— Мы согласны, — сказал он. — Мы сыграем.
— Но не с тобой, — спокойно закончил Правый. — А с ним, — он указал на Эгмонта. — Вы согласны?
— Да, — решительно ответил маг, прежде чем я успела вставить хоть слово.
— Слово сказано, — хором, слившимся в один голос, подытожили Игроки.
— Эгмонт, ты что, с ума сошел?! — Я вдруг поняла, что сейчас случится, и мне разом сделалось холодно, как в середине зимы. Слова исчезли, я судорожно пыталась припомнить хоть одно — он не я, у него нет моей удачи! Он не сможет помочь Сигурду и погибнет сам! — Но ты… я…
— Все хорошо, Яльга, — твердо сказал он.
И мне оставалось только замолчать. В самом деле, разве я на его месте поступила бы иначе?
Но что это меняет, мрыс дерр гаст?!
— Почему он? — все-таки попыталась я. Тьма, смотревшая из глазниц Правого, обжигала мне глаза, но я не отводила взгляда. — Почему не я?! Какая вам разница, с кем играть?!
— У тебя нет денег, — безразлично сказал демон. — А у него есть.
— Мы хотим играть на деньги, — поддержал его Левый. — Это наше право.
— Пусть он передаст их мне!
— Нет, — хором сказали демоны и Эгмонт.
— Нет, Яльга. Играть буду я.
4
Правый хлопнул в ладоши. Негромкий звук странно откликнулся в скалах; и в тот же миг пространство изменилось, то ли расплывшись, а то ли, наоборот, собравшись в комок. Горы отодвинулись, сделавшись почти игрушечными. Посреди дороги встала комната — ее стенами были скалы, ее потолком было небо, но все это выглядело каким-то ненастоящим, как декорация, нарисованная дурным художником на старом холсте. Из-под земли вырос стол; он сразу же напомнил мне тот, за которым играли бесчисленные поколения адептов в оставленной вечность назад Академии Магических Искусств. Присмотревшись, я поняла свою ошибку: стол был другой, как будто корчемный, сколоченный на скорую руку. Одна его ножка была короче других, столешницу сплошь покрывали пятна вперемешку с надписями на всех языках. В центре стола возник массивный подсвечник — тоже грубый и дешевый, весь в подтеках старого воска. За такими столами играла, наверное, вся Ойкумена — от дальних южных стран, где солнце круглый год прокаляет землю, до чуть более ближнего Севера, где снег, говорят, не тает даже в середине лета.
— Садись, — хором приказали Игроки.
Эгмонт, невесть когда успевший спешиться, уже стоял перед столом. Стоял буквально в шаге от меня, казалось, протяни я руку — и вот он, маг, пощупать, потрогать… но отчего-то мне очень не хотелось этого проверять. Он был не здесь и не со мной. Он был в другом месте.
В руках у Левого появилась колода карт — новехонькая, еще в оберточной бумаге. Демон ловко содрал упаковку и быстро перетасовал карты несколько раз. Руки его так и летали; это да еще и то, как Игроки были похожи друг на друга, напомнило мне братьев аунд Лиррен. Но нет — близнецы были эльфами, живыми и настоящими, и если хорошенько поискать, можно было найти, чем они отличаются друг от друга. И ловкость их в обращении с картами была другой — как бы Эллинг и Яллинг ни любили азартных игр, ни один из них не мыслил карт как части себя. Для демона же карты были такой же неотъемлемой частью, как рука или нога. Да и то вопрос — насколько ценны ему руки и ноги…
— Во что играем? — спросил Эгмонт, неотрывно следя за быстрыми движениями Игрока.
— В дурака, — ответил тот, раздавая карты. На троих. Собрат его уже сидел рядом, аккуратно положив руки на стол.
— Чем проще игра, тем больше удача, — отметил он. — Иные потом говорили, мол, проиграли оттого, что правила были сложные…
Левый раздал карты. Он положил оставшуюся колоду возле подсвечника и не глядя вытащил из середины карту. Положил под низ; это был бубновый валет.
Перед демонами на двоих лежало шесть карт. Игроки не спешили брать их в руки, глядя на Эгмонта; он протянул было руку, но остановился, совсем немного не донеся до карт:
— Какие ставки?
— Все, чем ты владеешь, — против нашего волка.
Все, чем ты владеешь! Это и деньги, и графство, и талант…
— Все, чем я владею, кроме моей души, — твердо произнес Эгмонт.
— Пусть будет, — слитно ответили демоны.
Я встала за спиной Эгмонта, сжимая ладони в замок. На руках у мага был неплохой набор: король, туз, козырные десятка и шестерка плюс сюда же семерка пик, не столь весомая, зато пригодная для первого хода. Ею он и пошел.
Игроки отбили дамой. Карты ушли в отбой; следующий ход был за демонами.
Семерка крестей — крестовый король. Отбой. Наш ход…
Шестерка червей… Ее отбили десяткой; Эгмонт с секунду колебался, добавлять ли сюда козырную десятку. Я яростно скрестила пальцы. Лишь бы он победил…
Нет, добавлять он не стал. Следующий ход…
Восьмерка — десятка.
Семерка — девятка.
Шестерка пик — козырная шестерка.
Игра шла достаточно ровно. Никто не совершал рисковых ходов, никто не набирал себе слишком много карт: да и вообще, по-моему, за всю партию ни одной стороне не пришлось принимать. Ход — отбой, ход — отбой… я немножко расслабилась, увидев, что от Эгмонтовой восьмерки Игроки отбились козырным тузом. Теперь самая крупная карта — король бубен — оставался у мага. Помогите нам, боги…
Все. Игроки забрали последнюю карту из колоды. До конца партии оставалось от силы шесть ходов.
Первый. Второй. Третий.
В четвертый раз ходили Игроки. До того все карты раз за разом выкладывал Правый; и теперь, увидев, как Левый аккуратно опускает на стол девятку, я невольно напряглась. Еще несколько секунд, и…
Эгмонт сберег козырь, отбив дамой. И тут же Левый выложил на стол еще одну даму; маг отбил ее козырным королем, и из всех карт у него осталась только пиковая десятка.
Игроки замерли; секунда растянулась, как смола, капающая с соснового ствола. Боги, боги мои, лишь бы им было нечего доложить!
Медленно, очень медленно Правый положил перед Эгмонтом козырную даму.
5
— Ты проиграл, — бесстрастно сказал Чет, собирая карты.
— Ты проиграл, — эхом отозвался Нечет, разворачиваясь к Сигурду.
Я молча переводила взгляд с одного на другого, пытаясь поверить в то, что произошло. Боги, о боги! Каких-то двенадцать часов назад мы болтали у костра, пили кафий и… Как такое может случиться — под этим чистым небом?!
— Предлагаю еще одну игру, — быстро сказал Рихтер.
Демоны одновременно обернулись.
— Твоя ставка? — жадно спросил Чет.
— Моя жизнь и моя душа.
Я чуть слышно застонала сквозь зубы.
— Мы согласны, — подвел итог Нечет.
Он ловко перетасовал карты. Его пальцы так и летали, но я знала, я была твердо уверена в том, что демоны не мухлевали. Они играли честно — потому что выиграть по закону можно только в честной игре.
Честной ли? Почему они пришли к нам только сейчас, ведь Сигурд задолжал Судьбе гораздо раньше? А если их интересовали все мы, вся наша тройка, — зачем же ждать полтора месяца, почему нельзя было прийти уже тогда? Почему…
И холодным, отстраненным знанием я вдруг поняла ответ.
Потому в этот день и в этот час, в этом мире и этом месте ни один из нас не сможет победить. Удача отвернулась от нас — буквально на миг, но мига этого достало тем, кто давно поджидал его. Под теми звездами, что стоят сейчас над головой, — нам не победить. Нет, не победить…
Но я ведь не могу проиграть! Я, Яльга Ясица, Яльга Леснивецка, я — внучка своей бабки, передавшей мне древний дар, — я не могу проиграть, хотя бы звезды и кричали об этом с небес! Если я вмешаюсь, если один великий закон схватится со вторым — кто знает, может быть, мне все-таки повезет?
Но у меня нет права вступить в игру. И денег тоже нет. Боги мои, но почему же так, почему?! Это самое страшное, что только может быть, — смотреть, как один твой друг уже практически ушел, а другой вот-вот проиграет душу. И при этом знать, что ты могла бы им помочь! Могла бы, если бы не…
О боги мои, боги! Демон раздавал уже колоду; на потертую скатерть перед Эгмонтом легла третья карта из шести. Он проиграет, он проиграет и сейчас… я уйду отсюда, а Сигурд и маг навсегда останутся здесь…
Я бешено теребила браслет, болтавшийся на левом запястье. Бабка, передавшая мне удачу, — если мы с тобой хоть сколько-нибудь одной крови, пошли разъединовый шанс!
Четвертая карта…
Пальцы сомкнулись на тонком металлическом кружке.
Это была монетка. Старинная серебряная монетка, истертая до того, что лик правителя на реверсе был уже практически неразличим. Стерлось название, стерся рисунок на аверсе; но гурт остался виден, гурт и номинал, — и это означало, что монетка была ДЕНЬГАМИ. Правом прямо сейчас вмешаться в игру.
Прямо сейчас. Пока Эгмонт не успел еще взяться за карты.
Я рванула монетку так, что на секунду испугалась порвать браслет. Но цепочка осталась целой; монетка же, отделившись так же легко, как отделяется лист от ветки, сверкнула между моими пальцами.
