Мисс Добросерд снова и снова крутила в руках оплавленное бронзовое крепление.
— Восемнадцать тысяч лет, — прошептала она.
— Это был резервуар для дождевой воды, — промямлил Мокрист, глядя в никуда.
— Огонь и вода, — пробормотала мисс Добросерд, — но не то и другое сразу!
— А вы не можете… испечь его заново или что-то такое? — Мокрист сам понял, что его слова звучат беспомощно. Но он видел, как другие големы копались в обломках.
— Слишком мало уцелело. Просто пыль, перемешанная со всем остальным, — сказал мисс Добросерд, — а ведь он просто хотел быть полезным.
Мокрист посмотрел на остатки писем. Вода намыла кучки черного пепла в каждом углу.
«А они просто хотели, чтобы их доставили», — подумал он.
В такие минуты идея просидеть девять тысяч лет на дне моря кажется вполне привлекательной.
— Он хотел подождать, пока Вселенная завершит свой круг и все повторится снова. Знаешь об этом?
— Да, ты говорила мне, — ответил Мокрист.
«Нет более печального запаха, чем запах мокрой, сгоревшей бумаги, — подумал Мокрист, — он значит: конец».
— Витинари не станет восстанавливать Почтамт, — продолжала мисс Добросерд, — если он попытается, Позолот устроит смуту. Растрата городской казны и все такое. У него много друзей. Люди, которые должны ему денег или обязаны услугами. Он ловко с такими управляется.
— Это Позолот поджег Почтамт, — сказал Мокрист, — он был потрясен, увидев меня в ресторане. Он-то думал, я буду здесь.
— Ты никогда не докажешь этого.
«Вероятно, нет», — согласился Мокрист в заполненной дымом пустоте своего разума. Здешняя Стража объявилась на месте происшествия гораздо быстрее, чем обычная городская полиция, судя по его опыту. С ними был оборотень. О, большинство людей приняли бы его за обычную симпатичную собаку, но когда растешь в Убервальде, у дедушки, который держит псарню, то быстро приобретаешь способность замечать различия. На этом был ошейник, он обнюхал все вокруг, не смотря на то, что угли еще не потухли, и что-то откопал в куче дымящегося пепла.
Они начали копать, и беседа со Стражей вышла неловкой. Мокрист сделал все что мог в данных обстоятельствах. Главное — никогда не говорить правды. Все равно полицейские никогда не верят тому, что им говорят люди, так что нет смысла загружать их лишней работой.
— Скелет с крыльями? — переспросил Мокрист тоном, весьма удачно изображавшим искреннее изумление.
— Да, сэр. Размером примерно с человека, но очень… поврежденный. Я бы даже сказал, искалеченный. Знаете что-нибудь об этом?
Этот стражник был в чине капитана. Мокрист не мог проникнуть в его мысли. Лицо стражника не выдавало ничего, кроме того, что он сам хотел выдать. Что-то в нем наводило на мысль, что ему уже известны все ответы, но он все равно задает вопросы, чтобы поглядеть, что получится.
— Может, это был особенно большой голубь? Они тут кишели как паразиты по всему зданию, — поделился идеей Мокрист.
— Сомневаюсь, сэр. Мы полагаем, это был баньши, мистер Губвиг, — терпеливо разъяснил капитан, — они встречаются очень редко.
— Я думал, они всего лишь кричат на крышах домов, в которых скоро кого-то убьют, — ответил Мокрист.
— Да, но это цивилизованные баньши, сэр. Дикие обходятся без посредников. Ваш молодой человек упоминал, будто ударил что-то?
— Стэнли говорил мне, о, говорил о чем-то летающем, — сказал Мокрист, — но я думаю, что это был просто…
— …особенно большой голубь. Понимаю. И вы не знаете, от чего начался пожар? Вы же там пользовались безопасными фонарями, насколько мне известно.
— Вероятно, спонтанное самовозгорание в почтовых завалах, — охотно поделился соображением Мокрист, который был готов к такому вопросу.
— Никто не вел себя странно?
— В Почтамте очень трудно отличить странное от нормального, капитан. Уж поверьте.
— Не угрожал ли вам кто-нибудь, сэр? Возможно, вы кого-то разозлили?
— Ничего подобного не было.
Капитан вздохнул и убрал свой блокнот.
— Я все равно оставлю тут на ночь пару парней, приглядеть за порядком, — сказал он, — вы молодец, что спасли кота, сэр. Все очень радовались, когда вы выбрались наружу. Хотя, еще одно, сэр…
— Да, капитан?
— Почему баньши, — или, возможно, особенно большой голубь, — напал на мистера Гроша?
Мокрист подумал: «Шляпа…»
— Понятия не имею, — сказал он вслух.
— Да, сэр. Я так и думал, что не имеете, — вздохнул капитан, — я так и думал. Меня зовут капитан Железоплавильссон, сэр, хотя чаще меня называют капитан Моркоу. Если что-нибудь вспомните, свяжитесь со мной тотчас же. Мы здесь для вашей защиты.
«Да, и что же ты предпринял против баньши? — подумал Мокрист, — вы подозреваете Позолота. Ну что ж, молодцы. Но таких людей как Позолот закон вообще не волнует. Они сами никогда не нарушают закон, они просто используют людей, которые делают это за них. И вы никогда нигде не найдете письменных распоряжений, никаких».
Мокрист был уверен, что оборотень подмигнул капитану, прямо перед тем как он повернулся, чтобы уйти.
Дождь теперь свободно проникал в здание и шипел на еще не остывших камнях, пока Мокрист осматривал гаснущий пожар. Пламя еще кое-где теплилось, особенно там, где големы свалили горючие материалы в большие кучи. Все-таки это был Анк-Морпорк, поэтому ночные бродяги уже появились, как туман, из ниоткуда, и стали собираться вокруг этих куч, чтобы погреться.
Чтобы привести здесь все в порядок, понадобится потратить целое состояние. Ну так и что? Он же знал, откуда взять деньги. Все равно они ему не очень-то нужны. Он использовал их просто как мерило своих достижений. Но сейчас в этом не было смысла, потому что все эти достижения принадлежали Альберту Блестеру и прочим его мошенническим личинам, а вовсе не скромному невинному почтмейстеру.
Он снял свою золотую шляпу и посмотрел на нее. «Аватар», вот что сказал Пелч. Человеческое воплощение божества. Но он не был богом, он был просто обманщиком в золотом костюме, и вот обману пришел конец. И где же теперь ангел? И где были боги, когда ты так нуждался в них?
Боги могут помочь.
Шляпа поблескивала в отсветах огня, а мозг Мокриста просто искрился. Он боялся дышать, чтобы не спугнуть внезапно возникшую мысль, ведь все, оказывается, было так просто. Но честный человек никогда бы до такого не додумался…
— Все что нам нужно, это…
— Это что? — спросила мисс Добросерд.
— Музыка! — объявил Мокрист. Он встал на ноги, сложил ладони рупором и закричал: — Эй, народ! На банджо играет кто-нибудь? Или, может, на скрипке? Я дам отличную коллекционную долларовую марку тому кто сможет изобразить вальс! Ну, знаете: раз-два-три, раз-два-три?
— Ты что, окончательно свихнулся? — спросила мисс Добросерд, — ты явно…
Она замолчала, потому что бедно одетый человек похлопал Мокриста по плечу.
— Я умею играть на банджо, — сказал он, — а мой друг Хамфри может изобразить что-нибудь суровое на губной гармошке. Плата — один доллар, сэр. Монетой, пожалуйста, если не возражаете, потому что я не умею писать и не знаю никого, кто умел бы читать.
— Моя драгоценная мисс Добросерд, — сказал Мокрист с безумной улыбкой, — у тебя есть другое имя? Ну какое-нибудь прозвище, какое-нибудь милое уменьшительно-ласкательное слово, которым тебя можно назвать?
— Ты пьян? — требовательно спросила она.
— К сожалению, нет, — посетовал Мокрист, — хотя я бы не возражал. Ну так что, мисс Добросерд? Я ведь спас даже свой лучший костюм!
Она была захвачена врасплох, и ответ сорвался с губ, прежде чем ее прирожденный цинизм успел захлопнуть двери.
— Мой брат называл меня… э…
— Ну?
— «Убийца», — призналась мисс Добросерд, — но он это любя. Ты даже и не пытайся называть меня так.
— Тогда как насчет «Шпильки»96?
— Шпилька? Нуууу… «Шпильку» я, пожалуй, переживу, — сказала мисс Добросерд, — а значит, и ты тоже. Но сейчас неподходящий момент для танцев…
— А вот и нет, Шпилька, — возразил Мокрист, отсветы огня осветили его широкую улыбку, — как раз сейчас самое подходящее время. Мы с тобой станцуем, а потом расчистим здесь все и подготовимся к открытию Почтамта, снова наладим доставку почты, закажем ремонт здания, и все опять заработает как надо. Просто смотри на меня.
— Знаешь, похоже, это правда, что работа в Почтамте сводит людей с ума, — сказала мисс Добросерд, — подумай, откуда ты возьмешь деньги на ремонт?
— Боги помогут, — ответил Мокрист, — верь мне.
Она уставилась на него.
— Ты серьезно?
— Смертельно.
— Ты собираешься молиться о деньгах?
— Ну, не совсем, Шпилька. Какой смысл, богам ведь тысячи молитв каждый день возносят. У меня другие планы. Мы вернем Почтамт к жизни, мисс Добросерд. Я ведь не думаю как полицейский, почтальон или клерк. Я все делаю по-своему. А потом я за неделю доведу Взяткера Позолота до банкротства.
