Злой как черт выскакиваю на крыльцо и замираю с раскрытым ртом. Рядом с кораблем кружит огромная тень, стремительно пикирующая в моем направлении.
Не успел я пошевелиться, как меня тут же обслюнявили с головы до ног.
— Нашел! — закричала Правая голова.
— Отыскался, родимый! — Средняя.
— Не ждали? — Левая.
Проведя рукавом рубахи по лицу, я частично стер последствия ласки Змея Горыныча. Который до того разгорячился, что вокруг него витает целое облако пара.
Наверное, очень спешил…
— Я тоже рад тебя видеть.
— И я. Я. Я.
— Только в следующий раз постарайся свое появление не сопровождать таким переполохом. А то Яга осерчает…
— Да я тихо.
Но Баба Яга почему-то не спешила появляться на крыльце, разбрасывая молнии направо и налево. Осторожно заглядываю внутрь избушки. Мои глаза от изумления лезут на лоб. Только представьте себе эту картину.
Посреди комнаты на полу сидит Яга и держит на руках царя, вес которого на порядок больше, чем ее собственный, при этом она нежно качает его и слизывает смородиновое варенье с его довольного лица. Идиллия, одним словом.
— Любви все возрасты покорны, — мурлычет кот-баюн, осторожно выскальзывая из избы.
Я на цыпочках следую за ним, размышляя о непредсказуемости Его Величества Случая.
Люди добрые, пода-а-айте жертве запрещения абортов…
Попрошайка в пригородном поезде
— Это тебе, — протягивая полупустую кружку, говорит кот-баюн.
— А что это? — опасливо косясь на черную маслянистую кашицу на дне деревянной посудины, интересуюсь я.
— Кохвия.
— Кофе то есть.
— Ну да.
— Откуда?
— Баба Яга наколдовала.
— Да я пить не хочу…
— И не надо. Я сам выпил — вкуснотища. Только на вкус противная, а так очень даже ничего.
— Привыкнешь.
— Ага. Ну на.
— Зачем? Сам пойди сполосни.
— Гадать.
— Как?
— На кохвейной гуще.
— Не мои методы — я все больше по старинке.
— Точно не нужно? — уточнил Василий.
— Точно.
— Все-таки мне мыть придется, — понурив голову, вздыхает он и направляется к колодцу.
Гадание на кофейной гуще — метод, конечно, примитивный, девкам во время посиделок развлечение, но даже он мне неподвластен, не говоря уж о более серьезных способах магического предсказания. Вот такой из меня волхв… волхв, который завтрашнюю погоду узнает не по полету птиц и шелесту листвы на деревьях, а из прогноза погоды на первом канале.
Да и что толку гадать, если через полчаса ведьмы установят точно — ошибся ли Змей Горыныч, когда говорил, что видел, как Бессмертный с царевной скрылся в Мрачных Чертогах, или этот некто в черном плаще и со связанной девушкой на плече действительно мой заклятый враг.
Забросив за спину выкованный мне в подарок меч, я проверил, удобно ли расположена рукоять. Одним движением рука заводится за голову, пальцы сами сжимают рукоять, миг — и вот уже сияющая полоска смертоносной стали нацелена противнику в сердце. Осторожно возвращаю меч в ножны, стараясь не отрезать самому себе уши, и начинаю обход лагеря, раскинувшегося под сросшимися кронами корявых лип.
На оголившемся во время недавних дождей корне сидит Владигор в человеческом обличье и грызет кусок вяленого мяса, по своим вкусовым качествам не уступающий подметкам старых калош. Его волкодлаки прочесывают лес вокруг замка и Чертогов, пытаясь найти какие-нибудь следы Кощея и Аленки, но пока безрезультатно.
Обхожу толстый канат, удерживающий на привязи летучий корабль, которым мы воспользовались с любезного разрешения царя, который пожелал отправиться с нами. Только сдается мне, что все дело в Яге, которая за последние два дня едва ли больше чем на пару минут покидала его общество.
Они и сейчас о чем-то щебечут, уединившись в капитанской каюте корабля и прихватив с собой скатерть-самобранку.
Перебрасывая с пальца на палец ручную шаровую молнию, сидит Софон. Его магический посох лежит рядом, с едва заметным сиянием поглощая из окружающей среды энергию, которая будет необходима в предстоящем сражении.
Укутавшись в конскую попону, дремлет Прокоп, время от времени вздрагивая и дергая волосатыми ногами, словно убегая от кого-то.
Остальные отсутствуют. Они заняты делом. Натка помогает ведьмам, Данила волкодлакам, а я хожу как неприкаянный, ожидая, пока другие сделают то, что я должен уметь сам, но не умею, потому что самозванец.
— Эй, волхв!
Повернувшись к окликнувшему меня волкодлаку, я проследил за его рукой и рассмотрел несколько черных точек, движущихся в нашем направлении со стороны замка.
— Интересно, что им нужно?
— Сейчас узнаем, — вскочив в седло, ответил я, и одним касанием каблуков отправил Урагана навстречу приближающейся группе.
— Я с тобой.
— Давай.
Владигор взбирается на спину чалой кобылы, которая недовольно фыркает, но подчиняется воле наездника и, догнав меня, пристраивается стремя в стремя.
При нашем приближении ходоки из Кощеева замка замирают и дружно падают на колени.
— К вашей милости взываем! — выкрикивают они, протягивая плохо обструганное полено, перевязанное белой тряпкой.
Рассмотрев, что они безоружны, я спешиваюсь:
— Нужно понимать так, что вы парламентеры.
— Не велите казнить, — дружно кричат они. — Послы мы.
— И кто же вас послал? И куда?
— Батюшка городничий прислали, — начинает один из послов, чьи руки и держат символ их неприкосновенности. — Велел в ноги падать, милости просить и грамоту с ключом вручить.
— Так чего от меня хочет городничий?
— А в грамотке он все изложил. А на словах велел ноги лобызать и милости просить.
— Но-но… без лобызания обойдемся. — Я проворно отскакиваю. — И вообще, встаньте с колен, чего уж там… мы по-простому. А грамотку извольте прочесть.
— Да мы это… грамоте не обучены.
— Ладно, давайте. — Приняв из их рук рулончик бересты, я поворачиваюсь к волкодлаку. — Прочтешь?
— Конечно.
Как замечательно, что хоть один грамотный человек нашелся, даже если он совсем не человек. Я-то по-местному с третьего на десятое. Вроде и буквы почти все знакомые, а слова чудные какие-то получаются.
Откашлявшись, Владигор принимается оглашать содержание грамоты:
— Милостивый господин, да пребудет с вами сила…
— Что-что? — переспрашиваю я.
— …Да пребудете вы во здравии долгие века, да…
— Переходи к сути.
Промотав половину рулончика, пробегая текст глазами, волкодлак продолжает:
— От имени жителей прошу вашей милости, возлагаю к стопам вашим ключ от города…
Послы дружно протягивают мне перевязанное белой тряпкой полено.
— …и прошу о великой чести считать вас нашим правителем и покровителем. Ниже подпись и печать.
— То есть вы сдаетесь?
— С великой радостью в желудке, то есть в сердце, и почтением во взоре.
— А как же Кощей?
— Сбег душегуб и злодей.
— Хорошо.
— Ура! — Побросав в воздух шапки, послы, а ныне мои верноподданные, оглашают окрестности такими воплями восторга, что их услышали на городских стенах, откуда в нашу сторону понеслось многоголосое эхо.
— А теперь прошу проследовать в город.
— Немного позже, — говорю я. — Мне сперва необходимо сделать кое-какие приготовления.
— Конечно-конечно. Будем с нетерпением ожидать вашего визита, а пока не соблаговолите ли передать городничему какие-либо распоряжения?
— Пускай армия сложит оружие и присягнет мне на верность.
— Но…
— Что-то не так?
После получасового перекрестного допроса мне удалось установить причину этой заминки. Оказывается, после бегства Кощея неконтролируемая армия упырей принялась охотиться на горожан, которые при поддержке войск ополчения и патрульных разъездов сумели оттеснить их с городских улиц. Но Кощеева гвардия, руководимая кровавым генералом Вахрамеем, который вознамерился взять власть в городе, укрылась в Кощеевом внутреннем бастионе, подняла мост и выдвинула ультиматум — подчиниться или умереть. Только их количества оказалось недостаточно для захвата власти во всем городе, даже учитывая уцелевших упырей, которых кое-как обуздали и привели к подчинению.
— Ладно, отправляйтесь назад. Передайте городничему, что я беру город под свое покровительство.
Послы откланялись, глядя на наши удаляющиеся спины, и бегом припустили к замку.
— Может, сразу туда отправиться? — предлагает волкодлак. — А остальные позже бы подтянулись.
— А если это ловушка?
— Это как?
— Очень просто. Я въезжаю, одаривая всех улыбками, а мне дубинкой по голове, кандалы на руки, и в темницу — Кощею откупная за беспорядки в городе, если таковые и имели место, а не просто очередная ложь. Может, так все и задумано было с самого начала… кто может гарантировать, что это не идея самого Бессмертного — все это непонятное бегство, восстание, послы…
