- От тебя будет пахнуть осенью, - с нежностью глядя на подругу, произнес Вася и протянул ей хрустальный флакон. Еще не открыв его, Ксения знала, что влюбится в эти духи с первой минуты. Один флакон был произведением искусств. Он был выполнен в виде танцовщицы, наряд которой поражал теплотой света. В нем можно было уловить и красноту кленовых листьев, и гроздья спелой рябины, и искры костра в ночи. Танцовщица будто загоралась от собственного танца.
- Откуда такая прелесть? - затаив дыхание спросила Ксения.
- От меня. Если честно, я провозился с ними всю неделю, после возвращения с турнира. Подбирал аромат, специально для тебя. Мне хотелось, чтобы он передавал всю твою нежность и силу. Чтобы был контрастным, как ты. Надеюсь, тебе понравится.
- А флакон?
- Такой я вижу твою душу, - смутившись ответил царевич, - внешне ты спокойная, однотонная. Но на самом деле ты постоянно вспыхиваешь языками пламени… и я сгораю в этом огне.
- Вася, - потрясенно прошептала девушка, - я не знаю, что сказать…
- Не надо ничего говорить. Просто попробуй их. Может тебе еще не понравится аромат.
- Такого просто не может быть, - уверенно ответила Ксения, - я обязательно их попробую, но только после того, как приду в себя. Для того, чтобы почувствовать аромат надо хотя бы немного чувствовать себя.
- Согласен, - кивнув головой, царевич достал из кармана стеклянную бутылку и вылил из нее в ванну мед с вытяжкой из цветов. Все помещение тут же наполнилось ароматом луговых трав. Проведя рукой над молоком и пробормотав какие-то заклинания, царевич аккуратно попробовал смесь.
- Самое оно. Я пойду, а ты постарайся расслабиться и проваляться в этом нектаре хотя бы минут двадцать. Поверь, твоя кожа станет нежной, как бархат неба. - Чмокнув, подругу в лоб, царевич вышел. Ксения быстро разделась и погрузилась ванну. Ощущения были волшебные. Ей показалось, что она окунулась в облако. Нежное, шелковое облако. Аромат кружил голову. Уже через минуту Ксения поняла, что разжала зубы. От постоянного стресса, она все время их стискивала. Потом отпустило спину и ноги. Через пять минут Хранительница забыла про все беды этого мира. Она была на вершине блаженства.
Ася медленно открывала глаза. Все было как в тумане. Она не помнила как закончилась ее "дуэль". Понимала только то, что сейчас она в безопасности и ей ничто не угрожает. И в этот момент ее как стрелой пронзила мысль о Шелтоне. Девушка резко подскочила.
- Шелтон! Где Шелтон?
- Я здесь, милая. Ты сидишь на мне, - раздался нежный голос мужа над ухом царевны. Ася проснувшись, повернулась и увидела родное любимое лицо. Ее захватило такое щемящее чувство. Она никак не могла справится с собой. - Солнышко, скажи что-нибудь, не молчи.
- Я так соскучилась! - из прекрасных глаз царевны градом катились слезы.
- Ну, ну, не плачь, не надо. Все уже позади. - Шелтон с любовью гладил жену по волосам и старался запомнить каждую минуту этого момента. - Знаешь, возможно, я больше не соберусь с силами, но сейчас я тебе скажу… Ася, я тебя очень люблю. И больше всего в этой жизни я боюсь тебя потерять. Я не могу представить свое существование без тебя. Милая, я хочу, чтобы ты знала, чтобы не случилось я никогда не обижу тебя. Я знаю, что я зверь и могу убивать, но ты должна четко знать, я не сделаю тебе больно. Родная, умоляю не бойся меня! - Ася сидела затаив дыхание и старалась запомнить каждое слово. На последних она изумленно посмотрела на мужа.
- Шел, почему ты считаешь, что я должна тебя бояться? - принц мучаясь опустил глаза в пол, и вспомнив совет Ксении, решил быть до конца откровенным,
- Ася, думаешь, я не понимаю, что ты в шоке от того, что произошло тем вечером на улице Стамбула? Да, я зверь. Да, я могу убивать. Но поверь, я никогда не делаю этого просто так. Я не хочу, чтобы ты считала меня чудовищем и шарахалась от меня по углам. Я не вынесу чувства страха в твоих глазах. - Царевна сидела и пыталась осознать весь идиотизм ситуации, в которую они попали. Не выдержав, она звонко рассмеялась. Шелтон недоуменно посмотрел на супругу и заподозрил ее в легком помешательстве. Видя такую реакцию мужа, Ася нежно взяла его лицо и страстно поцеловала. Когда дурман поцелуя царевны-лебедь прошел, в конец сбитый с толку Шелтон хриплым голосом сказал:
- Я не очень понял, что ты хотела сказать, но сама мысль мне очень понравилась!
- Мне тоже, - Ася доверчиво уткнулась лбом в подбородок принца, - ты прости, просто я не удержалась от смеха. Дело в том, что мне казалось, что той ночью в Стамбуле тебя потрясла моя жестокость. Что ты не сможешь простить мне все то, через что мне пришлось пройти за эти две недели. Я думала, что ты будешь бояться меня, что ты разочаровался во мне. Ты брал в жены нежную, добрую царевну-лебедь, а получил в итоге кровожадную фурию. - Шелтон, не веря в то, что это происходит на самом деле, тихо сказал:
- Знаешь, мне кажется мы слишком были заняты сами собой и своими чувствами, если не смогли понять друг друга.
- И это, конечно, тоже, - вздохнув, ответила Ася, - но это вполне естественно. Мы так недолго знаем друг друга, наш брак еще трудно считать состоявшимся. Конечно, мы боимся за наше совместное будущее. Я тоже страшно боюсь тебя потерять. Я думаю, должно пройти какое-то время, чтобы мы научились доверять друг другу.
- А как же выражение "без доверия любви не бывает"?
- Ну, может в нормальных парах оно и имеет право на жизнь, а к такой сумасшедшей семейке, как наша, это выражение не имеет никакого отношения, - весело произнесла царевна. - И может хватит тратить время на разговоры? Я так соскучилась!
- Думаю, что дальнейшее укрепление нашей семейный жизни стоит проводить в более уединенном помещении, - счастливо промурлыкал принц, и унес свою принцессу в спальню.
Ангел, наконец, смог потянуться и освободить затекшие мышцы. На душе было скверно. Оказавшись невольным свидетелем любовной сцены своих друзей, амур столкнулся с неведомым до селе чувством. Ангел испытывал ревность. И пока не мог понять ревность к кому-то или к чему-то. Он был не в силах разобраться, то ли дает о себе знать былая любовь к Асе и теперь ему неприятно видеть рядом с ней кого-то другого. Или это банальная зависть чужому счастью. Зависть мелкой душонки, которой никогда в жизни не будет дано испытать то, что произошло сейчас с этими двумя. Никогда он не сможет с таким трепетом и любовью целовать женщину. Страсть, его удел. Ему дано было дарить любовь одним, и лечить от любви других. Но сам он был лишен возможности испытывать это такое разрушающее, но, в то же время, такое прекрасное чувство. Он вспоминал те минуты, которые много лет назад провел около спящей Аси. Страшная боль и самое прекрасное чувство на земле вели в нем непримиримую борьбу, одновременно разрывая его плоть и даря неземное наслаждение. Он помнил каждую минуту. Помнил, как тянул до последнего, как испытывая страшную боль, старался продлить те чудные мгновения. Он и любовные романы писал только потому, что надеялся в своих героях прожить те незабываемые моменты, которых был лишен сам. Именно в таком удрученном состоянии его застала Элла. Ее понимающий взгляд скользнул по лицу друга.
