Через мгновение он уже возвышался на входе в общую залу, попирая ногами-тумбами остатки двери.
— Матерь божия… — прошептал дед, собираясь упасть.
О том, чтобы всем быстро прыгнуть в люк, не могло быть и речи — отверстие закупорил своим широким телом Степан, который чуточку застрял.
Идол направлялся прямо на людей. Он двигался неспешно, но от этого становилось только страшнее — в неторопливости была мощь, неотвратимость и мрачное спокойствие всех темных сил, что витали сейчас под сводами общей залы.
Инженер снял очки и прикрыл глаза. Он стал похож на приговоренного, ожидающего, когда петля затянется на горле. Пот обильно тек с его лба, оставляя блестящие дорожки. Вавила обронил цепь, шумно вздохнул и заметался на месте, собираясь бежать сразу во всех направлениях.
Дед уже опустился на колени без сил и теперь лазил у себя под рубашкой, что-то искал. Наконец нашел, вырвал, выставил в руке перед собой. Это оказался нательный крест довольно большого размера.
— Стой, адово отродье!!! — завопил дед, целясь в истукана своей святыней.
И идол действительно остановился…
Он просто замер на одном месте, словно божественная сила преградила ему путь.
— Ангеле божий, хранителю мой святый, — начал читать дед дрожащим, как у овцы, голосом, — прилежно молю тя: ты мя днесь просвяти и от всякаго зла сохрани…
Стало заметно, какой тяжелый запах принес с собой каменный болван. Тот самый запах, открытый еще в кабине с мертвым пассажиром.
Наконец Степан пропихнул свое громоздкое тело в жерло шахты. Вавила первым заметил это и поспешно скользнул вслед. Инженер хотел было последовать за ними, но ему совестно было оставлять слабонервного деда наедине с порождением мрачных снов.
Между тем с идолом начали происходить загадочные перемены — не иначе, как под влиянием дедова креста. Каменная твердь вдруг зашевелилась, сделавшись мягкой, а затем на том же месте отчетливо проступило изображение двух перекрещенных линий. В этой картинке дед явственно узнал свой нательный крест со всеми его завитушками.
— Ага! — вскрикнул дед, вскакивая на ноги. Крест пробыл на брюхе идола совсем недолго, а потом по неясной причине преобразовался в круг.
— Ну, что ж ты! — крикнул Меринов, высунувшись, и дернул старика за штанину. Тот сразу слетел в люк.
Идол остался наверху один. Еще долго, пробираясь по темной трубе, команда могла слышать, как он грохочет и топает. Меринов с ужасом представлял себе, как эта ходячая скала бродит, сокрушая дорогостоящие узлы и механизмы управления.
Труба вела то вниз, то вбок, то опять наверх, пока впереди кто-то не загремел железным засовом и мрак не рассеялся.
— Добрались, слава небесам, — протяжно вздохнул дед Андрей и первым вывалился в крохотную дверочку.
Труба вывела спасшуюся команду к грузовым кабинам. Отсюда была видна и выломанная дверь, за которой хранился мертвый пассажир.
— Так не годится, — угрюмо проговорил инженер.
— Конечно, — искренне согласился купец.
— Я говорю, мы не можем вечно от него прятаться, а он не должен постоянно находиться в зале. Если он там рычаги сейчас поломает, как будем править снарядом?
— И то правда, как? — присоединился Гаврюха.
— Его непременно нужно победить, — заявил Меринов.
— Слышь, Степа, — заговорил дед, — когда ты палкой идола бил, нанес ему хоть какой малый ущерб?
— Поди разберись, — развел руками Степан. — Молотил я его от души, сами видали, а от него даже крошка не летит. Прочный…
— Неверный это подход, не годный никуда. — Меринов нервно закружил по коридору. — Мы не сможем забить его дубинками, как кабана, поймите же!
— Разве огнем попробовать? — подумал вслух Гаврюха.
— Нам только еще пожара не хватало, — ответил Жбанков.
— Я полагаю… — Инженер застыл на месте, погрузившись в раздумья. — Да!
Я полагаю, мы сможем его вытолкать.
— Верно! — неожиданно сказал Вавила, который до этого только помалкивал, чтоб не навлечь на себя гнев людей.
— Как же его вытолкнешь? — почесал затылок приказчик. — Такую махину попробуй толкни — костей не соберешь.
— С умом надо, — ответил ему инженер. — Идемте со мной.
Он решительно повернулся и отвел команду в самый дальний коридор, оканчивавшийся тяжелой заслонкой с замком и клепками.
— Это — запасной люк на случай чрезвычайных событий, — пояснил Меринов. — Его особенность в том, что он открывается одним прикосновением к специальной пружине. Вот здесь, — он указал место на стене.
— И что же? — осторожно поинтересовался Жбанков. — Как мы уговорим идола подойти сюда и совершить прикосновение к пружине?
— Его не нужно уговаривать, — сказал инженер. — Если дверца откроется, он будет вытолкнут потоком воздуха.
— Эвон! — воскликнул дед Андрей. — Интересное дело, кто ж будет открывать? Его самого тогда выбросит этим воздухом.
— А для этого следует привязаться ремнем к чему-либо. Мой план таков: кто-то один должен вернуться в залу и выманить оттуда болвана. Как только оба окажутся здесь, человек должен быстро спрятаться, а второй, привязанный, нажать пружину.
Все молча смотрели на Меринова. У всех в голове сидел один вопрос: кто будет выманивать идола и кому придется открывать ему дверцу?
— Люк открывать буду я, — поспешил сказать инженер. — Потому что могу разобраться в механике и ничего не перепутаю. А выманивать…
— Рыжего послать! — заявил дед Андрей. — Он кашу заварил — ему и хлебать.
— Я не пойду! — вскрикнул Вавила, сделав испуганное лицо.
— А не пойдешь — тогда полетишь наружу вместе с чудищем.
— Перестаньте, — поморщился Жбанков. — Тут вопрос вот в чем: а пойдет ли истукан нa Вавилон? Насколько я сам видел, статуя в свое время проявила интерес к деду Андрею…
— Ох… — обронил дед и тут же умолк.
— Нам нужно торопиться с решением, — напомнил инженер.
— Да чего там! — махнул рукой Степан. — Придумано ловко, значит, должно сработать. Если дед боится я за него пойду.
— Ну нет! — неожиданно воспротивился дед Андрей. — Обчество решило, что я буду выманивать, поскольку мне сподручнее. А ты, Степа, обожди пока в сторонке.
— Значит, решили? — Инженер в упор поглядел на Жбанкова, прося последнего благословения.
Купец кивнул, испытывая какое-то непонятное беспокойство. И тут понял — выручка! Она осталась в его нумере, в железном ящике! По своему опыту он знал, что, когда начинается такая круговерть, денежки лучше держать при себе. Надежнее.
— Обождите, — сказал он. — Я должен до своего нумера добежать. Деньги там остались, да и бумаги. Возьму на себя их, от греха… Мало ли, что будет.
— А может, не нужно сейчас? — разумно возразил инженер.
— Ничего. Тут совсем рядом по коридору. Я мигом обернусь.
Жбанков свернул в коридор и припустился со всех ног. Шаги гулко отражались от стен, страх нагнетал видения, и в каждой тени мерещилась опасность. Петр Алексеевич нашел свой нумер, захлопнул за собой дверь. Вещи, оставленные им, все так же пребывали на своих местах. Их не касались те страсти и ужасы, что происходили за стенами. Если раньше вещи дарили чувство успокоения и уюта, то теперь они пребывали совершенно безразличными к своему хозяину. И саквояж, и зеркало для бритья, и книги, и чернильный прибор в своем молчании как бы выражали: выпутывайся, дескать, сам, мы тебе теперь не помощники. Ты бегай, рискуй, пугайся, а мы уж здесь полежим, подождем, чем все кончится.
Жбанков, не обращая внимания на тихое предательство вещей, открыл железный ящик, сунул в один сапог пачку денег, в другой — тетрадь с записями. Теперь — обратно.
Он уже не мог полагаться на свой слух, ибо отовсюду ему мерещились умопомрачительные звуки — тум! тум! тумммм! Страх бежал вслед, хватал за пятки, морозил спину ледяным дыханием. Пустой коридор растянулся на целую версту…
Наконец Жбанков оказался среди своих, встал, переводя дыхание.
— Все! Теперь можно начинать.
— Тс-с-с! — предостерег его инженер.
Купец заставил свои уши насторожиться. Тум! тум! тумммм! — услышал он.
— Бродит где-то, — прошептал дед Андрей с суеверным трепетом, — носит его нелегкая.
— Где же Вавила? — забеспокоился Гаврюха. — Уж сколько времени прошло.
— А он-то куда пропал? — удивился купец.
— Неизвестно. Как вы про деньги заговорили, так он тоже засуетился, засобирался.
— Одно слово — бесноватый! — дед в сердцах сплюнул. — Нашел, понимаешь, время бегать.
— Без него начинать нельзя, — сказал инженер. — Пропадет ведь один.
— Послушайте! — произнес вдруг испуганным голосом Гаврюха. — Это правда или мне кажется?
Это была правда. Неподалеку раздавались отчаянные крики. Несомненно, Вавила звал на помощь.
