Ознакомительная версия.
– Он это и делал... – она сдавленно хихикнула. – А сегодня одеть не успел... Ну не могу же я уйти в таком виде!
– Ох, горе мое! – Я тоже выросла в королевском дворце, но одевать себя позволяла лет до трех, а после справлялась сама. Раздевать, конечно, бывало... позволяла... но позже. Значительно позже. А вот одевать, кроме себя, мне доселе никого не доводилось.
Помянув всех известных в Ойойкумене демонов, я принялась помогать ей напяливать бебехи и обувь. На удачу, пребывание в Шерамуре помогло мне освоить некоторые особенности ношения современных дамских нарядов. Подозреваю, что в Шерамуре новое платье королевны сочли бы столь же устаревшим, как одеяния бояр из Торговища. Но мне сейчас было не до тонкостей. Хоть задом наперед, хоть наизнанку, лишь бы побыстрей. Только чулки не выворачивать, вдруг эта особа – стихийная магичка, еще бури в коридоре мне и не хватало.
Но Йадвига никаких лишних телодвижений не делала.
Едва процесс одевания был завершен, она приказала:
– А теперь пойдем со мной.
– Это еще зачем? Я к тебе в свиту поступать не собираюсь.
– А я бы тебя, хамку, и не взяла, – гордо отвечала она. – Только откуда я узнаю, что, когда я уйду, ты не шмыгнешь за эту дверь?
И она кивнула в сторону, куда удалился ее хахаль.
Хотела я высказать в краткой и доступной форме то, что думаю о ней, ее возлюбленном инкубе и прославленной гонорийской гордости, но меня остановило даже не то обстоятельство, что королевна не была способна понять некоторых выражений. Стражники говорили о гостях, прибывающих не через обычные врата. Стало быть, она попала сюда через врата перехода. Неплохо бы узнать, где у них тут портал.
Я огляделась. Домны Фистулы нигде не было видно. Очевидно, близость утра заставила прелестницу былых времен вернуться в раму. А прелестнице времен нынешних пора возвращаться откуда явилась.
– Ладно, провожу я тебя...
Йадвига вполне уверенно двинулась к лестнице. Может, привидений она и боялась, но дорогу определенно знала. Натоптанная была дорожка.
– А вот говорят, что ты замуж за Ивана-царевича собираешься, – сказала я. – Или брешут люди?
Вполне можно было ожидать, что она заявит «не твое это дело». Я бы так и поступила. Но принцесса принцессе рознь.
– То есть правда, – отвечала королевна. – Мой портрет уже послали сыну царя Ивана... – далее последовала пауза, сопровождаемая победительной улыбкой, означающей: «и все другие претендентки могут пойти и утопиться».
– Как же ты, помолвленная невеста, по ночам по инкубам шастаешь?
– А любовь? А страсть? Впрочем, где тебе, холопке, понять высокие чувства... Я буду царицей на Поволчье и буду любить моего Клопинеля, бо ему верна сердцем и душой!
– А Иван?
– Ивану так и надо. Он дурак. Ему не привыкать рога носить, без них у него корона не удержится.
– Да, и в самом деле, высокие чувства, высокие... – мы ступили на лестницу и двинулись наверх, туда, где в башнях обычно располагается сторожевой пост. – И где же ты, ясновельможная, познакомилась со своим возлюбленным?
– На балу. – Она взглянула на меня с презрительным изумлением. Действительно, где еще благородная дама может повстречать предмет своих чувств? – Тогда я впервые надевала алмазный венец – подарок родителя. Да и без венца в тот вечер кто не взглянул на меня, тот и влюбился. Вот, например, Козлевич молодой, что после ушел в странствующие рыцари... Но я не о нем. Там мне представили неописуемо прекрасного Клопинеля. Мы танцевали, а потом встретились у фонтана, под черемухой... это было божественно... а потом он рассказал мне, как можно попасть сюда прямо из родительского сада...
– А где бал-то был? В королевском замке, в Крякове? – Если здешняя публика имеет прямой доступ к правящему семейству Гонории, я должна это знать. Хотя мне никогда не приходилось слышать, чтоб короля Блудислава интересовало что-либо, кроме хмельного меда и доброго боя на карабелях.
– Нет. У князя Вепшепепшема. Он устраивал прием в честь моего дня рождения. О, князь умеет жить! Сотня слуг, скакавшая перед моей каретой, была одета в золотую парчу, а дорога была устлана рытым бархатом. Пруды в саду были заполнены шерамурским вином, а когда стемнело, князь повелел, дабы осветить парк, поджечь две окрестные деревни. А какое общество! – Губы ее прихотливо изогнулись. – Впрочем, общество могло быть и получше. Эта мерзавка баронесса Хрюндель тоже была там. И даже хуже. Князь Вепшепепшем допустил в свой замок гадкого торговца!
– Купца?
– Нет... не помню, как это называется. Магнаты всегда в долгах, вот он и заявился. Еще на слово «вампир» похоже...
– Банкир?
– То так. Как звать – не помню и не желаю знать.
Ей совершенно не обязательно было помнить фамилию банкира. Это не имело ровно никакого значения. Я и без того знала, что финансовые операции в Гонории осуществляет тамошний филиал Магического банка Голдмана.
Мы поднялись на верхний ярус, миновали следующую порцию стражников, опять же обыкновенных, а не призрачных и не вышедших из магических лабораторий, и оказались под каменной аркой, возле которой кемарил некто с опухшей физиономией, неопрятной бородой и в потрепанной мантии.
– Поспешайте, барышня, – сварливо обратился он к Йадвиге, – а то уж рассветет скоро. Я уж собрался жаворонка вам под окно подсылать...
– Делай свое дело, хам! – оборвала его королевна.
У меня насчет его дееспособности были некоторые сомнения, ибо от мага – а врата перехода может открыть только маг – ощутимо несло перегаром. Он подошел к вратам, держась на ногах не слишком твердо, глянул на меня, спросил по-поволчански:
– Ты, што ль, тоже перемещаться будешь? Насчет тебя указаниев не было...
– Не буду, – успокоила я его. – Панну только провожу – и пойду себе.
Тогда он принялся читать заклинания перехода, одновременно проделывая пассы руками, ногами и корпусом, и совершил это, ни разу не сбившись. Странно сие. В Поволчье никто этим искусством не владеет, поскольку оно там ни к чему. Откуда же этот умелец взялся?
Затем он посторонился.
– Проше, панна.
Йадвига Блудиславна не снизошла до ответов и прощаний. Она подхватила свои пышные юбки и шагнула в портал. И не стало ее в портале. Лишь цветные вихри клубились между створ. Я много раз видела, как оно происходит, хотя понятия не имела, как оно происходит.
– Опаныси! – воскликнул бородатый волхв.
Вихри загустели, и в тени ворот обрисовались три человеческие фигуры. Одна из них, вышагнув, оказалась прямо передо мной.
– Этелинда, она же Тесса, она же Конни, она же Присси, – констатировал фон Ужоснах. – Фрау Райна, я искренне рад, что вы здесь и встречаете меня.
Слуги ландграфа, веденные мною в крепости Бобоану, покинули врата, и портал закрылся.
– Вы удивлены?
И что им всем так хочется, чтоб я удивилась?
– Признаться, не слишком. Вы, ландграф, бросали при прошлой встрече красноречивые намеки. А уж после того, как мне стало известно, что вы имеете доступ к файлам МГБ...
– Откуда? – оставив любезный тон, ландграф непритворно разгневался. – Кто проболтался? Подколодный, ты?
– Вот уж нет, – волхв вытащил из складок мантии флягу и приложился к ней. – Тут же бабы по ночам шныряют, кто-нибудь из них и натрепал.
– Но как они могли проболтаться о том, чего не знали? Впрочем, это доказывает, сударыня, что я не ошибся, пригласив вас сюда. – Ландграф привычно почесался. – Идемте.
– А я? – обиженно заныл волхв. – Двое суток ведь на смене.
– Хорошо, ступай. Я распоряжусь, чтоб Мамбуру тебя заменил.
Как ландграф его называл? Подколодный? Мне показалось, что я уже где-то слышала это имя. Только не могла вспомнить, где. В Поволчье? В Великом Суржике? В Гонории?
– Да ничего не умеет ваш Мамбуру, кроме как мертвяков гонять да травку курить! – продолжал свариться волхв. – Обдолбается, а вы потом жалуетесь, что переход сбоит.
– Тогда нечего плакаться, герр Голубчик, что у тебя смена по двое суток. К тому же самогон твой ничем не лучше травы почтенного Мамбуру.
– Я Голубь! Голубь, а не голубчик! – вскинулся волхв.
Тут память моя прояснилась. Про Голубя Подколодного я слышала, когда мы с Гверном вернулись с Ближнедальнего Востока и зависли в Волкодавле.
Тогда посетители «Белки и свистка» наперебой повествовали о событиях смуты, прошлых и нынешних. Этот Голубь изначально был жрецом храма Ядреной Матери, соратником верховного волхва отца Гениталия. Но затем, после того как рейтинг Траханеота Рыдальца вырос несказанно, объявился в Новом Кипеже среди раскольников. Но с ними Подколодный не ужился и, как рассказывали мне в Волкодавле, утек в Великий Суржик, поступив советником к тамошнему гетьману. Поскольку с тех пор в Великом Суржике произошел очередной государственный переворот (или два?), мятежный маг вполне мог переместиться еще куда-нибудь.
Ознакомительная версия.
