, что ты вернулась! – сказал он прерывающимся голосом.
Я ничего не понимала, но вид такого Ирги меня очень напугал, и я потянулась, чтобы обнять его.
– А а а!
– Что, милая? – отстранился он. – Я сделал тебе больно?
– Почему я не чувствую рук? И ног?
– Не беспокойся, тебе нельзя волноваться. Просто целители тебя так плотно накачали обезболивающими, что ты не чувствуешь ничего.
– Шею то я чувствую, – возразила я.
Ирга растерянно развел руками.
– Пить, – попросила я, не в силах больше сдерживаться.
– Сейчас.
Некромант вышел из комнаты, а я задумалась, что в его облике мне показалось странным.
Вместо Ирги в мою спальню ворвался Отто.
– Золотце! Золотце! Мы уже думали, что тебя потеряли! – восклицал он, поднося к моим губам кружку с водой.
– Расскажи, что случилось, – попросила я.
– Ой, ты столько всего пропустила, – начал полугном, двигая кресло так, чтобы я могла его видеть.
Я молча рассматривала его правую руку на перевязи, огромный шрам, украсивший пол лица и уходящий к подбородку. Видимо, чтобы зашить рану, целителям пришлось выбрить часть шикарной бороды лучшего друга и теперь Отто смотрелся, мягко говоря, смешно.
– С чего начинать? – спросил полугном, устраиваясь поудобнее.
– Ни с чего, – сказал от двери мягкий голос и в поле моего зрения вплыл целитель. – Ольгерду нельзя волновать.
Мне он не понравился сразу. Какой то он был формальный, строгий, от одежды пахло травами, в кармане рубашки торчал какой то инструмент.
– Выйди, Отто, – приказал целитель, снимая с меня одеяло. – Меня зовут Игнатий, и сейчас я тебя осмотрю.
Я нахмурилась. Что я могла сделать? Запретить ему, если я не могла пошевелиться?
– Так, так, так, – бормотал целитель, прикладывая ко мне ладони. – Чувствуешь меня?
Ужас тонкой струйкой просачивался мне в сердце. Я продолжала ничего не чувствовать! Неужели меня парализовало?
– Я ничего не чувствую! – панически взвизгнула я.
– Так и должно быть, – сказал Игнатий.
– Должно? – спрашивать «целитель, я умру», наверно, не имело смысла, но это не придало мне оптимизма.
– Не беспокойтесь, – мягко сказал целитель, и я почувствовала, как меня обволакивает спокойствием.
Ну уж нет! Хватит с меня.
– А ну перестаньте, – рявкнула я во свою мощь легких, которая у меня была. – Я буду беспокоиться, я буду орать сейчас, пока мне не объяснят, что происходит!
В комнату вбежал Ирга и положил ладонь мне на лоб.
– Ола, милая, успокойся.
– Не хочу! Что происходит?
– Ола, милая, любимая, единственная моя, – уговаривал некромант, а целитель что то творил за его спиной. – Ола, посмотри на меня, посмотри, милая!
