— Не знаю, друг. Ты имеешь в виду, что кто-то хотел объявить твою дочь меченой? — быстро сообразил глава.
— Нет, не хотел, а сделал, — поправил я друга, наблюдая, как он все сильнее хмурится. — Нам пришлось ехать в столицу, скрываясь по лесам, чтобы не попасть на костер. Моего лейтенанта ранили крестьянские мужики по приказу одного священника. Причем это произошло на моих землях.
— Оррен, я не могу тебе ответить ничего, кроме того, что сегодня же организую проверки и сам за всем прослежу. Пока только предполагаю, что, скорее всего, это козни наместника Хель — слишком уж долго он не давал о себе знать. До столицы, конечно, докатывались слухи о проделках девочки… Но чтобы сразу на костер — это дикость. К тому же дочь защитника… Нет, нет, нет… даже подумать страшно, как ты на меня зол. Сейчас же велю объявить о ложности этих слухов и разошлю вестников.
Юля снова кивнула, сообщая, что сказанное главой — правда.
— Спасибо, мой друг. Что зол, это верно. Мы уже грешным делом подумали, что в западню едем.
Я покачал головой, понимая, что придется мне вечером отвечать на вопрос Альги… вот наместник Хелин! Попляшет он у меня за все хорошее, как освобожусь…
— Ты мог бы и не покидать замка, — мягко улыбнулся глава, — в этом году один талантливый послушник сделал амулет, который чувствует присутствие человека, отмеченного Хель. И даже заставляет его проявлять сущность. Мы тестировали его на крови одной из прошлых меченых, которую удалось сохранить благодаря магии. Уже есть первый пробный десяток, и я легко мог выслать один амулет тебе. Смотри, сейчас его достану, и мы увидим, что ни его императорское величество, ни твоя дочь не… — Ливий начал рыться в складках серого плаща, пытаясь отыскать амулет.
— Не стоит, я тебе верю… — Голос сорвался, сзади испуганно вскрикнула Юля, Маришка зажала рот ладошками, а Крис попытался загородить меня.
Я не успел договорить — глава достал небольшой амулет со знаком дара. Еще секунду ничего не происходило, а потом Ливий, обжегшись, выронил его на пол. Прорисованный на гладкой металлической поверхности крест пылал ярким красным светом.
— Что?! — Магистры повытаскивали не пойми откуда, короткие кинжалы, а в ладонях главы зажглась сфера очищения. — Что за Хель?! Но…
— Среди нас меченый слуга! — вскричал магистр, стоящий по правую руку от Ливия.
— Возможно, это кровь императора… — спросил я, чувствуя, что настал именно тот момент, которого я боялся.
— Нет, Оррен, мы исключили его кровь — проклятие в ней спит, и амулет не должен был почувствовать его. — Взгляд орденца впился в моих спутников. Василий и Альга замерли за моей спиной, боясь пошевелиться, лицо Криса перекосило, а Юльтиниэль испуганно зажала рот ладошкой.
Что ж, рано или поздно это должно было произойти.
— Это всего лишь пробные образцы… — пробормотал низенький магистр со смешной лысиной.
— Да, да, — поспешно согласился Ливий. — Если проверить каждого… это не займет много времени. — Глава вопросительно посмотрел на меня. — Или же…
«Не позволяй им проверить свою дочь!» — неожиданно в голове раздался тихий приказ. Что ж, хорошо. Тогда выбора нет.
— Ни Юльтиниэль, ни Крис не могут быть слугами Хель. Ведь все знают, что меченый только один. Ты помнишь это правило, Ливий?
Амулет работал. Послушник оказался весьма талантливым магом. Я зажмурился, пытаясь удержать себя. Казалось, еще чуть-чуть, и я смогу перебороть действие заклинания. Хотя зачем? В таком случае крайней действительно может оказаться дочка. Нет… не допущу. Улыбнулся, открыв глаза, и встретился взглядом с Ливием, выпуская свою проклятую сущность наружу и наблюдая, как мужчина в ужасе отступает от слуги Хель, которого совсем недавно считал своим другом.
— А я так надеялся обойтись без казни…
ГЛАВА 19
Казнить нельзя помиловать!
Женщина — это все!
Женщина
Камера оказалась на удивление уютной и теплой. Видимо, аристократов предпочитали содержать в комфорте. А может, просто Ливий специально для меня расстарался. Это скорее напоминало комнату, даже особых заклятий не повесили на прочную деревянную дверь. Зачем? Глава ордена сразу понял, что я никуда бежать не собираюсь. Раз попался, придется отвечать за свою кровь. К тому же если я решусь на побег, подставлю Юльтиниэль. У нее и титул могут отобрать, и земли… И Кристиан тут никак не поможет ни своей властью, ни магическими силами.
Я еще раз обвел взглядом уютную маленькую комнатку. Широкая кровать с мягким матрасом и несколькими покрывалами, два стула, овальное зеркало над умывальником, шкаф для одежды (пустой, правда), небольшой письменный стол с чернильницей, гусиным пером и стопкой белых листов, и полка с книгами обнаружилась. Под потолком маленькое круглое оконце, куда падали мертвые лунные лучи. Даже жаль, что через пару часов мне придется покинуть сие гостеприимное место, но иначе нельзя. Сам упросил главу не тянуть до рассвета, когда и полагалось сжигать меченых.
Немного отдохнул на кровати, потом, чтобы не уснуть, принялся мерить комнату шагами и, наконец сообразив, зачем мне положили листы, сел писать завещание.
В общем-то, господа, я ужасный обманщик. Даже самому стыдно, что обманул друзей, крестника и дочь. Сказал им не штурмовать подвалы, потому что Ливий — мой добрый друг. И он, конечно, понимает, что дар, отданный мне Элизабет, сможет еще долго сдерживать проклятие. Ему всего лишь надо проверить мою кровь, чтобы точно удостовериться, что метка надежно заблокирована, а я вполне адекватен. А завтра утром я снова буду с ними, отведу Юлю и Маришку на вступительные экзамены… ну и далее по списку.
И знаете, что самое смешное? Они поверили! То ли удалось сохранить на лице спокойствие и беззаботность, то ли Ливий хорошо подыграл, представив, как взбалмошная полуэльфийка и император разнесут по кирпичикам всю столицу, чтобы спасти меня…
На самом деле я был вовсе не прочь спастись, но только не такой ценой. Сбежать вместе с дочерью? А земли на кого оставить? Пришлют туда какого-нибудь опального маркиза, который все тут же развалит, а то и продаст по кускам, чтобы не жить в опасной близости от владений наместника Хель. Нет, Юля, конечно, на удивление безалаберный ребенок, но в то же время есть в ней что-то доброе. Не станет налоги втридорога драть, на людей не будет смотреть как на грязь. Может, и ответственности научится.
Добегался. Устал уже, если честно, в себе метку скрывать, постоянно ожидая, что вот-вот внутренние барьеры не выдержат и я кого-нибудь убью. Как я там уже говорил? Круговорот проклятий в природе… И так на добрых двадцать лет пережил своих предшественников. Наверное, пора. И лучше уж было решить дело миром. Я никуда не бегу, никого не убиваю, Ливий же проводит казнь тихо, в очень узком кругу магистров и одного палача. А потом всем скажет, что, мол, герцог Оррен Рит погиб смертью храбрых, упав с лестницы и сломав шею, в драке с сотней слуг наместника Хель и с самой Хель (ну как там его фантазия буйная подскажет). Не хочу, чтобы вся империя знала о том, сколько лет жила бок о бок с проклятым, считая его посланником Пресветлой Алив. Главное, чтобы дочка не успела спохватиться, а то, чего недоброго, примчится на выручку и сама себе жизнь сломает. Еще и остальных притащит…
Нет, не надо мне на душу еще и чужие жизни брать, и так всего хватает, чтобы загреметь в чертоги Хель. Уж она-то надо мной всласть поизмывается, сколько ей в свое время крови и нервов испортил. Да… есть чем гордиться.
А ведь Ливий говорил повременить, даже не поверил сразу, что его друг меченый. Предложил подождать, кровь проверить, все по-человечески обставить. «Как так?» — спрашивал он. Столько лет считался герцог Рит защитником, а вдруг меченым слугой Хель оказался. «Не может быть такого! — прямо заявил мне друг. — Как так долго ты смог держать в себе проклятие, не поддавшись ему? Почему магических сил нет?» Отвечать на большинство вопросов я отказался. Ливий видел, как я изменился. И ждать еще два дня, пока орденцы проверят мою кровь и поймут, что никакой ошибки нет и Оррен Рит — слуга Хель, не имело смысла. Признаться, я боялся. Какой нормальный человек в сорок три года будет рад скорой смерти? Вот и мне совершенно не хотелось покидать этот мир, оставив дочку сиротой и множество незаконченных дел. И почему-то совершенно невыносимым становилось желание сорвать с себя дар и, дождавшись, когда проклятие подчинит меня, закончить все именно так, как делали это мои предшественники, а не сидеть сочинять завещание и думать о том, что очень хочется есть. Поэтому я и попросил Ливия не тянуть, а совершить казнь сегодня, чтобы у меня не осталось возможности поддаться соблазну.
Исписав мелким почерком два листа, что я кому передаю, и погрузившись в воспоминания, я даже не заметил, как дверь с тихим скрипом открылась, пропуская внутрь печального Ливия.
