Ознакомительная версия.
Поразмыслив, тетка Туанетта объяснила такой важный недосмотр спешкой. И уселась с капелланом у огонька потолковать о временах, давно минувших, и людях, давно скончавшихся.
– Ежели бы матушка дамы Эрмиссенды проведала, что у мужа на стороне такой славный сынок вырос – шуму бы подняла на всю Септиманию. А дама Эрмиссенда призвала нашего Гильома пред свои светлые очи, кругом его обошла, по плечу похлопала и спрашивает: ну, дружочек, желаешь ли послужить нашему славному роду? – так трогательно живописал капеллан сцену, которую сам наблюдал. – А Гильом вытянулся, стоит перед ней, как на полковом смотру, и бодро так отвечает – мол, готов послужить! А добрый сьер Элиас издали на все это дело смотрел – потому что от дамы Эрмиссенды всяких чудес ожидать надобно… И родовые грамоты у него в правой руке были. Как убедился, что супруга с приемным сыночком поладила – так и грамоты ему передал.
Как выяснилось, отряд в дорогу сьер Элиас и нечаянный его сынок набирали сообща. Тетка Туанетта оглядела молодые, жизнерадостные, усатые рожи и решила, что от этих ребятишек проку будет побольше, чем от стражи – да и как замок без стражи оставлять? Непристойно это!
Она многих знала в лицо – Аймерик и Адемар, родные братья, поочередно прибегали к ней ночью врачевать разбитые носы, Раймон и Юк жили далеко и лечили свои царапины у другой мастерицы, однако она видывала обоих на весенней ярмарке и знала, чем они промышляют. Бонифас вообще появился на свет с ее помощью, и его матушка время от времени присылала повитухе кусочек незаконной оленинки. Словом, народец подобрался как раз такой, с которым можно творить великие дела. Вот разве что парнишка, державшийся поблизости от Адемара, был незнаком, ну да в такой компании размазню держать не станут.
– Все бы ладно, да только не верю я, что от этакого красавца дочка родится, – заметила тетка Туанетта. – От него только мальчишек зачинать – оно и на роже написано.
Капеллан негромко рассмеялся.
– Ну, это горе – еще не беда, – сказал он. – Помолимся хорошенько, бедным милостыню раздадим, да разве ты нам в помощи откажешь? Уж найдутся у тебя такие хитрые слова, чтобы пошептать над вином – а с того бы дочка родилась?
Тетка Туанетта задумалась, перебирая в памяти то немногое, что знала и умела по колдовской части.
– А знаешь, милосердный отче, я ведь и припомнить ничего-то подходящего не могу… Чтобы парня родить – есть приемы. Муж должен с женой дело иметь, шапки с головы не снимая, или в полнолуние с особым приговором, или вот есть еще способ…
Серый валун, который, казалось, уже лет триста пребывает в молчаливой неподвижности, негромко и противненько засмеялся.
Смех этот лучше всяких слов сообщил повитухе, что ее опасения подтвердились-таки – нет такого заклинания, чтобы позволило непременно дочку родить, да и откуда ему быть, если во все времена мальчишки выше девчонок ценились? Стало быть, придется изобретать!
И тут же тетка Туанетта поняла, что битва вовсе не проиграна! Конечно, есть риск, что, выйдя замуж за лесника Гильома, королева Мабилла родит козленочка, или большую жабу, или вовсе маслобойку. Ибо творчество мастера Жербера не всегда было успешно. Однако в его старании повитуха не сомневалась. И, в конце концов, пяти лет не прошло, как мастер Жербер изобрел заклинание против комаров. Оно распространило в хижинке такой аромат, что две недели там жить и спать было совершенно невозможно, но ведь и комары повывелись, по сей день не прилетают?!. Вот так-то!
* * *
А дама Берта меж тем плела злодейские интриги. Она торопила свою свиту, догадываясь, что милый братец и дама Эрмиссенда могут предпринять что-нибудь этакое, совершенно для нее неподходящее. Колдунья Изора, которая на сей раз сопровождала даму не скрытно, в наряде служанки, а вполне открыто, ехала с ней рядом и даже сподобилась молчаливой благодарности челяди – она сдерживала яростные порывы благородной особы и не позволяла странствовать в полных потемках.
Время от времени обе заговорщицы подзывали к себе внучка, Амьеля, и наставляли его в обхождении с дамами. Но тощий, долговязый и унылый, как похоронный штандарт, Амьель мрачно отмалчивался. Всем видом своим он показывал, что не нужна ему никакая королева Мабилла, и что охотнее всего он бы остался в любом из монастырей по дороге к столице, чтобы немедленно принять там полный постриг.
Если бы Изора позволяла своей физиономии хоть малейшее шевеление, то и корчила бы недовольные гримаски. Королевский жених вовсе ей не нравился. Но дама Берта была убеждена, что ее затея увенчается успехом. Ибо Амьель знал наизусть несколько весьма красивых любовных канцон и даже мог их пропеть приятным голосом.
– Королева уже восемь раз рожала от самых крепких во всем королевстве бычков и жеребчиков! – сказала она Изоре. – Ей, несомненно, будет приятно склониться душой к утонченному юноше, не грубому, не своенравному, тонкому в обхождении.
Изора покосилась на этого приятного юношу, который за девять дней пути лишнего словечка не вымолвил.
– Видно, придется мне сварить для него весьма крепкий напиток бодрости, – заметила колдунья. – Ибо есть вещи, коих тонкое обхождение никак не заменит…
– Прежде всего внучек должен понравиться королеве.
– Ну, это уж проще простого…
И колдунья погладила кончиками пальцев подвешенную к поясу игрушечную лютню. Лютня отозвалась вздохом.
– Благородная дама! – воскликнул, подскакав, капитан охраны. – Нам навстречу движется кавалькада!
– Это королева! – воскликнула дама Берта. И точно – сама владычица Мабилла, получив посланное с гонцом письмецо, выехала встречать жениха. Не по горячей любви к нему она это сделала – а просто скандал, который она устроила восьми благородным семействам, скандал, завершившийся возней со жребиями, требовал как раз такого продолжения. Причем королева не взяла с собой ни одного из семерых своих братьев, генералов и министров, а отправилась попросту, в сопровождении дам и своей личной гвардии.
Дама Берта, уверенная, что несложно будет перехитрить Мабиллу, за широкими спинами братьев забот не ведавшую, жестоко ошиблась. Королева прекрасно рассчитала свои поступки.
Присутствие родственников в такой важный час, как встреча с женихом, было ей совершенно ни к чему. Она уже знала, что никакой отряд молодых красавцев не выстроится, вылупив глаза и выкатив кольчужные груди, дабы она могла решительным пальчиком своего избранника отметить. И рассудила здраво: если тот, кто ей достался милостью жребия, достоин ее ложа, то она привезет его с собой в столицу. А ежели недостоин… так ведь капитан охраны – на то и капитан, чтобы понимать с полуслова… да и добрая Маурина, нарочно для такого случая прискакавшая на помощь к своей владычице и приятельнице Мабилле, знает способы затуманить сознание и развернуть непрошеных гостей к столице задом, к дороге передом…
И чем ближе была нарядная кавалькада королевы, чем больше дрожали руки дамы Берты, причесывавшей внучка и надевавшей ему берет с самым нарядным пером, тем меньше все это дело нравилось Изоре. Она понимала, что в свите королевы наверняка есть женщина, владеющая тайным искусством не хуже, чем она сама. А возможно, и лучше.
Королева выслала вперед двух юных пажей и многоопытного герольда, который подсказал даме Берте, как все должны себя вести, а далее все шло почти по Уставу, вплоть до минуты, когда королева, дама Берта и Амьель вошли под наскоро установленный на придорожной поляне парчовый навес и сели на раскладные табуреты к походному столику – выпить вина в честь столь многообещающего знакомства.
Изора глядела на них издали, приказав своему слуху заостриться до игольной тонкости. Но по ту сторону навеса стояла невидимая ей Маурина, наложившая на всех, кто за шатром, легонькое и очень избирательное глухое заклятие, одно из тех новомодных заклятий, что действуют наподобие прикосновения дамского пальчика. Ведь если оным пальчиком в нужное время и в нужное место подтолкнуть рыцаря в полном вооружении – то рыцарь, пожалуй, и наземь усядется, гремя, словно повозка с лужеными кастрюлями. Изора же, по некоторым причинам не бывавшая в высших кругах магического общества, не знала этих новинок, а пробавлялась теми знаниями, которые заполучила много лет назад, а каким путем – о том рассказец еще впереди.
Однако то, что она видела, в особый восторг ее не приводило. Дама Берта суетилась, королева Мабилла улыбалась, как во время обязательного ежегодного посещения приюта прокаженных, а жених Амьель сидел с такой физиономией, словно его уже осудили на смертную казнь и сейчас пошлют за палачом.
Но встала королева, отдала какие-то приказания – и засуетилась свита, и стали развьючивать лошадей, и непонятно откуда возникли на поляне опорные шесты большого шатра. Королева несомненно собиралась провести ночь на лоне природы, вдали от столицы, от дворца и братьев!
Ознакомительная версия.
