Возможно, она прикончит его попозже. У Графферти был еще шанс заполучить труп, столь необходимый для эффектных заголовков газет, а также для моих планов окончательного уничтожения графини Крэк.
Однако, даже если Графферти придет рановато, имеется вполне достаточно вещественных улик, чтобы погубить ее: главный психиатр Нью-Йорка, замерший посреди гостиной наподобие статуи, словно в приступе кататонии, и загипнотизированная, страшно трогательная жертва в задней комнате. Как бы карты ни выпали, графиню везде ждал проигрыш! Нью-Йорк вверг бы ее в ад, а уж что говорить о Волтаре с его наказанием за нарушение Кодекса.
Графиня Крэк убедилась, что доктор Кацбрейн остается недвижным, и вернулась к мисс Симмонс, чтобы прикончить ее, совершенно не подозревая, что полиция с воем сирен уже мчится к их дому. Я-то знал, что вовремя ей оттуда ни за что не выбраться.
Глава 5
Графиня Крэк закрыла за собой дверь спальни. Мисс Симмонс лежала, распластавшись на постели. Обнажились ее груди, живот и бедра. Графиня запахнула на ней халат. Я не мог понять, почему она это делает: сам я полагал, что нагота учительницы действует довольно возбуждающе.
Крэк уселась в кресло и снова взяла микрофон.
— Первое занятие «Восхищение природой» прошлой осенью закончено. Вы покинули ООН и теперь входите в Ван-Кортлэнд-парк. Где вы находитесь?
— Вхожу в Ван-Кортлэнд-парк, — повторила Симмонс голосом, сильно приглушенным гипношлемом. Я заметил, что тело ее напряглось.
— Вы видите, что за вами идет Уистер. Вы знаете, что недостаточно хороши для него. Вы упрашиваете его уйти.
Из-под шлема: «Пожалуйста, Уистер, уходите».
— Отлично. Ну вот он и ушел. Вы идете дальше, углубляетесь в парк. Видите восьмерых мужчин, которые идут за вами. Оглянитесь на них. Что вы видите?
Тело мисс Симмонс напряглось сильнее и стало подергиваться.
— Я вижу восьмерых мужчин, идущих за мной.
— Вы ищете уединенное местечко. Находите таковое. Как оно выглядит?
Симмонс напряглась еще больше, но отвечала:
— Глубокая лощина, высокие склоны вокруг. С холма сбегает тропинка. Зеленая травка, ручеек.
— Отлично, — продолжала графиня. — Один из мужчин ближе к вам, чем остальные. Что вам действительно хочется, чтобы он сделал?
— Как это сказано у Крафта-Эбинга.
— Что это такое — Крафт-Эбинг? — озадаченно спросила графиня.
— Это книги аналогичные «Сексуальной психопатии». Типа сочинений Хавлока Эллиса или Зигмунда Фрейда. Когда-то мой отец читал их мне каждый вечер, когда я ложилась спать. Как психолог он говорил, что отвратительные детские сказки полны фаллических символов. Подобных засовыванию пальца в пирог. И он говорил, что его дочь должна читать о тех же самых вещах, которым теперь обучают в детских садах, потому что психология является лучшим депрессантом половой потенции у детей, так как вдалбливает им то, чего они не должны делать. Он это делал для того, чтобы помочь развиться моей естественной фригидности с тем, чтобы я могла быть нормальной, подобно другим моим одноклассникам.
Графиня сунула микрофон себе под мышку и пробормотала по-волтариански: «Святые небеса!» Потом поднесла микрофон к губам и спросила по-английски:
— Так что же вам хотелось, чтобы сделал тот человек, который оказался к вам ближе других?
— Как у Крафта-Эбинга. Свалить меня в грязь и… бу-бу-бу… бу-бу-бу… бу-бу-бу… точно как у Кра… м-м-м! О да. О Боже мой, да! — Слова от стесненности дыхания выговаривались мисс Симмонс все труднее, дышала она учащенно и тяжело. — Давай же… бу-бу-бу, бу-бу-бу… Клади… бу-бу-бу… бу-бу-бу. Ах!
Графиня Крэк глядела на нее, не отрываясь. Она прикрыла рукой микрофон и сказала по-волтариански: «Да, теперь ее не остановить». По-английски же она проговорила в микрофон:
— Вот именно это и происходит. Вы можете это видеть, ощущать, вы находитесь непосредственно там. Продолжайте.
Мисс Симмонс напряглась еще сильнее, затем в нетерпении еще больше распахнула халат и оказалась совсем обнаженной. Она широко раскинула руки и ноги и выгнула спину. «Ах, ах… грязь… такая чудесная… такая грязная… ах… Еще!… Еще!» Спина ее выгнулась наподобие лука. Заплясала висящая на вешалке одежда. «Бу-бу-бу… бу-бу-бу…» — тяжело выдыхала мисс Симмонс.
— Ну и дела, — проговорила испуганная графиня.
Одежда от неистового крика мисс Симмонс слетела с вешалки.
Графиня Крэк смотрела на нее, ошарашенная.
Теперь мисс Симмонс лежала в изнеможении, и из уголка рта у нее высовывался язык.
Графиня поднесла микрофон к губам, но ничего не успела сказать. Ее опередила мисс Симмонс, прокричав: «Теперь ты!» Ноги ее взлетели вверх и резко забились в воздухе. «Бу-бу-бу… бу-бу-бу… бу-бу-бу…»
Предметы косметики на столике стали вздрагивать и подпрыгивать.
— Боги небесные! — изумленно проговорила графиня.
— Вот! — кричала мисс Симмонс. — Вот! Вот! Вот!
От пронзительных воплей мисс Симмонс косметические принадлежности посыпались на пол. Через минуту мисс Симмонс лежала с вывалившимся изо рта языком и тяжело дышала.
Графиня снова подняла микрофон, желая говорить, но опять упустила свой шанс.
— Оба, оба, оба! — кричала теперь мисс Симмонс. — Оба… бу-бу-бу… бу-бу-бу… Должны!
Мисс Симмонс сидела на постели и пружинисто раскачивалась на ней — вверх, вниз.
Графиня Крэк, весьма озадаченная, наблюдала за ней.
На потолке стал подрагивать и отваливаться кусок штукатурки.
— Ой-я-а-а! — вопила мисс Симмонс.
Пронзительный крик разнесся по комнате, и штукатурка с грохотом обвалилась на пол.
Мисс Симмонс снова лежала, свесив набок язык. Графиня еще раз попробовала воспользоваться микрофоном и заговорила:
— Мисс Симмонс, мне кажется…
Но мисс Симмонс резко перевернулась, встала на четвереньки и закричала:
— О нет! Не делай этого! А-а-ах!
Торшер возле кресла графини пустился в пляс. Крэк испуганно протянула руку, чтобы удержать его, но лампа стала раскачиваться еще сильнее.
— Еще! Еще! Еще! — выкрикивала мисс Симмонс.
Когда она издала очередной пронзительный вопль, дверца стенного шкафа с треском захлопнулась.
И снова Симмонс лежала обессиленная, с вывалившимся изо рта языком и бурно дышала.
Видно, графиня Крэк почувствовала облегчение. Собранно, по-деловому она снова поднесла микрофон ко рту, но мисс Симмонс не дала ей говорить.
— Теперь трое! — заорала мисс Симмонс и стала раздирать ногтями подушку. Затем засунула ее под себя, перевернулась, схватила ее в руки. — Бу-бу-бу… бу-бу-бу… бу-бу-бу! — бормотала она.
Напольная лампа снова пошла покачиваться. Рука мисс Симмонс вырвала из подушки целую горсть перьев.
Графиня глядела на эту сцену и ничего не могла понять.
Халатик мисс Симмонс взлетел над, кроватью, и она прокричала: «М-м-м! М-м-м! М-м-м! Ии-пи-и!». И снова она лежала, жадно глотая воздух.
Графиня Крэк убрала халат и встала, пристально наблюдая. Совершенно естественным голосом мисс Симмонс говорила:
— Теперь мы обратимся к Крафту-Эбингу, страница девяносто два. Я убеждена, что ваш преподаватель психологии обращал на нее ваше внимание. Шестеро из вас становятся в круг. Остальные двое…
Лампа заходила ходуном. Графиня ухватилась за нее, чтобы не дать ей упасть.
— Мм-м! Мм-м! Мм-м! — напевала мисс Симмонс.
Вдруг рассыпанные по полу косметические принадлежности запрыгали от душераздирающего вопля мисс Симмонс. Вся перьевая набивка подушки так и взлетела в воздух.
Графиня пыталась отбиться от перьев, садящихся ей на лицо.
Напольная лампа с оглушительным грохотом рухнула на пол.
Мисс Симмонс расслабилась и улеглась на спину, блаженно улыбаясь из-под шлема. Вся она взмокла от пота, а уж постель-то точно промокла насквозь. Кажется, она наконец исчерпала все свои силы и растянулась в ленивой позе.
Графиня покачала головой и пробормотала по-волтариански: «Ну, надеюсь, она насытилась! Шлюха!» Затем поднесла ко рту микрофон и по-английски сказала:
— Мужчины уходят. Они машут на прощание руками. Вы видите, как они поднимаются вверх по тропинке и исчезают. Все они очень довольны. А вы довольны?
— О да, — прозвучал из-под шлема приглушенный голос мисс Симмонс.
— Что-нибудь вас беспокоит?
— Я мила и красива, испачканная землей. Только вот немного странное ощущение в ноге.
— Вы сломали ее, когда плясали от радости, — объяснила графиня Крэк.
— О, тогда все в порядке.
Графиня покрепче сжала в руке микрофон и сказала:
— Тот инцидент, через который вы только что прошли, является истинным, тем, что случился в действительности. Все прочие воспоминания о том времени и месте ложны, и они испарились. Сейчас вы обрели истинные воспоминания. Вам понятно?
