— Там были эльфы, — подсказал жестянщик Жестянщик.
— Они все и испортили, — нахмурился извозчик Кровельщик. — А еще все громко кричали.
— А еще был кто-то с рогами, — припомнил Возчик, — и большой…
— Все это нам просто приснилось, — подвел итог Джейсон.
— Эй, Возчик, посмотри-ка сюда, — окликнул Ткач, подмигнув остальным танцорам. — Вон твоя обезьяна. Ты ведь хотел ее о чем-то спросить?
Возчик прищурился.
— Еще как, — сказал он.
— На твоем месте я бы непременно воспользовался столь удобным случаем, — промолвил Ткач с некоторым злорадством, которое всякие умники частенько проявляют по отношению к простакам.
Библиотекарь мило беседовал с Думмингом и казначеем, но немедленно обернулся, когда Возчик ткнул его в бок.
— Значит, ты бывал в Ломте? — спросил Возчик своим обычным панибратским тоном.
Библиотекарь посмотрел на него с вежливым непониманием.
— У-ук?
Лицо Возчика растерянно вытянулось.
— Но это ведь там ты засовывал куда-то орех?
Библиотекарь одарил его странным взглядом и покачал головой.
— У-ук.
— Ткач! — закричал Возчик. — Обезьяна говорит, что не засовывала орех туда, где не светит солнце! А ты говорил, что засовывала! Говорил ведь, правда? — Он повернулся к библиотекарю. — Она не засовывала, Ткач. Видишь, я знал, что ты все врешь. Ты просто тупой. В Ломте не водятся обезьяны.
От них двоих во все стороны начала распространяться тишина.
Думминг Тупс затаил дыхание.
Библиотекарь взял со стола здоровенную бутыль и похлопал Возчика по плечу. Потом наполнил его бокал и похлопал Возчика по голове.
Думминг успокоился и вернулся к своему занятию. Он привязал нож к шнурку и с мрачным видом принялся наблюдать за его вращением…
Когда Ткач возвращался той ночью домой, на него напал загадочный разбойник и сбросил его в реку Ланкр. Никому так и не удалось выяснить почему. Никогда не подначивайте волшебников, особенно приматообразных. Они церемониться не станут.
Гости потихоньку расходились.
— Скоро она начнет задумываться о своем месте в жизни, — сказала матушка Ветровоск, возвращаясь домой вместе с нянюшкой и полной грудью вдыхая ароматный ночной воздух.
— Она — королева. И место у нее достаточно высокое, — откликнулась нянюшка Ягг. — Почти как у ведьмы.
— Да, но… Задирать нос не стоит, — покачала головой матушка Ветровоск. — Да, у нас есть превосходство, но мы ведем себя скромно и не выставляемся. Никто не может обвинить меня в том, что я когда-нибудь вела себя нескромно и неблагопристойно.
— Лично я всегда считала тебя слишком уж застенчивой, — подтвердила нянюшка Ягг. — И когда заходила речь о скромности, всегда говорила людям, что более скромного человека, чем Эсме Ветровоск, не найти.
— В сторонке тихо делала свое дело, ничего не требовала…
— О да, тебя почти не было видно, — подтвердила нянюшка Ягг.
— Гита, не перебивай.
— Извини.
Некоторое время они шли молча. Это был теплый сухой вечер. На деревьях пели птицы.
— Странно даже подумать. Наша Маграт вышла замуж, ну и все остальное…
— Что ты имеешь в виду под остальным?
— Ну, ты понимаешь… она ведь замужем, — попыталась объяснить нянюшка. — Я дала ей несколько полезных советов. Типа, ложась в постель, не скидывать с себя всю одежду разом. Чтобы у мужчины интерес сохранялся.
— Например, ты всегда оставляла шляпу.
— Верно.
Нянюшка помахала колбасой на веревочке. Она придерживалась мнения, что запастись продуктами, тем более бесплатными, никогда не повредит.
— Да, свадебный пир удался на славу. А Маграт просто светилась.
— А мне она показалась раздраженной и взволнованной.
— Именно от этого невесты и светятся.
— Впрочем, ты права, — согласилась матушка Ветровоск, которая шла чуть впереди. — Ужин удался. Никогда раньше не пробовала, ну, как ее, Вегетарнскую Дуэту.
— Когда я выходила замуж за господина Ягга, нам на стол в виде специального блюда подали три дюжины устриц. Хотя, честно признаться, сработали не все.
— И каждому гостю выдали по кусочку свадебного пирога в маленьком пакетике. Приятно… — сказала матушка Ветровоск.
— Да. А знаешь, говорят, если положить этот кусочек под подушку, то ночью увидишь своего будущего му… — Язык нянюшки запнулся сам о себя.
Нянюшка даже покраснела — что было для нее совсем не характерно.
— Все в порядке, — успокоила матушка. — Я не обиделась.
— Извини, Эсме.
— Все где-то когда-то происходит. Я знаю. Точно знаю. Все где-то происходит. И заканчивается одним и тем же.
— Это очень контининуумные мысли, Эсме.
— Пирог был вкусным, — вспомнила матушка, — но… сейчас… не знаю, почему… сейчас, Гита, прямо сейчас… мне почему-то очень хочется конфет.
Последнее слово повисло в воздухе эхом ружейного выстрела.
Нянюшка замерла. Ее рука машинально потянулась к карману, в котором всегда лежали покрытые пылью леденцы. Она уставилась на затылок Эсме Ветровоск, на тугой пучок седых волос, торчащих из-под полей остроконечной шляпы.
— Конфет? — переспросила она.
— По-моему, у тебя есть пакетик, — не оборачиваясь, бросила матушка.
— Эсме…
— Гита, ты ничего не хочешь мне рассказать? Например, о пакетике конфет, который некогда так удачно подвернулся под руку?
Матушка Ветровоск по-прежнему не поворачивалась к ней.
Нянюшка смущенно опустила взгляд.
— Нет, Эсме, — смиренно ответила она.
— Я знаю, что ты ходила к Верзиле. И как ты туда вошла?
— Ну, при помощи одной подковы. Особой подковы.
Матушка кивнула.
— Гита, не стоило ввязывать его в эти дела.
— Да, Эсме.
— Он так же коварен, как и она.
— Да, Эсме.
— Ты решила применить против меня упреждающую смиренность?
— Да, Эсме.
Они зашагали дальше.
— А что это был за танец, в который пустился Джейсон с друзьями, когда все напились?
— Это Ланкрский Танец с Палками и Ведром, Эсме.
— И он разрешен законом?
— Официально в присутствии женщин его нельзя исполнять, — ответила нянюшка. — Иначе он считается сексуально оскорбительным.
— И мне показалось, что Маграт очень удивил тот стишок, который ты продекламировала на приеме.
— Стишок?
— Я имею в виду, тот самый, с характерными жестами.
— Ах этот…
— Я видела, как Веренс что-то записывал на салфетке.
Нянюшка запустила руку в бесформенные глубины платья и достала полную бутылку шампанского, которая, по идее, никак не могла там помещаться.
— Должна сказать, она выглядела счастливой, — усмехнулась она. — Грязные обрывки платья и кольчуги. Эй, а знаешь, что она мне поведала?
— Что?
— Помнишь тот старый портрет королевы Иней? На котором она в железном лифчике? Рядом с колесницей с шипами и ножами? Так вот, Маграт сказала, что ей помогал… дух королевы Иней. Мол, в этих доспехах она делала такое, о чем раньше и подумать не смела.
— Ничего себе, — откликнулась матушка.
— Ох уж этот смешной старый мир, — согласилась с ней нянюшка.
Еще некоторое время они шли молча.
— Значит, ты так и не сказала ей, что королевы Иней никогда не существовало?
— Зачем?
— Старый король Лулли придумал ее только потому, что посчитал, будто нашему королевству не хватает романтической истории. Он был немного помешан на этой романтике. Даже доспехи приказал выковать.
— Знаю. Муж моей прабабки выковал их из жестяной ванны и пары кастрюль.
— Думаешь, не стоит рассказывать ей об этом?
— Не стоит.
Матушка кивнула.
— Странно, — задумчиво промолвила она. — Маграт осталась прежней, даже после того как полностью изменилась.
Нянюшка Ягг достала из недр передника деревянную ложку. Потом сняла шляпу и аккуратно спустила вниз миску со сливками, кремом и желе[38].
— Ха, никак не пойму, чего ты все время воруешь еду? Веренс и так отдал бы тебе целую ванну этого добра. Ты же знаешь, что сам он не притрагивается к заварному крему.
— Так веселее, — ответила нянюшка. — Заслужила я хоть немного веселья?
Тут густые кусты на обочине затрещали, и на дорогу выскочил единорог.
Он был в бешенстве. Он был раздражен. Он находился не в своем мире. Кроме того, им управляли.
В сотне ярдов от ведьм зверюга остановилась, угрожающе опустила рог и принялась бить копытом.
— Ничего себе! — воскликнула нянюшка Ягг и уронила добытый тяжким трудом десерт. — Скорее! Рядом есть дерево. Бежим!
Матушка Ветровоск покачала головой.
— Нет. На этот раз убегать я не буду. Стало быть, она не смогла победить меня раньше и решила натравить на меня эту животину!
