ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,
повествующая о том, чем разрешились неприятности, в которые вверг Коллет и Анну хитроумный инквизитор
Запись в дневнике Конрада фон Котта от 13 сентября
16… года от P. X.
Запись вымарана лично начальником Тайной Канцелярии Герхардом Лe Мортэ без всяких объяснений и с одобрения кардинала Пузорини.
Мы прибыли неудачно.
Нет, пожалуй, это слишком мягко сказано — «неудачно». Конечно, можно было выбрать место и время куда хуже, но для этого пришлось бы постараться. Хотя Морган старался.
Отставному диктатору, разумеется, и в голову не пришло обставить наше возвращение скромно. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что про кардинала Скорцо колдуну никто не сказал. Не из каких-то козней, в которых он поспешил нас обвинить, а просто потому, что про инквизитора все благополучно забыли.
В результате вся наша немаленькая компания вывалилась из воздуха прямо пред светлые (точнее, бесцветные) очи остолбеневшего от такой наглости кардинала.
Что хуже, в зале кроме Скорцо находились Анна, Коллет и почти весь двор. Но что было совсем уж плохо — за спиной инквизитора стояли несколько угрюмых солдат, которых я ранее при дворе не видел. Нетрудно было догадаться, что противостояние с инквизитором зашло в тупик, и он вовсе не с добрыми намерениями притащил с собой личную охрану.
Морган обвел зал затуманившимся взглядом и произнес:
— Наконец-то я дома!
— Опять ты?! — вскочила с трона Анна. — Да как ты посмел вернуться?
— О, ваше величество! — поспешил я вмешаться, отвешивая изящный поклон. — Не извольте гневаться и выслушайте меня!
Королева смерила меня подозрительным взглядом.
— Ты… ты…
— Конрад! — Презрев все нормы этикета, Коллет повисла у меня на шее и прижалась своей нежной щечкой к моей давно не бритой щеке. Непередаваемое, скажу я вам, ощущение! — У тебя получилось!
— Я свидетельствую перед всеми! — торжественно проскрипел маленький человечек в нарочито скромной сутане. — Я свидетельствую, что мы все видели наглое попрание всех законов — божеских и человеческих!
— Это еще что за сморчок? — скривился Морган. Как ни смешно это прозвучало из его уст, но даже непрезентабельный колдун выглядел на фоне кардинала благородным дворянином. — Ты чего верещишь?
— Я свидетельствую перед лицом Господа, что совершено богомерзкое колдовство!
— Да свидетельствуй сколько угодно! — пожал плечами Морган. — Только не кричи так. У меня от тебя голова болеть начинает!
— Взять их! — окончательно взбеленившись, скомандовал инквизитор. Его солдаты послушно шагнули вперед.
— Взять меня?! — Морган нехорошо ухмыльнулся и поднял руки… Ничего не произошло. — Вот черт!!
— Богомерзкий колдун! — с пафосом произнес инквизитор. — Ты бессилен против истинной веры!
— У него отражающий амулет, — шепнула мне Коллет. — Совершенно непробиваемый. Даже не знаю, где он такой сумел раздобыть. Мы с мэтром Бофрэ сидим тише воды ниже травы…
— Теперь вы убедились?! — воскликнула Анна. — Я же говорила, что при дворе никто колдовством не занимается! И это чистая правда! Вы не пойдете против совести и не сможете поклясться, что за все время, что сидите здесь, хоть раз засвидетельствовали колдовство.
— Но я свидетельствую…
— Да, но это — дело рук Моргана! Мэтр Мордаун — бывший придворный маг. Он предал мою семью и захватил власть в Гремзольде, но потом был изгнан. Благодаря помощи моей первой советницы и вот этого отважного дворянина — Конрада фон Котта. И теперь Морган явился, дабы отомстить нам! Какая удача, что здесь были вы, дорогой кардинал! Забирайте же его!
— Но… но я видел, как эти люди появились вместе с ним! — запротестовал инквизитор. — Они тоже виновны в колдовстве!
— Это все большая ошибка! — неожиданно подал голос Архимед. — Мы сражались с колдуном! Замечу — сражались против колдовства одной лишь силою веры и честным оружием! И он перенес нас сюда, спасая свою шкуру!
— Я прекрасно знаю этих людей! — подал голос и кардинал Пузорини. — Право слово, коллега, таких ревностных христиан еще поискать! Поверьте мне. Вы и так получили в руки одного из известнейших колдунов — благодарность Рима вам обеспечена.
Инквизитор еще некоторое время ломался, но в конце концов сдался под объединенным натиском Анны, Пузорини и Ле Мортэ. Беспомощного Моргана связали и увели. Он как-то сразу сник и даже не пытался сопротивляться, лишь бросил грустный взгляд в мою сторону.
— Конрад! Наконец-то! — снова обняла меня Коллет, стоило нам оказаться в кабинете королевы. — Ты сумел! Какой же ты молодец!
— Так вот, значит, как ты выглядишь на самом деле! — с усмешкой оглядела меня с ног до головы Анна. — Надо признать, кот из тебя был куда симпатичнее! Ладно, ладно, это я шучу!.. Андрэ! Как ты мог так поступить со страной?! И со мной?!
Его величество вздрогнул и забормотал что-то в свое оправдание, но Анна обняла его и запечатала рот долгим поцелуем.
— Ну, похоже, его величеству ничего не угрожает, — заключил Архимед. — В общем и целом экспедицию можно считать успешной.
Я опустился на диван рядом с изобретателем. Герда, которую по ее собственному настоянию тоже перенесли в кабинет, мрачно уставилась в угол. Даже Андрэ скис и без всякого аппетита жевал пирожное, ухваченное со стола.
— Эй… Конрад, Архимед… вы чего? — Коллет запнулась, сообразив, что в нашей компании кого-то не хватает. — Николас?..
— Да… — вздохнул я. — Николас погиб, прикрывая наше бегство.
— Ох!
— Золотые пластинки мы тоже не добыли, — продолжил за меня Архимед. — Так что с этой стороны тоже полный провал.
— И теперь еще Морган.
— Да и дьявол с ним! — сердито воскликнула Анна. — Наконец-то мы от него избавимся раз и навсегда!
— Это он меня спас.
Мне понадобилось больше часа, чтобы рассказать королеве и Коллет все, что случилось с нами с тех пор, как «Грозный пингвин» поднял якоря. Что и говорить — рассказ вышел невеселым.
— Не думай, что я не понимаю тебя, Конрад, — выслушав меня, сказала Анна. — Но горбатого могила исправит. Мордаун неспособен честно соблюдать уговор. Он начал бы плести интриги, и нам с Коллет пришлось бы его усмирять. Так что пусть уж лучше им займется инквизитор, а наши руки будут чисты…
— Чисты? — Я машинально посмотрел на свои руки. Как же непривычно видеть их вместо кошачьих лап! — Чисты…
— Мы все равно ничего не можем сделать, — добавила Коллет. — Моя магия бессильна против амулета. А рыцари не станут сражаться с отрядом инквизиции — это же хуже ереси!
Тут она была права. Дворянин — лицо заметное, инквизиция всех мятежников выявит обязательно и отомстит рано или поздно. Всем этим благородным рыцарям есть что терять. Они не посмеют.
— Коллет, я тебя прошу — займись ранами Герды лично, — попросил я, отгоняя неутешительные мысли. — Она их получила, защищая меня.
— Герда, значит? — как-то особенно сладко пропела Коллет. — И где же вы познакомились?
— Коллет, значит? — не осталась в долгу Герда. — О, нас с Конрадом свела судьба, не иначе!
— Иезус Мария! Женщины! О чем вы думаете?! — Я вскочил на ноги и направился к двери. — Я сам схожу к фру Бокомялле. Это обязанность командира…
В коридоре я чуть не столкнулся с Алле-гу, которая меня, естественно, не узнала и промчалась мимо гигантскими скачками. Видать, прослышала о возвращении Андрэ.
Я поднялся на свой чердак и, согнувшись в три погибели, прополз к тюфяку у трубы. Тюфяк оказался неожиданно маленьким — мне пришлось свернуться калачиком, чтобы не лежать на голых досках. Нет смысла спешить к матери Николаса — у меня не та новость, которую ждут. Пусть для нее сын еще хоть недолго побудет живым…
В открытую дверь боком протиснулся Гай Транквилл. Обошел меня, подозрительно косясь глазом.
— Лежишь?
— Лежу.
— Ну а теперь-то что? Ты же так хотел стать человеком… Любой ценой — ты сам так говорил!
— Я и думал так же. Но оказалось, что цена мне не по карману.
— Перестань, Конрад! Это же просто глупо! Николас был взрослым мужчиной, он сам сделал свой выбор! А Моргана вообще нелепо жалеть, он — враг! Пусть даже он пару раз спасал твою шкуру, но он — враг. И при первой возможности ударил бы в спину! Хорошо, что инквизитор так удачно оказался под рукой!
— Под руками. Чистыми руками.
— Конрад, хватит!
— Нет уж, это тебе хватит. — Я посмотрел в зеркало. — Хватит, Густав Конрад Генрих Мария фон Котт, себе оправдания искать. Думаешь, избавился от кошачьей шкуры и сразу человеком стал? Не-э-эт… Это кот может поступать так, как велит ему природа. Если коту страшно — он просто боится, и все. Прячется, если уж совсем страшно. Но человек тем и отличается от животного, что совершает глупые поступки, которые он обязан совершить…
