Заметив проезжающего мимо реинкарнатора, один из сотрудников ГИБДД отвернулся и сплюнул.
— Вот из-за этого гада меня из «семерки» и турнули, — сказал он товарищу. — Полковника Иванова на пенсию от правили, а меня — на дорогу! Помнишь, я тебе рассказывал? Сначала меня чуть кобра в кустах не укусила, а ребят генерал Пьяными заловил. Начали разбираться, блин, оказывается, мы по личной прихоти губернатора Жухрая работали! Нам в службе собственной безопасности и говорят, мол, закон мы об оперативно-розыскной деятельности нарушили. На государство, говорят, пахать можно, а на губернатора нельзя. Он, говорят, как частное лицо выступает, заданий ментовке давать никаких прав не имеет! Я-то откуда знал! Губернатора переизбрали, полковника на пенсию погнали, а меня — на дорогу!
— Не грусти, Игорек, — сказал второй патрульный. — Хочешь, мы этого гада догоним и ошкурим маненько? Двушку как с куста сдерем, еще и спасибо скажет!
Лейтенант Иванцов сморщился. Испуганно оглядываясь на проехавшую мимо машину, он досадливо сказал:
— Ты думай, что говоришь! Двушку он с него сдерет! Да он нас запросто не то что без штанов с лампасами, без души оставит! Не, Толян, давай кого попроще поищем!
Борис Романович так и не узнал, какая угроза над ним нависла. Проехал мимо и прибавил скорости.
Утром, еще до его отъезда в совхоз, произошло два знаменательных события. Сначала позвонил лама.
— Ну, ты, Борис Романович, хитер! — довольно хихикнул он. — Не ожидал от тебя такой прыти! И политическое равновесие в городе установил, и нижним фитиль вставил! Молодец!
Даосов ничего не понимал, но бормотал что-то подходящее к случаю.
— Молодец! — еще раз похвалил его лама. — Готовься, Борис Романович! Будешь работать в Москве! Дело ответственное, но я думаю, оно тебе по плечу!
И отключился, оставив Даосова и Наталью в приятном недоумении.
Около десяти часов на работу к Даосову приехал злой бес в обличье кладбищенского сторожа и швырнул на стол мешочек с иголками.
— Забирай свои души! — нервно скаля длинные зубы, сказал он. — Что ж ты меня, дубина, не предупредил?
— О чем? — пожал плечами Даосов. Такого поворота событий он никак не ожидал. Пожалуй, в этот момент он был потрясен не меньше беса.
— О том, что твоим душам грехи отпустили! — заорал бес. — Хорошо еще, что Минос их не пропустил! Представляешь, что бы случилось, если бы души праведников в Ад попали!
Объяснить он не успел, видимо, именно в этот момент беса позвали снизу. На мгновение приняв свое истинное обличье, бес исчез, оставив после себя клубы гари и едкий запах серы. Видно было, что представитель преисподней разъярен. Удивительного в том ничего не было — кому охота вновь возвращаться во второй круг для охраны грешников после почти дипломатической работы!
«А ведь и в самом деле, — сообразил Даосов. — Грехи-то, покойникам отпущены были. А раз Бог их простил, то они уже не грешники, им прямая дорога в Рай!» Теперь он понял, о каком фитиле говорил ему лама.
Возвращаясь в Царицын, Даосов с тревогой думал о своем будущем. Причин для волнения было более чем достаточно. С одной стороны, еще неизвестно, какие задачи перед ним будут поставлены в столице и справится ли с ними Даосов. С другой стороны, можно было не сомневаться, что пакости со стороны оскорбленного беса обязательно последуют. Мстительность обитателей Ада хорошо была известна всем, кто с ними однажды сталкивался.
В то же самое время, когда реинкарнатор возвращался из «Новой надежды» в город, в сауне футбольной команды «Статор», распарившись и окунувшись в бассейн с холодной водои, в меланхоличном молчании пили пиво бывший заместитель губернатора области Игорь Дмитриевич Куретайло и бывший полковник милиции Иванов, совсем недавно еще руководивший службой по борьбе с экономическими преступлениями. Компанию им в этот раз составил дьякон Михаил, не раз отпевавший покойников в часовне на Центральном кладбище. И на этот раз присутствие попа было Оправданным, уж больно мрачное настроение обуревало его собутыльников, с таким настроением только и отправляться на встречу с ангелами или их оппонентами.
Игорь Дмитриевич хмуро оглядел скудный стол, махом опрокинул в себя полстакана водки и язвительно сказал полковнику:
— Выходит, и ты, Андрей Андреевич, не уберегся. Поперли тебя на пенсию и спасибо за все твои услуги не сказали! Зря ты на два фронта шестерил!
Бывший полковник медленно выцедил водку, пошарил по столу голодным взглядом, ухватил и потянул к себе кусок жареной курицы.
— Меня по крайней мере из кабинета не выносили и на пол не роняли.
— Нашел чем попрекать! — Игорь Дмитриевич зябко закутался в простыню и посмотрел на меланхолично жующего дьякона. Редкая рыжая бородка дьякона неторопливо двигалась из стороны в сторону, словно он читал молитву или отпевал кого-то. — Я же как лучше хотел! Я, когда увидел, что Брюсов совсем не Брюсов, сразу в кабинет к губернатору кинулся. Объяснить хотел, предупредить! Я же про него, гада, думал! А он, сука! Веришь, два дня сидеть не мог! — Куретайло хлебнул пива прямо из бутылки. — Кто ж подумать мог, что такое возможно? Ты сам прикинь, много у нас народу сразу в двух телах обитают?
— Мне это без разницы, — сказал Иванов, потянувшись за соленым огурцом. — Я сейчас охранную фирму открываю. «Щит» будет называться.
Дьякон Михаил строго глянул на бывшего полковника и, продолжая чистить вареное яйцо, сказал назидательно:
— Сказано у Екклесиаста: «Хорошо, если ты будешь держаться одного и не отнимешь руки от другого».
— Тупой он, твой Екклесиаст, — сразу же отозвался Андрей Андреевич. — К голосу народа прислушиваться надо. В корни заглядывать. А народная пословица гласит: «За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь!» — Бывший полковник тяжело вздохнул и значительно добавил: — Проверено!
Дьякон Михаил вытер правую руку о простыню и неторопливо перекрестил ею заблудшую овцу, не ведавшую, что она творит, а тем более говорит.
— А я в Москву поеду! — горячился бывший заместитель губернатора. — Я им открою глаза на то, что себе позволяют в провинции представители чужеродных конфессий! Сегодня они с нами так обращаются, завтра до самых верхов доберутся! — Разволновавшись, он снова плеснул себе водки, хотя, судя по красному лицу обличителя, делать этого явно не стоило. — Мужики знакомые есть, устроят прием к президенту… Я ему открою глаза на происходящее!
— На то сказано у пророка Исайи, — ответил дьякон Михаил. — «Вот сильные их кричат на улицах; послы для мира горько плачут…» — И пояснил для особо непонятливых: — В дурку отправят!
Полковник Иванов, еще не забывший, что совсем недавно носил погоны, поднял на Куретайло удивленный взгляд.
— Поражаюсь я некоторым, — сказал он. — Что вы все в Москве истины и мудрости ищете? Обыкновенные люди, иной раз даже дурнее провинциалов бывают. Я с ними не раз сталкивался. Слава Богу, не одну комиссию московскую в свое время пережил! Пьют как лошади, а приказы хуже нас знают. Проверено!
Дьякон Михаил благостно покивал:
— Истину глаголишь, полковник. Бывали и у нас такие слова елейные, а в сердцах гной.
Игорь Дмитриевич Куретайло резко повернулся к духовному лицу.
— Как у нас с верой, батюшка? — в упор спросил он. Дьякон Михаил, трогая тонкими сухими пальцами редкую рыжую бородку, ответил столь же откровенно:
— С верой у нас хорошо. С деньгами, сын мой, хреново! Полковник Иванов вытер краем простыни распаренное красное лицо.
— Я вам так скажу, мужики, — сказал он. — Наша область Богу тоже не свет в окошке. Кто вам сказал, что в столице такой же Даосов не орудует? Нет, мужики, я думаю, там тоже уже все схвачено. Есть у них свой реинкарнатор, попомните мое слово! Их счастье, что он сейчас на стороне власти выступает. Да что там гадать, достаточно на результа ты выборов посмотреть. И сразу все ясным станет…
Игорь Дмитриевич вспомнил своих друзей и политических союзников по Москве и даже вздрогнул от внезапного прозрения. По телу разлилась слабость, на лбу крупными каплями выступила испарина.
— Я вам так скажу, братцы, — сдавленно сказал он, ужасаясь собственной догадке. — Это еще хорошо, если там реинкарнатор! А если — нет? Если они там все с лукавым повязаны? Деньжищами-то какими ворочают! А откуда деньги? Сколько ни воруй, а столько не уворуешь!
В сауне стало тихо.
Дьякон Михаил испуганно перекрестился, осенил крестным знамением темные уголки бани и пробормотал:
— «И обращу праздники ваши в сетования и все песни ваши — в плач…»
Может, и прав был он, цитируя пророка Амоса, только понять и осознать это мы все сможем в недалеком будущем, ибо ничто не ново под луной, и в народе все так же угнетают друг друга, грабят и притесняют бедного и нищего, и пришельца угнетают несправедливо.
Но хуже всего в этом мире приходится любящей женщине. Особенно если любит она четверых, пусть и в двух всего телах. Анна Леонидовна сидела на кухне и прислушивалась к происходящему в спальне. Невнимание мужа и любовника удручало ее. Казалось, все должно быть хорошо, а примирение соперников обещало много приятных минут. Вместо этого муж и любовник постоянно уединялись и секретничали. О чем они могли секретничать? Больше всего Анну Леонидовну обижало недоверие любовника. У мужа всегда бывают секреты от жены, но откуда секретам взяться у любовника?
