— А что это за дама с канцлером? — полюбопытствовала я.
— Маркиза Карамель ван Лав, а что вас так заинтересовало, моя ягодка?
— У нее такая большая… брошь дивной работы, — защебетала я, изображая восторг всей поверхностью лица.
Не знаю, что подумал принц, рассмеявшись, но информацию я получила:
— Маркиза Карамель, как вы поняли, из пожалованных дворян, вернее ее батюшка, потомственный банкир. А все пожалованные, особенно из новых, слегка вольно относятся к критериям прекрасного.
Ничего себе воспитание, так витиевато и культурно описать отсутствие вкуса и чувства меры. Я восхитилась.
— Представить вас?
— Вот уж увольте! — презрительная гримаска вышла сама собой, не хватало мне еще с лахудрами знакомиться.
— А долго мы так гулять будем? — поинтересовалась я, чувствуя неприятную скованность в спине, ноги с непривычки болели в таких местах, что я и не подозревала, что там есть мышцы.
— Не любите верховую езду? — спросил принц и посмотрел так, словно не о лошадях сейчас речь шла.
— Не особо, — с опаской ответила я и добавила, — утомительно и удовольствия почти никакого.
— Вы слишком сильно отклоняетесь назад. Выпрямите спину и слегка прогнитесь в пояснице, — начал поучать меня его высочество
Он пристроил свою лошадь почти в притирку к моей. Его правая рука уже лежала на моей талии, сползая к копчику и чуть надавливая, обозначая степень прогиба.
— Теперь расслабьте плечи и приподнимите голову, моя амазонка, — Вениан щекотнул затянутыми в замшевые перчатки пальцами по моему подбородку, по коже табуном прошлись мурашки.
Да он же меня соблазняет! Все эти поцелуи в нишах, двусмысленные слова, комплименты… А ведь приятно! Давно меня никто не соблазнял. Да еще так обходительно. Действительно, что ли замуж пойти?
Тут меня проняло холодком осознания, что если это все взаправду, то придется и замуж, и остаться в этой Казскии насовсем. А я как-то не готова из двадцать первого в лютое средневековье, где воду дровами греют и аспирина нет. Особенно беспокоил аспирин.
Надо срочно угадывать про канцлера и пусть тащит меня обратно, откуда взял!
«И вот нашли большое поле!», — громко и уверенно проскандировал кто-то у меня в голове. Лафетов с пушками не было, зато стояли шатры шелковые и столы накрытые. Организм возликовал. Мучения не напрасны и нас хотя бы покормят.
А слуг нагнали! Это вот чтобы королева на свежем воздухе позавтракала, нужно было столько народа озадачить? А столы с шатрами они ночью устанавливали? И тут случился конфуз. Его высочество помог мне спешиться. Ручку подал, за талию поддержал, к себе прижал, что уже явно было не по этикету, но приятно — утро прохладное, а принц теплый. Прижатый к уютному живот не удовольствовался эфемерной теплотой и нагло потребовал свое, громко и настойчиво. Как, по-вашему, ведут себя принцы, когда у дамы в животе урчит? А хрен его знает! Вениан прижал теснее и куснул за ухо.
— Я так-то рассчитывала сама перекусить, а не стать чьим-то завтраком, — буркнула я, скосив глаза на столы. — И компрометировать даму на глазах всего двора жуткий моветон. На нас смотрят, и ваша матушка особенно пристально.
— Мне можно, и вы — моя невеста.
Железный аргумент. Как бы его до общественного мнения донести, а то мало ли, как в высшем обществе принято бойкоты устраивать.
За следующий час меня попытались дважды облить вином, наступили на подол, почти испачкали пирожным, обхаяли, но очень культурно, наряд и прическу, будто бы между собой, но так, чтобы мне было слышно. Вот и выяснила.
Я удалилась от мира, недалеко, за шатер, где собиралась тихо, но продуктивно поматериться, как мимо с каменным лицом прошествовал канцлер дор Лий.
— А! — воскликнула я, радуясь, что теперь есть на ком сорвать раздражение. — Вы то мне и нужны, с… советник. — И, схватив его за руку, рванула на себя.
8
Совсем не ожидая, что на него коварно нападут по пути в кустики (а куда еще можно было так сосредоточенно идти!), Анатоль попытался сопротивляться, но сила инерции и подвернувшийся в траве сучок сделали свое дело. Не то чтобы победа меня огорчила, но когда тебя придавливает к земле всем своим весом высокий спортивный мужчина, думается вовсе не о романтике на лоне природы, а о том, что у тебя в волосах трава, по шее жук ползет, юбка задралась и в зад что-то колет.
— Может хватит уже на мне елозить?
— И в мыслях не было, — отозвался поверженный, пытаясь приподняться, но рука, на которую он опирался, поехала по траве, и ненаследный принцев нос уткнулся мне в грудь.
— Теперь тоже в мыслях не было?
— Теперь, может и появилось, — ухмыльнулся Анатоль, собрал конечности в кучу, встал и помог мне подняться.
— Тактика нападения из-за угла всегда срабатывает? — издевался он, отряхиваясь. — Ты потом жертву оглушаешь, перед тем как в логово тащить, или просто связываешь и с честными глазами обещаешь отпустить, если орать не станет?
— Я просто хотела…
— Я так и понял!
— …поговорить, — закончила я, делая над собой усилие, чтобы не вцепиться в лицо этому юмористу.
— Говори, — снизошел он, бросил жаждущий взор в сторону густой кустовой поросли неясного происхождения и добавил: — Только быстро.
— За что все эти благородные стервы на меня взъелись?
— За высочайшее внимание, ясное дело. Ты победила, а их жаба давит.
— Пусть бы уже додавила… Слушай, верни меня обратно, а? Мне тут как в новых туфлях, и красиво, и все завидуют, а ты стоишь и мечтаешь про растоптанные мокасины. — С каждым словом я пододвигалась к ненаследному принцу все ближе, умоляюще глядя в глаза, которые в тени приобрели цвет темного бутылочного стекла, — Надоело все! Побудки, реверансы, девки эти нервные, кони, труселя на завязках, неудобные, жуть!..
А когда расстояния между нами совсем не осталось…
— Анатоль, — шепотом, произнесла я, и мужчина, как завороженный, склонился к моему лицу, — у меня под рубашкой кто-то ползет!
Не знаю, какие эмоции в тот момент выражали мои глаза, но канцлер понял, что до полномасштабной истерики уровня «апокалипсис» остались считанные секунды. Он затейливо изогнул пальцы, мазнул по жакету, пуговицы которого мгновенно расстегнулись, дернул стягивающую воротничок блузы тесьму и, одной рукой прижав меня к себе, запустил другую мне за шиворот и принялся азартно там копошиться.
Я взвизгнула.
— Стой спокойно!
— Руки холодные!
— Сейчас согреются!
— Ай!
— Что опять?
— Он лезет!
— Будешь ерзать, еще дальше залезет!
— О, черт! Ну доставай уже! Сколько можно! У меня спина затекла!
И тут я узнала, что слово матерное в сказочном мире есть, а запас его многообразен и почти неиссякаем. Вывернув голову из-под руки принца, я обнаружила застывшую у шатра маркизу ван Лав с выпученными глазками и приоткрытым ротиком. Что потрясло ее больше, наша с Анатолем композиция или те композиции, которыми он встретил ее появление за шатром, узнать не удалось, поскольку мужчина, бросив меня на произвол судьбы в расстегнутой одежде, ткнул собранными щепотью пальцами в лоб Карамельке, и та кулем осела на траву, закатив глаза.
— Что стоишь? Хватай за ноги, оттащим, пока никто не заметил.
— Куда? — опешила я, обнаружив, что стою рядом с ним, вцепившись маркизины щиколотки, тогда как этот маньяк уже подхватил ее под руки и приподнял.
— Вон к тем кустам, — Анатоль кивком указал направление, и мы потащили.
Сгрузив Карамельку, канцлер велел мне подождать, нырнул в заросли и пропал на кошмарно долгие минут пять. За это время я успела сгрызть ногти до локтей, поседеть, подобрать жакет, вспомнить, что у меня жук в корсете и поседеть еще раз, и только после всего этого он вылез из кустов и вид при этом имел весьма довольный жизнью.
— Где ты был? Что ты там делал!? — истерила я, но вполголоса, как-то бесчувственные девицы у ног к громким разговорам не располагают.
