Сначала господин Клеть добросовестно работал на Гильдию Воров, хотя сам вором не был — в обычном значении этого слова. Потом вакантным оказался достаточно высокий пост в Гильдии Шутовских Дел и Баламутства. И наконец, господин Клеть стал управляющим дел Гильдии Музыкантов.
Официально эту должность должен был занимать музыкант. Поэтому господин Клеть предусмотрительно запасся расческой и бумажным листком. Однако его приняли без прослушивания — до того Гильдией управляли настоящие музыканты, следовательно, список членов не велся, взносов почти никто не платил и организация задолжала несколько тысяч долларов (плюс проценты за просрочку) троллю Хризопразу.
Когда господин Клеть открыл первую запущенную бухгалтерскую книгу, его охватило ни с чем не сравнимое глубокое и чудесное чувство. С того момента он ни разу не оглядывался назад. Взор его был постоянно устремлен вниз. Несмотря на то что у Гильдии были свой президент и совет, у нее теперь появился еще и господин Клеть, который вел протоколы, обеспечивал, чтобы все проходило гладко, и язвительно посмеивался про себя. Такова действительность, какой бы странной она ни казалась: когда люди наконец сбрасывают с себя ярмо тирании и берут управление в собственные руки, обязательно появляется, как гриб после дождя, господин Клеть.
Хат-хат-хат… Господин Клеть смеялся обратно пропорционально комизму ситуации.
— Но это же полная чепуха!
— Добро пожаловать в прекрасный мир экономики, — ответил господин Клеть. — Хат-хат-хат.
— А если мы все-таки не вступим в Гильдию? — поинтересовался Дион. — Что будет? Вы конфискуете наши инструменты?
— Для начала, — сказал управляющий делами Гильдии. — А потом, в некотором роде, вернем их вам. Хат-хат. Кстати… ты случаем не из эльфисов?
— Семьдесят пять долларов! Это же грабеж! — воскликнул Дион, когда они вышли на вечерние улицы.
— Это больше чем грабеж, — поправил его Золто. — Я слышал, Гильдия Воров взимает только проценты.
— К тому же тебя принимают в действительные члены Гильдии со всеми вытекающими льготами, — проворчал Лава. — И пенсию дают. И раз в год оплачивают тебе поездку в Щеботан.
— Музыка должна быть свободной и бесплатной, — стоял на своем Дион.
— Что будем делать? — спросил Лава.
— У кого-нибудь есть деньги? — осведомился Золто.
— У меня доллар, — сказал Лава.
— У меня несколько пенсов, — сказал Дион.
— Значит, по крайней мере, мы прилично поужинаем, — кивнул Золто. — Вот здесь.
Он указал на вывеску.
— «Буравчик. Шахтная Кулинария», — прочитал Лава. — Все для гномов, да? Я слышал о «буравчиках», это вроде такие пирожные. А еще червешель и все прочее?
— Теперь здесь троллью еду тоже готовят, — возразил Золто. — Отбросим этнические разногласия ради общей прибыли. Пять сортов угля, семь сортов кокса и золы, отложения, от которых слюнки потекут. Тебе понравится.
— А гномий пирог тут дают? — спросил Дион.
— Тебе нравится наш хлеб? — не поверил Золто.
— Обожаю, — признался Дион.
— Что? Настоящий гномий хлеб? Ты уверен?
— Конечно, вкусный и хрустящий.
Золто пожал плечами.
— Вот теперь я тебе действительно верю, — сказал он. — Ни один эльф не может любить гномий хлеб.
В заведении почти никого не было. Из-за стойки на них смотрел гном в переднике, доходившем до самых подмышек.
— Жареная крыса есть? — спросил Золто.
— Лучшая жареная крыса в городе, — сказал Буравчик.
— Отлично. Подай-ка нам четырех жареных крыс.
— И настоящий гномий пирог, — добавил Дион.
— И немного кокса, — настойчиво произнес Лава.
— Вам головы или лапки?
— Четырех жареных крыс.
— И немного кокса.
— Кетчуп к крысам нужен?
— Нет.
— Ты уверен?
— Никакого кетчупа.
— И немного кокса.
— И два яйца вкрутую, — сказал Дион.
Все как-то странно посмотрели на него.
— Ну и что? Просто я люблю яйца вкрутую.
— И немного кокса.
— И два яйца вкрутую.
— И немного кокса.
— Семьдесят пять долларов, — произнес Золто, когда они уселись за стол. — Сколько будет три раза по семьдесят пять?
— Много, — сказал Лава.
— Больше двухсот долларов, — сказал Дион.
— Я двухсот долларов и не видел никогда, — покачал головой Золто. — Ну, то есть наяву, не во сне.
— Мы найдем деньги? — спросил Лава.
— Музыкой мы ничего не заработаем, — ответил Дион. — Законы Гильдии. Если тебя поймают, то возьмут твой инструмент и засунут его тебе в… В общем, флейтистам приходится несладко, — добавил он, припомнив слова стражника.
— Ну, тромбонисту тоже не позавидуешь, — заметил Золто, посыпая перцем крысу.
— И домой вернуться нельзя… — продолжал Дион. — То есть… мне домой возвращаться нельзя. Если я вернусь, то всю оставшуюся жизнь буду ворочать монолиты, как и мои братья. Их только каменные круги интересуют.
— А если я вернусь домой, — сказал Лава, — мне опять придется гонять дубиной всяких друидов.
Оба осторожненько, как можно незаметнее отодвинулись друг от друга.
— Значит, мы будем играть там, где Гильдия нас не найдет, — бодро заявил Золто. — Найдем какой-нибудь клуб…
— Здесь хватает дыма, — сказал Лава.
— Я имею в виду ночной клуб, — пояснил Золто.
— Наверное, ночью здесь дыма еще больше.
— Одно я знаю точно, — продолжил Золто, меняя тему разговора, — в городе хватает уютных местечек, где не любят платить налоги Гильдиям. Выступим пару-тройку раз и без проблем заработаем деньжат.
— Мы трое? Вместе? — спросил Дион.
— Конечно.
— Но мы играем абсолютно разную музыку, — напомнил Дион. — Вряд ли у нас что получится. Ну, то есть гномы слушают свою музыку, тролли — свою, а люди — свою. Мы что, возьмем все это и смешаем? Нет, это будет ужасно.
— Мы хорошо друг с другом ладим, — пожал плечами Лава, поднимаясь, чтобы взять со стойки соль.
— Мы же музыканты, — кивнул Золто. — И этим отличаемся от обычных людей.
— Вот именно, — подтвердил тролль.
Лава сел.
Что-то хрустнуло.
Лава встал.
— О, — сказал он.
Дион протянул руку и медленно, очень бережно поднял со скамьи обломки арфы.
— О, — повторил Лава.
Издав печальный звук, скрутилась струна. Они словно наблюдали, как умирает котенок.
— Я выиграл ее на знаменитом фестивале в Лламедосе, — сказал Дион.
— А склеить ее нельзя? — спросил, помолчав, Золто.
Дион покачал головой.
— В Лламедосе не осталось никого, кто мог бы починить ее…
— Да, но на улице Искусных Умельцев…
— Извините, правда извините, не понимаю, как она там оказалась.
— Ты не виноват…
Дион тщетно пытался соединить два обломка. Но музыкальный инструмент отремонтировать нельзя. Она вспомнил, что об этом говорили старые барды. У инструмента есть душа. У каждого. Когда инструмент ломается, душа покидает его, улетает, словно птица. После ремонта остается обычная вещь, состоящая из дерева и струн. Она будет играть, неискушенный слушатель даже ничего не заподозрит, но… С таким же успехом можно сбросить в пропасть человека, потом сшить его и попытаться оживить.
— Гм… Может, купим тебе другую? — предложил Золто. — На Задворках… есть отличная лавка, которая продает всякие музыкальные инструменты…
Он вдруг замолчал. На Задворках действительно есть хорошая лавка музыкальных инструментов. Она всегда там была.
— На Задворках, — повторил он, убеждая больше себя, чем Диона. — Мы ее там обязательно найдем. На Задворках. Да. Уж и не припомню, сколько лет она там…
— Такой инструмент мы не купим, — грустно промолвил Дион. — Чтобы создать нечто подобное, мастер должен просидеть две недели под водопадом, завернувшись в шкуру вола, — и это еще до того, как он притронется к дереву.
— Зачем?
— Не знаю. Таков обычай. Он должен очистить свой разум от всего, что может отвлечь его внимание.
— Ну, купим что-то другое, — решительно сказал Золто. — Обязательно подыщем тебе что-нибудь. Иначе какой из тебя музыкант?
— Но у меня совсем нет денег, — ответил Дион.
Золто похлопал его по плечу.
— Это неважно, — успокоил он. — Зато у тебя есть друзья! Мы поможем тебе! А с помощью друзей ты…
— Но мы истратили все, что у нас было, на еду, — перебил его Дион. — У нас нет больше денег.
— Это крайне пессимистический взгляд на жизнь, — упрекнул Золто.
— Да, конечно, но денег у нас действительно нет.
— Я что-нибудь придумаю, — успокоил Золто. — Я — гном. О деньгах нам известно все. Я все знаю о деньгах — это практически мое второе имя.
— Довольно длинное у тебя второе имя.
