Ознакомительная версия.
Вот такая история!
– Не понимаю, – в недоумении разводил руками силониец. – Это, должно быть, ошибка какая-то! Светлые альвы слывут благородным и мудрым народом. Возможно, им свойственно некоторое высокомерие и пренебрежение интересами соседей. Но чтобы они развязали первую после темных лет войну… Нет, я не могу поверить!
– И верно! – вторил Легивар. – Какого шторба они забыли в Нижнем Вашаншаре? Что они могут найти для себя привлекательного в этой поганой дыре? – О своем прошлогоднем посещении упомянутого королевства маг сохранил самые неприятные воспоминания. – Сдается мне, здешние бабы все-таки дуры и переврали что могли.
Йорген поморщился: бабы, о которых шла речь, принадлежали его любимому брату, и ланцтрегер не желал, чтобы их напрасно обижали, пусть даже за глаза.
– Прекрати клеветать на бедных женщин, они сказали чистую правду! Это вы двое не умеете понимать очевидного! Так я вам растолкую. Где, по-вашему, можно укрыться от Света надежнее, чем глубоко под землей, в недрах гор?
Да, это все объясняло. Когда вашей жизни угрожает Свет, темнота становится ценностью, за которую стоит воевать.
– Значит, мы не ошиблись в своих расчетах и альвам действительно известно о новой угрозе, – пришел к очевидному выводу бакалавр. – Вот ведь дрянь этот ваш Семиаренс Элленгааль! Через такие испытания прошли с ним плечо к плечу, другом его считали, а он даже не удосужился нас предупредить! Вот оно, хваленое благородство светлых!
– Может, он в ту пору и сам еще не знал… – рискнул предположить Кальпурций с робкой надеждой. Силониец сохранил о старом спутнике приятные воспоминания, ему хотелось оправдать его если не в чужих глазах, то хотя бы в своих собственных.
Но договорить ему не дали, добрый порыв был пресечен на корню.
– Ага! Не знал! Просто дитя невинное! Ты вспомни, он всю дорогу морочил нам головы, постоянно что-то скрывал, недоговаривал!
Кальпурций вспомнил. Да, было дело. И скрывал, и недоговаривал, и подозревал во всех тяжких. Бедного Йоргена и вовсе Воплощением Тьмы выставил… Нет, Семиаренс и вправду не заслуживает снисходительного отношения. Все-то он знал, но снова утаил, преднамеренно. Из благородных, как водится, соображений. У них, у альвов, все соображения исключительно благородные…
– Эх! Что значит «ваш Семиаренс Эленгааль»? – запоздало обиделся Йорген. – Он такой же наш, как и твой!
– Ничего подобного! Я его из моря не выуживал, от смерти не спасал! – возразил маг запальчиво.
– Мы тоже не выуживали. Он сам выплыл. Верхом на гальюнной фигуре в виде непристойной девы – вспомнить стыдно!
– Как выплыл, так и помер бы, если бы вы двое его не обиходили. Ваша заслуга, что он жив и продолжает морочить нам головы.
– А если бы он был мертв, у нас не было бы ни малейшей надежды выведать у светлых альвов хоть что-то.
Пожалуй, Йорген с Легиваром еще долго переругивались бы, потому что оба были расстроены. Ведь после победы над Тьмой они и вправду вообразили, что альв стал их… ну если не близким другом, то добрым старшим товарищем. Оказалось, нет, все по-старому: не друзья они ему и не товарищи – фигурки на картах фатума, не более. Их можно перекладывать из стопочки в стопочку, тасовать по-всякому, приближать к себе и снова удалять… Обидно. Вот и вымещали они друг на друге дурное настроение – к сожалению, так часто случается между родственниками или настоящими друзьями. Может, они бы даже рассорились, в конце концов – это тоже не редкость. Хейлиг Мельхиор помешал. Нет, не специально, он в их перебранку и не вслушивался, думая о своем. Думал, думал, а потом вдруг взял и сказал тихо, но с огромной внутренней убежденностью:
– Мы должны остановить эту войну.
– А? – Йоргену показалось, что он не расслышал или показалось ему.
– Да. Мы должны остановить эту войну, – сказал хейлиг громче, чтобы сомнений не осталось.
– Зачем? – От изумления Йорген спросил не то, что собирался. Нужно было – «каким образом?». Каким образом четыре человека могут остановить чужую войну?
– Надо! – уверенно ответил Хенсхен. И пояснил так проникновенно, с таким многозначительным видом, будто что-то умное сказал. – Сердцем чувствую! Война – это ужасно!
Правильно сформулировал вопрос Кальпурций Тиилл:
– Ты полагаешь, нам по силам столь великое деяние?
Новый ответ хейлига был прост и убийственно логичен:
– Но вы же остановили саму Тьму!
…Они еще долго полемизировали в тот день, двигаясь по следу уходящих альвов, объясняли юному идеалисту, что Тьма – это куда более легкий случай. Ведь им тогда и предпринимать-то ничего особенного не пришлось, весь «подвиг» состоял в том, чтобы добраться до нужного места в нужный момент (о победе над страшной навврой и выводком кларов они умолчали, чтобы речи их не потеряли убедительности) и в ходе решения простой морально-этической проблемы сообразить, что братьев убивать нехорошо. С такой ерундой любой справился бы.
Совсем другое – убедить гордый и спесивый народ, вообразивший себя вершителем судеб, что война – это ужасно и лучше всем альвам погибнуть, добровольно отказавшись от борьбы за жизнь, лишь бы сохранить мир во всем мире… И потом, какое им вообще дело до альвов и гномов? Да пусть их воюют, если так хочется! О другом надо думать: как остановить Свет? Ведь до сих пор неизвестно, когда и куда надо для этого прибыть и надо ли вообще. Ничего не известно, а кое-кто пристает со своими гномами, чтоб им, скаредам, сгнить в своих норах! (Последнее пожелание, как вы понимаете, было высказано Черным Легиваром, не питавшим к подземному народу добрых чувств.)
Им казалось, что они были очень убедительны и красноречивы, но хейлиг внимательно выслушивал их доводы и продолжал твердить свое: надо остановить войну. И представьте, добился того, что в души их закрались сомнения. Спроста ли Мельхиор так настойчив? Ведь он хейлиг, значит, может внимать голосам богов. Кроме того, он потомственный провидец – мало ли что могло открыться ему, пусть пока еще не вполне осознанно: осмыслить не успел, но уже почувствовал?
– Ладно, – решил за всех Йорген. – Для начала надо альвов догнать. А там уж посмотрим, что можно сделать и можно ли вообще.
На том пока и успокоились.
Светлые альвы очень трепетно относятся к природе вокруг себя, выгодно отличаясь от людей, живущих по принципу «после нас хоть трава не расти». Действительно, там, где проходит многотысячное человечье войско, потом долго ничего не растет. Многотысячное войско альвов старается хранить свои собственные принципы. Но куда спрячешь сотни кострищ, колеи от телег и полозьев, кучи конского навоза (а если чуть в сторонку отойти, то и не только конского), выплеснутые наземь помои, первые свежие могилы (в чужой местности не всегда так просто найти подходящие дупла или пещеры для традиционного погребения)? В общем, следить за передвижением переселенцев нашим друзьям не составляло труда. И двигались они не в пример быстрее груженых телег. Разрыв постепенно сокращался и к границе с Гааром составлял уже не две недели, а двенадцать дней.
– Неужели Гаар откроет границу для чужой армии, позволит ей пройти по своим землям? – удивлялся Кальпурций Тиилл. – Силония так никогда не поступает!
– Ясно, не поступает! – фыркнул маг. – Куда через вас ходить-то? Разве что топиться в южных морях!
– Гаар их пропустит, и Вальдбунд тоже, – не стал насмешничать Йорген. – В войну они пострадали еще сильнее нашего, там до сих пор голодно. А у светлых альвов всегда водится золото. Договорятся.
Договорились.
– Так точно, ваша милость! Дюжину дней назад проследовали мимо нас, без предъявления соответствующих разрешений пересекли рубеж, и после непродолжительных переговоров были пропущены гаарской стороной! – лихо докладывал молодой пограничный страж, хотя мог бы так не усердствовать, потому что проходил не по ночному ведомству, а по дневному.
Здесь, на границе Эренмарка с Гааром, серьезной пограничной стражи не выставляла ни одна из сторон – королевства были давними и надежными союзниками, и союз этот скрепляло множество династических браков. Уже пять столетий подряд гаарские короли брали себе жен из Эренмарка. Его величество Манфред Восьмой семейную традицию нарушать не стал, и на престоле подле него сидела любимая кузина молодого короля Видара Адельгунда Тугенрайх (фон Крау в девичестве). А королева-мать приходилась Видару теткой. Сам же король после страшных темных лет серьезно подумывал: а не присягнуть ли ему на верность эренмаркскому родственнику, не присоединить ли свои владения к западному соседу? Пусть титул махтлагенара не столь пышен, как королевский, зато обещает много выгод. Страна вконец разорена Тьмой, того гляди, начнутся голодные смуты, а под боком не дремлет хищный Мораст. Тут не о титуле – о голове заботиться надо…
Ознакомительная версия.
