— С чего начинать? — спросил полугном, устраиваясь поудобнее.
— Ни с чего, — сказал от двери мягкий голос, и в поле моего зрения вплыл целитель. — Ольгерду нельзя волновать.
Мне он не понравился сразу. Какой-то он был формальный, строгий, от одежды пахло травами, в кармане рубашки торчал какой-то инструмент.
— Выйди, Отто, — приказал целитель, снимая с меня одеяло. — Меня зовут Игнатий, и сейчас я тебя осмотрю.
Я нахмурилась. Что я могла сделать? Запретить ему, если я не могла пошевелиться?
— Так, так, так, — бормотал целитель, прикладывая ко мне ладони. — Ощущаешь прикосновение?
Ужас тонкой струйкой просачивался мне в сердце. Я продолжала ничего не чувствовать! Неужели меня парализовало?
— Я ничего не чувствую! — панически взвизгнула я.
— Так и должно быть, — сказал Игнатий.
— Должно?
Спрашивать «целитель, я умру?», наверно, не имело смысла, но это не придало мне оптимизма.
— Не беспокойтесь, — мягко сказал целитель, и я почувствовала, как меня обволакивает спокойствием.
Ну уж нет! Хватит с меня.
— А ну перестаньте! — рявкнула я во всю мощь легких, которая у меня была. — Я буду беспокоиться, я буду орать сейчас, пока мне не объяснят, что происходит!
В комнату вбежал Ирга и положил ладонь мне на лоб.
— Ола, милая, успокойся!
— Не хочу! Что происходит?
— Ола, милая, любимая, единственная моя, — уговаривал некромант, а целитель что-то творил за его спиной. — Ола, посмотри на меня, посмотри, милая!
— Не хочу, — заявила я, пытаясь извернуться и посмотреть на целителя. — Я хочу знать, что происходит! И что происходило!
Хлоп! Я почувствовала, как меня обдало магией, я словно погрузилась в теплый кокон. Порадовавшись, что хоть это я могу ощущать, я пригрозила:
— Очнусь — поубиваю вас всех! — и заснула.
Спала я плохо. Меня мучили кошмары, все вокруг горело, мне было нестерпимо жарко, лишь только чьи-то прохладные руки спасали меня от боли. Наконец боль заполнила меня всю, и я проснулась от собственного крика. Что-то тяжелое лежало на моих ногах, чьи-то сильные руки удерживали мои. Я открыла глаза. Надо мной склонилось встревоженное лицо Ирги в тусклом свете небольшого огонька на потолке. За окном была непроглядная темень.
— Ничего, это пройдет, — сказал со стороны моих ног целитель. — Держи ее, чтобы она не билась.
Ага, значит, я не парализована! Ну одной хорошей новостью больше. Теперь вам меня не удержать, — кроме сильной боли во всем теле, я чувствовала себя превосходно, была очень злой и ужасно хотела есть.
— Уйдите с моих ног, — приказала я целителю. — И вообще уйдите, чтобы я вас не видела!
— Тихо, тихо, тихо, — сказал целитель успокаивающе.
— Пошел вон! — завизжала я, не понимая причины своей неприязни к магу, но не желая терпеть его присутствие. В конце концов, кто здесь болен? Кто имеет право на капризы?
— Уйдите, — попросил Ирга.
— Я предупреждаю… — начал целитель.
— А-а-а-а! — завизжала я.
— Уйдите! — крикнул некромант.
Целитель пожал плечами и вышел, зато в комнату тут же заглянул Отто.
— Что случилось? — испуганным голосом спросил он.
— Я не знаю, — ответил Ирга, обтирая мое лицо мокрым полотенцем.
— Ребята, — сказала я, — дайте мне поесть.
— Мы не уверены… — начал некромант, но я протестующее затрясла головой и спросила:
— Где Варсоня?
— Игнатий не разрешил его пускать, — наябедничал Отто.
— Плевать на Игнатия, — сказала я. — Позови Варсоню.
— Что ты творишь? — спросил Ирга у меня. Я поразилась усталости в его голосе, поэтому успокаивающе ответила:
— Мне Игнатий не нравится.
Ирга помолчал и сказал:
— Он тебя по кусочкам собрал. У тебя все кости были переломаны. Внутренности отбиты.
— Этого мне нельзя было говорить? — с уверенностью спросила я.
Некромант кивнул.
— Передай целителю мое большое спасибо, — сказала я. — Но теперь я не хочу его видеть. И хочу все знать.
— Я не уверен…
— Я уверена.
— Послушай, Ола! — взорвался Ирга. — Я уже тебя терял, и я не хочу тебя потерять еще раз. Тебе нельзя волноваться, иначе…
Его голос сорвался, и возлюбленный отвернулся.
— С этого места поподробнее, — попросила я.
— Привет, — прогудел за моей спиной Варсоня. — Я рад тебя видеть!
— Я тоже рада! — искренне сказала я. — Мне можно есть?
— Что-нибудь легкое, думаю, можно, — сказал Варсоня, доставая из кармана хламиды шоколадку.
— О! — сказала я, когда первый кусочек растворился на моем языке. — О!
— Тебе плохо? — всполошился Ирга.
— Мне очень хорошо!
— Чудно, — довольно сказал Отто, поднося мне стакан воды.
— Расскажите мне все! — попросила я, жуя шоколад. — А то я буду волноваться, переживать, и чего вы там еще боитесь…
— Хорошо, — вдруг решительно сказал Ирга. — Ты была тяжело ранена, на тебя напали зомби, когда тебя нашел Отто, ты умирала.
— Это я знаю, — сказала я. — А потом приехал ты и меня спас?
— Нет, — сказал Ирга, и его лицо исказилось. — Когда я приехал, ты была уже мертва около часа.
— Ого, — сказала я испуганно. — А я нормальная?
Ирга промолчал.
— Не совсем, — засмеялся Отто.
— Я стала тупой? — спросила я испуганно, помня из курса целительства, что когда человек мертв довольно долго и его потом оживляют, то клетки мозга отмирают, и он становится дебилом. Поэтому-то зомби, даже самые качественные, способны исполнять только самые простые задачи.
— Мне почему-то кажется, что не тупее, чем была, — обнадежил меня полугном.
— Ты же сказал, что я ненормальная!
— Нет, я сказал, что ты не совсем нормальная. Скажи мне, золотце, ты когда-нибудь нормальной была?
Я открыла рот, потом закрыла, подумала и сказала:
— О, спасибо, утешил.
— Так вот, — продолжал полугном, потому что Ирга молчал. — Я отбился от тех друзей, которые поджидали нас в лесу, они успели здорово грызануть меня за руку. Я уж было с ней попрощался совсем, но ничего, потом Варсоня спас. И я побежал искать тебя…
…Отто бежал через лес, наспех перевязав рану на руке разорванной рубашкой. Кафтан пришлось выкинуть, но это его не волновало — полугному было жарко. Он думал об Оле, истощенной защитой города. Об Оле, знающей всего несколько боевых заклинаний и выступившей против могущественного некроманта… Он увидел горящие остатки домика лесника, высокую фигуру в балахоне, хромающую в глубину леса. И двух зомби, треплющих тоненькую фигурку. Отто, не раздумывая, кинулся на мертвецов, как вдруг его лицо обожгла боль — один из зомби взмахнул кинжалом.
— Надо же, — пробормотал полугном, стараясь не обращать внимания на боль, — какой умный мальчик.
Этот зомби быстро отправился на тот свет, а за ним и другой. Ола лежала на земле, не шевелясь. Подавив стон, Отто опустился на колени рядом с подругой. Даже не будучи целителем, он понимал, что жить ей осталось совсем немного.
— Ола! Ола! Ола! — начал звать он.
Зачем, он и сам не знал. Может, чтобы попросить не умирать? Может, чтобы рассказать, как ему будет одиноко без нее?
— Ола! Ола!
Девушка открыла глаза. Отто обрадованно наклонился к ней, видя, что подруга хочет что-то сказать.
— Я еще вас переживу, — внятно сказала Ола и перестала дышать.
— Ола! — закричал полугном и зарыдал. Ему казалось, что умерла какая-то его часть. Правда, к скорби примешивалась небольшая досада: Ола даже перед смертью поступила по-своему. Неужели она не могла сказать что-то вроде: «Передай Ирге, что я люблю его», или «Пусть о моем подвиге расскажут потомкам», или «Похороните меня с музыкой!». Нет, надо было сказать: «Я вас всех переживу» — и умереть! Кто же после такого помирает?
— Отто, — полугнома кто-то тронул за плечо. Он обернулся и увидел барона ня Буя. — Мы с дружиной приехали на помощь. Что с ней?
— Умерла.
Барон тяжело выдохнул, и его пальцы сжали плечо Отто. Полугном застонал от боли, но барон его не услышал. Рон смотрел на то, что когда-то было Олой, сжав губы, и вдруг сказал:
— У вас же есть целитель! Он сможет вернуть ее к жизни. — Молодой человек расстегнул плащ и положил его на землю. — Помоги мне ее погрузить.
Отто одной рукой молча помог барону. Он не хотел зря обнадеживать Рона, но в способности Варсони оживить истерзанное тело он сомневался. Одно дело — роды принимать, а другое — пытаться вдохнуть жизнь в переломанные кости и смятые внутренности. Барон быстрыми движениями прицепил пряжки плаща к подпруге коня и сам побежал рядом, держа плащ задругой конец. «Видно, у парня есть опыт спасения товарищей с поля боя», — тупо удивился Отто и медленно побрел вслед, оскальзываясь и шатаясь.
Зомби нигде не было видно. Горожане дружно гасили загоревшиеся дома, тут и там раздавались рыдания. Дружинники барона стаскивали в одну кучу остатки зомби, собираясь их спалить.
